Марго Генер - Сердце Черной Пустоши. Книга 3

Я тоже бормотала что-то несущественное, о том, что жду не дождусь, пока все закончится, и мы снова окажемся на этом прекрасном плоту, в этом шатре, вдвоем, и я, наконец, отдам должное… фруктам, напиткам, вообще всему. Виконт подхватил мои речи о фруктах и напитках с жаром. Должно быть, чтобы показать, как он меня понимает и согласен со мной. Выпил залпом еще один стакан воды и засунул в рот оранжевый фрукт, не очистив. Скривившись, прожевал и, откинув полог шатра, пригласил выйти. Я оставила плащ-накидку на мягком сиденье, и, сглотнув, шагнула навстречу неизбежному.

***

Чтобы приблизиться к главной мраморной лестнице пришлось обогнуть полдворца по круговому причалу, и виконт всю дорогу посматривал на меня с опаской, то и дело справляясь о самочувствии.

– За исключением того, что не хочется никуда идти, все в порядке, – бормотала я. – Но здесь, на острове, дышится намного легче, чем даже в нашем особняке, хоть половина его и расположена над Селеной.

– Я не сильно разбираюсь во всех этих магических штуках, – сказал виконт, но остров поднимался с самого центра озера несколькими сильными магами.

– Я читала! – воскликнула я и посетовала на то, что мы, приблизились, наконец, к лестнице, ведущей во дворец, и пришлось прекратить интересную беседу. А еще подумала, что виконт прекрасный рассказчик, и при этой мысли заалели щеки.

– О! Кого я вижу, принцесса Черной Пустоши, "экскуиземент" этого сезона! – воскликнул высокий кавалер в парике и с выщипанными в ниточку бровями.

Пока я думала, как должно быть, жарко с накладными волосами в засушливом климате Огненных Земель, он отвесил изящный поклон и обернулся к своей спутнице и произнес:

– Позвольте представить баронессу Жоржетту де Симон, которую я имею честь сопровождать на сегодняшний бал по случаю объединения!

Лицо кавалера и манера речи показались знакомыми, и я вспомнила, что видела его в тот злосчастный день, в особняке, который снял наместник Изумрудного Нагорья, куда меня обманом заманила графиня де Моро. Вспомнилось также, что Жоржетта де Симон ее родная сестра, которой Мари де Моро предрекла участь старой девы.

Должно быть, на моем лице мелькнуло недоумение, потому что кавалер, который, видимо понял свой просчет, тут же исправился:

– Виконт Юлиус де Леруа к вашим услугам, дорогая принцесса!

Представившийся склонился в поцелуе над моей рукой, и пока они приветствовали друг друга с де Жероном, я рассмотрела баронессу де Симон.

Стоило увидеть стройную, гибкую фигуру, которую не скрыло даже обилие кружев и рюш, огромные фиалковые глаза и густые ресницы, черные, как смоль, вопреки пшеничному цвету волос, я поняла, что графиней де Моро руководила зависть, когда та говорила о сестре.

– Счастлива познакомиться с принцессой Черной Пустоши, леди Сварт, – пролепетала баронесса, приседая в глубоком книксене. – Много наслышана о вас, и только хорошего.

– Экскуиземент и сенсансьон! – воскликнул неугомонный виконт де Леруа, и баронесса окинула меня таким восторженным взглядом, в котором начисто отсутствует ревность, что я подумала, какие они с сестрой разные.

– О боги мои! Дорогая принцесса, вы здесь и вы, как всегда прекрасны, и, как подобает принцессе, величественны, величественны! – зазвенел знакомый голосок с причала.

Держа кавалера под руку, к нам приблизилась графиня де Моро, а я попыталась сдержать гамму эмоций, которые чуть было не проступили на лице.

Сдержанно поприветствовав свою бывшую гостью, которая восторженно смотрит на нас с виконтом, и кисло, словно съела лимон, на сестру, я склонила голову в знак почтения.

Мы принялись подниматься по лестнице. К тому времени, как подошли к изысканной арке дворцовых ворот, все уже знали, что голубой шелк для платья графини привезли из самой Океании, бриллианты добыты в Восточных рудниках Черной Пустоши, леди де Свольд беременна, но это тайна, несмотря на выпирающий из-под платья живот, а канареечно-желтое платье герцогини де Мадлен, которую графиня встретила по пути, просто ужас как ей не идет.

– Должно быть, муж бедняжки настоял на выборе шелка именно этого ужасного цвета, – щебетала графиня. – Всем известно, как старый герцог ревнив, как и известно, что не без причины. Этот милый Франсуа, придворный поэт, конечно, красив, как эльф, но… Кстати, вы знали, что эти загадочные существа имели прямую зависимость от плотских утех? Жоржетта, милая, прикрой свои невинные ушки! Да-да, ваша светлость, я слышала, что эльфы и особенно эльфийки отличались каким-то совершенно невозможным темпераментом, и если не испытывали необходимых им радостей плоти, непременно заболевали? Готова побиться об заклад, из-за этого они и вымерли! А еще говорят, что у них разрешались такие браки, когда у одной эльфийки было сразу несколько мужей!

Пока я мучительно краснела, слушая чушь, которую несла графиня, ее спутник и кавалер ее сестры восклицали на два голоса.

– Шарман, милая графиня! Это же просто шарман! Какие странные, должно быть семьи были у этих существ! Но можно ли было, скажем, одному эльфу жениться сразу на нескольких эльфийках?

– Должно быть можно, дорогой кузен, но это плачевно заканчивалось для этого смельчака-эльфа! Готов побиться об заклад, он чах во цвете лет от ненасытности и неуемного темперамента своих жен!

Слушая это, я усиленно сохраняла маску благопристойности и старалась не думать, что сказала бы Бенара, услышь такое. Виконт де Жерон же, напротив, выглядел весьма заинтересованным, особенно, когда говорила леди де Моро. Дагрей даже кивал ей в такт, словно боялся пропустить хотя бы одну непристойность.

Я покосилась на Жоржетту де Симон и с облегчением увидела, что щеки девушки, несмотря на пудру, пунцовые, а глаза вытаращены, как у лягухи, которой наступили на брюхо. Сестра графини де Моро, которая при ближайшем рассмотрении оказалась весьма похожей на старшую родственницу чертами лица и подвижной мимикой, смущенно пряталась за веером, делая вид, что усиленно обмахивается им. Встретившись со мной взглядом, Жоржетта нарочито мучительно закатила глаза и закусила губу, выражая свое отношение к трескотне старшей сестры, после чего мы обе прыснули.

Графиня де Моро истолковала мое веселье по-своему и принялась с утроенным рвением повествовать о любвеобильности эльфов.

Я не заметила, как мы поднялись по этой нескончаемой лестнице, но когда ступеньки закончились, мужчины смеялись в голос, и даже мы с Жоржеттой время от времени хихикали, прячась за веерами.

Перед самой внушительной аркой, под сводом которой надо пройти, чтобы попасть во дворец, замешкались. Цветной поток тафты, шелка, органзы, атласа, сверкающий и переливающийся на солнце гранями драгоценностей в ушах и на груди дам и кавалеров, а также цветными кристаллами, которыми украшаются веера, перед самым входом особенно уплотнился. Тут и там раздаются приветствия, звучит кокетливый смех и комплименты.