Марго Генер - Сердце Черной Пустоши. Книга 3

– Что вы… – выдохнула я, решив, что он и впрямь собрался переодевать меня, но потом взгляд опустился, и в его руке обнаружила протянутый сверток.

– Переоденьтесь в это, – сказал Дагрей де Жерон и буквально всунул одежду мне в руки, затем шагнул за стену, но остался достаточно близко, чтобы в один прыжок оказаться рядом.

Я молча приняла наряд, а когда развернула, обнаружила, что он мужской. Некоторое время прислушивалась, пытаясь понять, какие звуки слышит виконт, но когда раздалось нетерпеливое покашливание, быстро сбросила халат и натянула панталоны. Потом кое-как влезла в штаны, которые застегиваются на поясе замысловатыми пуговицами, затем пришла очередь мягкого корсета, от которого не смогла отказаться, рубашки и камзола.

Быстро глянув в зеркало, обнаружила, что одежда висит на мне, как на жерди. В дверь заглянул виконт, каким-то чутьем ощутив, что я облачилась. Потом молча быстро приблизился и поправил все, что неправильно сидело. Перетянул пояс, застегнул рукава, поднял воротник, и тот закрыл пол лица. Затем откуда-то достал треугольную шляпу и водрузил мне на голову.

– Так вы меньше привлекаете внимания. Для гвардейца мелковаты, но за пажа сойдете.

– Сейчас не время для оскорблений, виконт, – сказала я устало и засунула волосы под шляпу.

– Это не оскорбление, – отозвался де Жерон. – Наоборот. На пажа внимания никто не обратит, а гвардейцев начальники знают в лицо. Так что ваша миниатюрность сейчас на руку.

Пришлось сделать вид, что это меня радует.

– Подождите, виконт, – попросила я, и стоило мне шагнуть в сторону, как на предплечье сжались пальцы.

Я с удивлением опустила взгляд вниз и нахмурилась, отчего Дагрей отдернул руку, словно обжегся.

– Прости, Лиззи, – пробормотал он с болью в голосе. – Прости, девочка, прости. Должно быть, мое прикосновение для тебя сейчас…

Не в силах справиться с чувствами, виконт перевел дыхание, стараясь не смотреть в глаза. Я же, прежде, чем осознала, что делаю, шагнула к нему и прикоснулась ладонью к щеке. Прикосновение было легким и быстрым, я тут же отстранилась, но виконт вновь смотрел на меня, не в силах оторвать взгляд.

– Я сама удивилась, – прошептала я. – Твое прикосновение было приятным.

Виконт сглотнул, а я потупилась и забормотала:

– Вот здесь, на столе, господин Мишень оставил снадобье, которое дал прежде, чем отпустить во дворец. Он сказал, оно придаст силы. Я подумала, если нам предстоит бежать…

Виконт понял. Вслед за мной он подошел к столу, и, взяв склянку с изумрудной жидкостью из рук, помог открыть крышку.

– Господин Мишень говорил, достаточно глотка, – пробормотала я.

Зажмурившись, сделала на всякий случай два, а затем настояла, чтобы и Дагрей выпил.

Еще раз проверив готовность, мы с виконтом подошли к двери. Его рука потянулась к ручке, но он на секунду замер и посмотрел на меня так пристально, что ухнуло сердце.

– Я больше не допущу, что бы с вами что-то случилось, – проговорил он и толкнул дверь.

Он вышел первым, оглядываясь и проверяя, нет ли поблизости госпожи Дежу, которую, видимо не захотел вводить в курс дела и подвергать лишней опасности. Потом помахал рукой. Я шагнула из покоев. Полумрак зала опустился на нас, как порывало, скрывающее все, что творится в закоулках этого роскошного и погрязшего в праздности города.

– Идите прямо за мной и не поднимайте головы, – сказал виконт тихо. – Старайтесь вести себя как самый примерный паж.

– Постараюсь, – ответила я еще тише.

– Нет, – отозвался де Жерон. – Нужно не стараться. Нужно делать. Мы в очень опасной ситуации.

Горло перехватила ледяная лапа, словно на нем сжимаются пальцы самого Каравары.

Я проговорила резко охрипшим голосом:

– Я буду примерным пажом.

Дагрей молча кивнул. Мы быстро спустились и вышли на улицу. Дормез виконт брать отказался, чтобы не привлекать лишнего внимания. Вместо этого спешно провел меня в конюшню и вывел двух гнедых жеребцов.

– Это спокойные животные, но молодые и быстрые, – проговорил он. – Садись в седло.

Едва я приблизилась, виконт ухватил меня за талию и буквально забросил на коня. Животное переступило с ноги копытами и фыркнуло, а я погладила его по шее и сказала несколько успокаивающих фраз.

Де Жерон взлетел на второго коня и сказал:

– Не отставай, держись все время рядом. Когда подъедем к городским воротам, молчи и не поднимай головы. Если гвардейцы что-нибудь спросят, качай головой, будто немая. Поняла?

– Да, – тихо сказала я.

– Да пребудут с нами светлые боги и Роксолана Бесстрашная.

Де Жерон легонько стукнул коня по бокам, тот двинулся вперед, а мой конь пошел следом, словно его специально научили везде и всюду ходить за старшим собратом.

Едва покинули территорию особняка, меня охватил страх, что ничего не получится, что гвардейцы короля и приспешники Каравары не позволят даже выйти из города. Но мы двигались по извилистым улочкам, и городу, кажется, не было до нас дела.

Понемногу стало легчать. Следуя за виконтом, как хвостик, я старательно изображала из себя пажа, хотя с трудом понимала, как именно это должно выглядеть. В этих стараниях и попытках делать отстраненное лицо, которое почти скрыто воротником и шляпой, не заметила, как появились городские ворота.

Виконт чуть замедлил коня и сказал, поравнявшись со мной:

– Помни, что я сказал. Ты немой паж.

Я кивнула.

Когда приблизились к воротам, из сторожки вышел гвардеец в красной ливрее и вскинул ладони.

– Стой!

Виконт сделал одно из самых возмущенных и удивленных лиц, какие у него видела и, приблизившись к гвардейцу спросил:

– Что еще за новости?

Гвардеец поклонился и виновато развел руками.

– Простите великодушно, милорд, – сказал он. – Мы не можем вас выпустить.

Брови виконта поднялись, словно он увидел танцующих собак, он произнес:

– Это еще почему?

Лицо гвардейца стало еще более виноватым, он сказал:

– Приказ его величества. До конца дня не выпускать никого из города.

Виконт сделал самое изумленное лицо, но я ощутила, как он напрягся. Гвардеец тем временем продолжал виновато улыбаться и поглядывать на сторожку, где, видимо у него осталось съестное или ледяное эльфарское, от которых его оторвали.

Де Жерон тоже заметил нетерпение стража и проговорил:

– Послушай, я в ближайшую деревню. Говорят, там женщины с во-от такими… Сам понимаешь. Давай так, я отсыплю тебе горсть золотом, а ты сделаешь вид, что поправлял портянку, когда мы проехали, и не заметил.

В глазах гвардейца сверкнул жадный блеск, какой бывает лишь при виде денег. Он жадно облизнул губы и замялся, будто в штаны попала колючка, а спустя несколько мгновений проговорил: