Марго Генер - Сердце Черной Пустоши. Книга 3

– Хорошее предложение, милорд. Да только приказ его величества. Начальник грамоту приносил, сам видел. С меня три шкуры сдерут, если узнают.

Виконт нахмурился, но произнес:

– И то верно.

– А паж вам зачем? – спросил страж и снова замялся, словно понял, что лезет не в свое дело.

Но де Жерон отмахнулся и проговорил с видом глубокой озадаченности, какая может быть у кота, решающего, как подобраться к сметане:

– Ты разве не из Риверграда?

– Как же нет? – изумленно выдохнул гвардеец. – Родился на улице рыбаков, всю жизнь тут прожил. И на страже уже пять лет.

Виконт кивнул, будто гвардеец дал верный ответ в решении задачи и сказал:

– Тогда что за вопросы? И лорд и не обязан отчитываться перед тобой. Но, если сидишь в своей будке и света белого не видишь, просвещу. Сейчас при дворе модно не только к деревенским девкам ездить, но и устраивать представления. Ясно?

Губы гвардейца невольно растянулись в улыбке, он довольно хмыкнул, будто сам только что вернулся из такой деревни, и проговорил:

– Ясно, благородный господин. Что ж не ясного… Но выпустить вас все равно не могу, нижайше прошу прощения. Приказ Его величества пресветлого Радилита.

– Да славится имя его, – произнес виконт.

– Да славится имя его, – подхватил страж. – Сегодня празднества, наверное, король не хочет, чтобы с них кто-то уходил без его ведома.

Виконт кивнул с задумчивой улыбкой, но я разобрала бормотание.

– Да уж, конечно, – вырвалось у него, и уже громче де Жерон добавил: – Спасибо за службу, гвардеец. Что ж, придется повременить со сладкогрудыми селянками и довольствоваться тощими воблами двора.

Гвардеец понимающе вздохнул и закивал.

– Это да, благородный господин, – сказал он сочувственно. – Мода нынче на худых да костлявых. А деревенские… Ух! Кровь с молоком. Как ухватишь, да как начнешь мять…

Взгляд стража затуманился, будто уже валяется с девкой на сеновале и творит всякие непотребства. Помимо воли, ощутила, как к щекам приливает жар и мысленно поблагодарила виконта за высокий воротник и шляпу.

Де Жерон покашлял, гвардеец вздрогнул, резко вернувшись из грез, и его улыбка вновь стала виноватой.

– Благородный господин, – сказал он, – поезжайте завтра. Про завтра в грамоте ничего не сказано.

– Спасибо, – коротко ответил де Жерон и, развернув коня, поехал обратно по улочке.

Мой скакун послушно последовал за ним, неспешно лавируя между гигантских бочек и рыболовных сетей, которые местные развесили на вечернюю сушку. Солнце медленно ползет за горизонт, лишь оранжевый бок все еще торчит над поверхностью, расплескивая по облакам расплавленное золото. Но с востока уже надвигается темнота, небо постепенно превращается в темно-лиловое, и город на этом фоне выглядит, как вылитая из огня драгоценность.

Когда ворота остались позади, я пришпорила коня и приблизилась к виконту.

– Дагрей, – шепнула я, боясь, что своим женским голосом выдам себя, хотя вокруг никого нет. – Так что же дальше? Будем дожидаться завтра?

– Еще чего, – бросил он и потянул поводья, поворачивая коня в такой узкий переулок, что носки сапог зацепились за стены домов. – Завтра будет поздно.

– Тогда как нам быть? – не отставала я, прижимая колени к торсу коня, чтобы не тереться коленями о стены. – Гвардеец сказал, что не выпустит.

– Если бы я слушал всяких гвардейцев, никогда бы не стал тем, кем стал, – отозвался де Жерон. – Следуйте за мной.

Мы проехали по переулку, местами заставленному ящиками и бочками. Виконту приходилось слезать с коня, что в такой тесноте почти невозможно, и забрасывать их на балконы. Когда заметила, что люди, живущие в этих комнатах, очень удивятся, обнаружив у себя пустые бочки и ящики с рыбой, де Жерон посоветовал им вознести молитвы светлым богам за то, что те послали такие подарки.

Впереди появился просвет. Я понадеялась, что мы, наконец, выберемся из этого узкого колодца, но виконт свернул влево, и мы вновь поехали по какой-то расщелине между домами.

– Виконт, – сказала я устало, – вы хотя бы знаете, куда мы едем?

– Несомненно, Лиззи, – отозвался он.

Я ждала дальнейших объяснений, но де Жерон замолчал. Пришлось смириться и покорно следовать за его конем.

Через некоторое время в переулке совсем стемнело, пришлось ориентироваться лишь на силуэт впереди, но когда напомнила о магических мотыльках, которых сейчас все равно не в состоянии зажечь, виконт произнёс горячим шепотом:

– Вы с ума сошли? Какие мотыльки? Может тогда раздеться и сплясать прямо на главной площади?

Я смутилась откровенности виконта и сказала:

– Я лишь напомнила. Все равно у меня пока нет сил даже на мотыльков.

– Впервые я этому рад.

Хотелось обидеться, но тратить на это энергию не хотелось, и я продолжала послушно вести коня за де Жероном.

Наконец, переулок кончился, а я вздохнула, как будто меня вечность держали в темнице и выпустили для последнего глотка свежести перед казнью. Мы оказались возле темной стены, внизу плотно увитой плющом. Кое-где проступают силуэты бочек, которые, видимо, в этой части города признак достатка.

Пока пыталась разглядеть что-нибудь еще в полумраке, виконт спрыгнул со скакуна и приблизился ко мне. Прежде, чем успела опомниться, он стащил меня с коня и проговорил, оглядывая стену сверху вниз:

– М-да… С лошадьми будет не просто.

Я тоже огляделась. Темная стена возвышается над домами, как вековой исполин, отделяющий внешний мир от внутреннего, где разворачивают дворовые интриги и истории, от которых даже срамные девы Аварона зарделись бы.

Я поправила штаны, которые неудобно врезались в складку между ягодицами и сказала:

– Я готова выслушать ваши предложения относительно дальнейшего. Здесь ведь стена.

– У меня есть глаза, Элизабет, – отозвался де Жерон.

– Но мы же не можем забраться на нее, – проговорила я растерянно. – Тем более с конями.

Он кивнул и произнес:

– Не можем. И не станем. Но я не зря прожил здесь часть жизни. Идемте.

Он взял обоих лошадей под уздцы и повел к темным зарослям у основания стены. Раздвинув ветки, скрылся в них. Какое-то время из темноты доносились шорохи, скрежет и царапанье, а я нервно оглядывалась и вздрагивала при каждом незнакомом звуке, боясь, что из-за угла выйдет гвардеец или сам Вазис де Луа.

Наконец из кустов появилось лицо виконта. В волосах застряли листья, на щеке грязное пятно. Я дернулась, чтобы снять с него мусор, но вовремя остановилась и лишь указала на волосы и лицо. Де Жерон небрежно отряхнул голову и отер щеку, затем помахал мне, чтоб подошла, а когда приблизилась, указал в темноту.

– Здесь есть лаз, – сказал виконт. – Когда-то я убежал по нему от многочисленных нянек госпожи де Жерон.