Сет Дикинсон - Бару Корморан, предательница

Бару бросила взгляд в сторону – мимо долины и мимо хараеродских земель, где горели костры лагеря Наяуру. Прикосновение Тайн Ху внушало одновременно тревогу и уверенность.

– Она опасается ловушки. Это проверка. Если я откажусь, она поймет, что мы задумали.

– Тогда обмани ее. Ответь, что выезжаешь, и скройся в лесу.

– Не настолько она глупа. За нами могут шпионить.

Бару глубоко вдохнула, чтобы утихомирить бьющееся сердце. Солнце на западе клонилось к закату.

– Но ты права. Отыщи Зате Олаке. Спроси его совета.

Тайн Ху вернулась быстрым галопом и натянула уздечку, резко остановив белого скакуна.

– Он знает человека, который нюхом чует любую измену. Это стахечи-лесовик – тот самый, который спас ему жизнь. Зате Олаке послал его в «Дом на Холме».

– Отлично. Вперед!

Бару развернула свою кобылу но направлению к Хараероду.

– В лагере сохранять спокойствие! – крикнула она Аке. – Обычная бдительность, и не более того. Ночных тревог не ожидается.

Горожане, не успевшие выпрямить спины после дневных трудов, провожали Бару, Тайн Ху и их стражу беспокойными взглядами. Бару возвращалась в «Дом на Холме» и старалась не смотреть на их измученные лица, на которых поблескивали воспаленные глаза.

Городской шум утихал с наступлением сумерек, и грохот копыт казался кощунственно громким.

А где-то неподалеку беззвучно начали воплощаться в реальность ее кровавые планы. Унузекоме не должен оплошать.

Они выехали на мощенную булыжником площадь перед домом совета. Окна его пылали ярким светом от множества ламп. Тайн Ху выбрала из охраны двоих:

– Ступайте вперед. Проверьте, нет ли измены.

Бару извелась от нетерпения и от вздорного нрава доставшейся ей кобылы.

«Вдруг Жених Моря отступил в последний момент? Тогда все пошло прахом», – подумала Бару, до крови изжевав щеку изнутри.

– Копье брошено, – шепнула ей Тайн Ху. – Пусть летит.

Бару кивнула, считая вдохи и выдохи, и бросила на Тайн Ху благодарный взгляд. Княгиня ободряюще коснулась ее плеча.

Вернувшиеся стражники доложили: все в порядке. Наяуру и ее почетный караул находились в доме.

Конечно, человек Зате Олаке явно затаился где-то поблизости.

– Позволь мне пойти вместо тебя, – вымолвила Тайн Ху. – Пусть ловушка сработает на мне.

– Что? – Бару выпятила подбородок, скопировала серьезную мину Тайн Ху и скривилась. – Тебя невозможно перепутать со мной!

Тайн Ху невесело усмехнулась.

– Не время шутить. Она убьет тебя.

– Она признала меня ровней и не опустится до предательства.

– Неужели? – бесцветным голосом произнесла Вультъяг. – Я поклялась умереть за тебя, не делай же из меня лгунью.

Бару прикусила губу. Ей вспомнилась трапеза на балконе «Речного Дома» и ожидание взрывов в гавани Уэльтони. Ей и прежде доводилось рисковать, и она до сих пор жива.

– Езжай за мной.

Они пересекли площадь в сгущающихся сумерках. На западе, заслоняя последние лучи заката, плыли огромные черные тучи.

Спустя минуту в «Доме на Холме» возникло движение. Темные силуэты замелькали в ярком свете окон. Они напоминали причудливые призрачные тени, словно бог вулкана вырвался из-под земли, плюясь пеплом и осколками обсидиана. Бару замерла.

Сейчас на них с Тайн Ху полетит град стрел из окон и с крыш… Вот-вот раздастся грохот ориатийской взрывчатки, заложенной под мостовой, а потом жгучая вспышка негашеной извести довершит дело…

Внезапно двери дома широко распахнулись. На пороге, озаренном светом ламп, стояла Наяуру. Казалось, что ее свободное платье излучает сияние.

Когда же, Унузекоме? Когда?

Строительница Плотин ступила вперед, на булыжную мостовую. Свет упал на ее лицо, на гордый ту майянский нос, на волосы, умащенные маслом… и на белую иену, пузырящуюся на губах и под носом.

Что бы она ни хотела сказать, слова ярости, ненависти или сожаления вышли наружу невнятным клекотом. Последний вздох, покинувший ее грудь, рассыпался в воздухе брызгами слюны.

Наяуру рухнула на булыжники плашмя. Послышался хруст сломанных костей.

– Что случилось? – нарочито громко воскликнула Тайн Ху, чтобы перекричать вультъягских стражников.

Бару заглянула в зал совета. Одиннадцать кресел под одиннадцатью величавыми знаменами… и множество трупов в одеяниях цветов княжества Строительницы Плотин. Гибель их оказалась страшна: они умерли в корчах, цепляясь друг за друга, пытаясь добраться до дверей.

Глядя на поверженную княгиню, на мертвую мечту о царстве, распростертую на грубых камнях, Бару не ощутила ни малейшего торжества.

Тайн Ху предостерегающе шикнула.

Из обители смерти вышел какой-то человек. Его лицо было прикрыто влажной тряпкой, а волосы оказались ослепительно-рыжими.

Он был одет в засаленный костюм охотника и шел, сгорбившись, прижав руки к груди.

Бару завороженно смотрела на его неверную поступь.

«Нет! Не может быть», – подумала она в ужасе.

– Не трогайте его! Это лесовик Зате Олаке! – догадалась Бару, вскинув руку, чтобы остановить стражников.

Голос Тайн Ху звенел от тревожного напряжения.

– Что произошло?

Судя по предсмертной агонии, Наяуру и ее люди задохнулись от угарного газа. Такие отравляющие вещества, по слухам, изобретали в фалькрестском Метадемосе. Но как лесовику-стахи удалось добыть газ?

Стахечи? А если…

Нет. Конечно же, нет.

Рыжеволосый направился к ним уже более уверенной походкой.

Бару задрожала, как будто ее тело узнало его прежде разума.

«Что? Нет! Нет, это невозможно», – опять пронеслось у нее в голове.

Она наверняка ошиблась!

А он уже размотал тряпку (та оказалась липкой, клейкой от химикалий), глубоко вдохнул и посмотрел на закатное небо. Бару разглядела на лице мужчины безобразный багровый шрам от кислотного ожога. Тонкие мускулы его шеи шевельнулись, как безупречно точный механизм.

Он взглянул на Бару.

– Честная Рука, – произнес он по-стахечийски и тотчас перешел на афалон с великолепно подделанным грубым акцентом. – Готово. Передай Зате Олаке, что я не подвел его.

Он влажно кашлянул и коснулся своей груди. Может, он хотел специально продемонстрировать Бару то место, куда вонзился арбалетный болт, некогда сбросивший его в воду?

– Ты знаешь его? – спросила Тайн Ху.

Стало слишком темно, чтобы различить огни, кольцом окружившие Хараерод. Эти столбы грязного света вздымались к небу на западе и юго-западе – там, где разбили лагерь Наяуру и ее союзники.

Бару помолчала.

Парализованная страхом, она смотрела на человека-ремору по имени Чистый Лист.

Иликари убили союзников Наяуру при помощи их же собственных лошадей.

Переодетые хараеродскими служанками и работницами, иликари беспрепятственно прошли через лагерь Наяуру в окрестный лес. По пути их призрачная армия, надежно скрытая от посторонних глаз, отметила, где расставлены караулы, и сообщила об этом надежной тайнописью гонимых.