Сет Дикинсон - Бару Корморан, предательница

Бару пожалела, что не убрала остатки цыпленка.

А жрица сидела и ждала – созерцательно, умиротворенно. Должно быть, последовательница Видд.

– Что ты делаешь?

Жрица наморщила лоб, вникая в неуклюжий иолинский Бару.

Глаза ее были круглыми, как у стахечи.

– Я ловлю жемчуг и принимаю роды.

– Ты ушла из дома, чтобы воевать. Но ты, наверное, мать, сестра, дочь. Как ты узнаешь, что с твоей семьей?

– Так же, как и прочие воины. Вся моя семья живет иод одной крышей. Рабочие руки там есть: при нужде без нескольких человек можно обойтись.

Несмотря на свои тревоги, Бару не удержалась от мысли, что Кердин Фарьер пришел бы в восторг. В Имперской Республике под семьей понимали мужчину и женщину, отца и мать, необходимый минимум. Но здесь, как и на Тараноке, подход был иным – практичным, позволяющим освободить молодых и здоровых для войны и труда.

Хотя, нет, Бару ошиблась насчет Кердина. Ему, конечно, стало бы любопытно, как это можно исправить.

Мысль съежилась и снова спряталась в клубке тревог. Почему-то Бару захотелось плакать и забиться в угол.

– Я совершила ужасное злодеяние, – произнесла Бару и поразилась своим спокойным интонациям. – Настолько чудовищное, что теперь я могу совершить любой грех, обмануть любое доверие и пойти на все что угодно. Какой бы вред ни причинила я себе, хуже мне уже не будет.

– Продолжай, – отозвалась иликари.

Бару раскрыла рот, но теперь слова застряли в легких, как будто наткнулись на набухшую опухоль, на лавину, обрушившуюся с гор, на плавучую ориатийскую мину. Масштаб, глубина корней, выпавшее ей испытание, участь, на которую она обрекла себя…

– Нет, – прошептала Бару. – Не могу сказать.

– Что ты делаешь? – спросила жрица.

Наверное, это было в духе Видд – обратить к ней ее собственные вопросы и потом добраться до ее секретов.

– Я хочу спасти свой дом, Тараноке, – хрипло выдохнула Бару. – И я делаю для этого все.

– Ты покинула свой дом, чтобы спасти его, – откликнулась жрица.

Другие вопросы – о «матери, сестре и дочери» и о том, как она может знать, что с ее семьей, – остались невысказанными.

– Я зашла слишком далеко…

Бару задохнулась: она уже не могла плакать, да и не хотела: все силы вдруг разом оставили ее. Сейчас она даже не понимала, разумно ли она поступила – и грозит ли ей чем-либо только что сделанное признание.

– Я зашла слишком далеко, – еле слышно повторила она и поникла.

На рассвете она отправилась в шатер Тайн Ху, чтобы отдать приказ убивать.

Княгиню она застала за привычным занятием. Тайн Ху сидела на коленях напротив Аке Сентиамут, а между ними лежала деревянная игральная доска. Бару умышленно избегала обучения этой игре: любая партия подразумевала бы череду поражений с ее стороны, и Тайн Ху, конечно, сразу сделалась бы невыносимой. Однако общий принцип Бару понимала. «Крестьяне» занимали «поля». «Знатные» получали силу после того, как «поля» возделывали «хлебопашцы», а затем сражались с другими «знатными».

Но сейчас высшая каста Тайн Ху явно туго затянула пояса. Княгиня читала книжицу в кожаном переплете, неуверенно шевеля губами, и, в зависимости от ее успехов в этом таинственном занятии, Аке улыбалась, хохотала или качала головой и снимала с доски несколько «крестьян» Тайн Ху. Вероятно, партия была обучающей – положение Тайн Ху на доске улучшалось или ухудшалось соответственно ее успехам в чтении, что помогало ей сконцентрироваться.

Как любопытно они выглядели рядом: ночная птица, пантера – Тайн Ху и бело-золотой олень в медвежьей шубе – Аке. Однако при всей своей несхожести они держались как равные.

Мгновение Бару наблюдала за ними молча (стража не объявила о ее появлении: «шакалы» знали, что громко объявлять о прибытии Честной Руки просто означает указать на нее наемным убийцам). Тайн Ху сидела, будто готовая стремительно выпрямиться пружина. Она сосредоточенно смотрела в книжку и порой задумчиво наматывала на палец прядь распущенных волос.

Бару почувствовала некоторое удовольствие: в походе Вультъяг никогда не позволяла себе непроизвольных жестов. Необычной оказалась и сама беседа с Аке: женщины то и дело перебивали друг друга, жестикулировали живо, без расчета, смеялись свободно… А когда Тайн Ху отвела взгляд в сторону и окаменела лицом, встревоженная только что сказанным или пришедшей в голову мыслью, Аке по-товарищески хлопнула ее по запястью. Это, насколько Бару могла судить, не несло в себе двойного смысла, не скрывало под собой тайного сообщения или глубоководного маневра.

Было бы здорово еще чуть-чуть постоять и посмотреть на другой мир, к которому Бару не принадлежала никогда. Но и это было чересчур рискованно. Все-таки она находилась на территории Тайн Ху – в ее княжеском шатре…

– Вультъяг! – позвала она княгиню. – На пару слов.

Тайн Ху вздрогнула от неожиданности, а Аке едва не прыснула со смеху.

Но они разом встали и склонили головы, и Тайн Ху отпустила своего командира охотников, положив Аке руку на плечо и шепнув что-то на стахечийским. И вот в этом жесте Бару распознала некий скрытый смысл, переданный сквозь плотное сукно и медвежью шерсть.

– Не стесняйтесь, – произнесла Бару с притворной беззаботностью. – Покажите, что это у вас?

Аке покосилась на Тайн Ху. Вультъяг выгнула бровь:

– Приказ Честной Руки.

И Аке, выходя из шатра, подала Бару книжицу. Раскрыв переплет, Бару прочла название, отпечатанное аккуратными блоками иолинских символов: «Букварь и основы грамматики афалона, торгового языка Империи, изложенные доступно пониманию туземцев Ордвинна».

Будто сколопендру взяла! Ей тотчас захотелось отшвырнуть книжицу прочь.

Тайн Ху наблюдала за Бару с безучастной улыбкой – год назад эта улыбка еще могла скрыть от Бару глубокое смущение княгини.

– Учусь читать. Хочу иметь возможность не только подглядывать, как ты пишешь, но понимать твои заметки, – объяснила Тайн Ху. Губы полуоткрыты, взгляд лукав – в общем, все контрмеры приняты! – И наконец-то я узнаю, что ты читаешь. Ох, скоро я разгадаю, что за безумие движет тобой!

Чтобы не думать, Бару начала действовать. Она смерила Тайн Ху пронзительным взглядом, буквально подчиняя княжеский шатер себе, и шагнула вперед.

Тайн Ху замерла от удивления, а потом тряхнула головой.

Приблизившись, Бару отдала ей букварь.

– Ведь ты говорила, что от врага не стоит перенимать ничего.

– Одну вещицу не стоит упускать из виду, – промурлыкала Тайн Ху, захлопывая книжку, но не забирая ее. На миг книжка соединила их – Бару не касалась ее пальцев, но чувствовала их тепло. – Я оценила кое-что из созданного Маскарадом. Может принести пользу. Или даже удовольствие.