Сет Дикинсон - Бару Корморан, предательница

– Хорошо.

Внезапно Бару почувствовала желание душевно и физически опереться на Аминату – на ее безупречную выправку, сияющий мундир и неистощимое терпение. Но это было невозможно. «Амината», – мысленно произнесла Бару и незамедлительно ощутила безумное смущение. Сердце словно превратилось в сгусток боли. Тот безжалостный поединок и яростный выговор (неужели она решила, что речь шла о самой Бару? Но если так, она же ни словом не обмолвилась…), формальный тон и отстраненность – все явно свидетельствовало о злости.

Но позже она предложила Бару свой клинок и привела морских пехотинцев – может, она все-таки подобрела?

– Ваше превосходительство, уже стемнело, – сказала Амината. – Вы совсем заработались. Что, если…

Вероятно, Бару не смогла скрыть удивление.

– Простите за нарушение приличий, – продолжала Амината. – Я еще не использовала увольнение на берег и полагаю, что мы могли бы вспомнить Тараноке, пока «Лаптиар» не ушел…

«И мы не расстались навсегда…»

Желудок Бару сжался в комок.

– У меня есть вино.

– Ваше превосходительство…

Все часы краденой свободы, проведенные вместе в учительской кладовой… Наверное, они все еще чего-нибудь да стоят.

– Не надо, Амината. Зови меня по-прежнему – Бару.

Амината скрестила руки на груди, отставила ногу в сторону и беззаботно улыбнулась.

– Не знаю твоих вкусов, Бару, но мы в порту, а моряку не пристало проводить увольнительную среди конторских книг с бокалом вина.

– Э-э…

Желудок не отпускало. А сердце, похоже, забыло, когда и как ему биться. За Аминату говорил Кердин Фарьер. Кердин незримо присутствовал здесь, в кабинете Бару, и наблюдал за ней глазами Аминаты. И совсем недавно – для того, чтобы спасти себя, хватило одной-единственной фразы…

«Благодарю, лейтенант, но воздержитесь от фамильярностей».

Но, как бы там ни было, а утро вечера мудренее.

– Я только переоденусь, – выдавила Бару.

– Ничего себе вкус! Натуральная моча! – воскликнула Бару, поперхнувшись.

– Откуда ты знаешь, какова моча на вкус?

Бару фыркнула в кружку.

– Я дикарка из диких земель!

– Ладно тебе! В здешнем захолустье мочу пьют только ордвиннцы! – Амината проказливо постучала по донцу кружки Бару. – До дна, до дна, Бару! Еще по одной?

Заглянув в опустевшую кружку, Бару попыталась обдумать предложение. Инстинкт – возможно, впервые за всю ее жизнь – не возражал.

– Да, – ответила она. – Согласна.

– Только платишь ты, – предупредила Амината, опираясь о стойку бара. – У тебя теперь деньжищ – сколько угодно.

– Нет, это работает совсем не так… – Бару нахмурилась. Она понимала, что некоторые темы затрагивать не стоит, и в итоге решила, что о денежных вопросах можно говорить лишь в общих чертах. – Нельзя забывать об инфляции и… Знаешь, я даже не составила требований на закупку перьев и чернил. Столько дел, Амината!.. Я‑то думала, меня ждут сложные вычисления и скучные примитивные обязанности, а получилось – в точности наоборот!

– Для тебя нет ничего сложного! Ты же гений, забыла?

Звучно рыгнув, Амината приняла от бармена еще пару кружек. Бармен старался следовать той же фалькрестской моде, что и изобиженный Бару принципал-фактор Бел Латеман, – фартук, обнаженные плечи, спортивный корсет с распущенной шнуровкой, броский макияж…

– Рада, что ты так считаешь, – произнесла Бару, внимательно изучая геометрию ее поднятого указательного пальца. – Я пьяна. Наверное, в первый раз в жизни.

Но, даже во хмелю, следовало держаться настороже. Ей нельзя выдать себя и сболтнуть нечто вроде: «А мне тебя не хватало…»

– Рано плакать, пташка, – за полночь едва перевалило! Пожалуй, надо найти тебе… – Амината подалась к ней и приподняла бровь. – Компанию, а?

Вблизи лицо Аминаты оказалось очередной идеальной геометрической теоремой во плоти: ровные углы, совершенная концентрическая топология склер, радужек и зрачков. Навалившись на стойку, Бару вспомнила о своей паранойе. «Правоблюститель всегда начеку».

– Верно, – пробормотала она, оценив выражение своего лица в зеркале во всю стену и оставшись довольной. – Но так приятно поговорить с кем-нибудь. С кем угодно, лишь бы слушал меня… Но ведь не слушают… Я не могу…

Амината молча кивала. За ее спиной женщина со шрамами на лице кричала притихшим собутыльникам, что намерена убить князя Сахауле, Конскую Погибель, за какой-то его ужасный поступок.

«Вероятно, он что-то сделал с ее конем», – подумала Бару.

– Не знаю, как сказать, – сказала Бару вслух и потрясла отяжелевшей головой.

– Нет-нет, продолжай! Все это не важно – я скоро отбываю!

– Я и не помню, какой была, пока не пошла в школу. Кажется, мне никогда не позволяли ничего! Даже иметь свои собственные чувства!

– Как это? – крикнула Амината, перекрывая вдруг поднявшийся рев.

– Ну…

Форменный мундир Аминаты был вывернут наизнанку в знак того, что она «не при исполнении», но Бару все же вяло подергала ее китель.

– Вот ты – солдат Маскарада. Но ты же ориати! И служишь тем, кто хочет завоевать твою родину. Начнись новая Война Армад – придется убивать своих! Что ты сделаешь?

«От меня ждут подобных сомнений и колебаний в лояльности, – с пьяной хитростью предположила она. – Ха! Пусть те, кому она доносит, сожрут и будут довольны».

– Понятия не имею, – ответила Амината, наморщив лоб. – У них, наверное, все по-честному. Когда-нибудь я стану адмиралом.

– Не станешь! Только посмотри, кто ты есть!

– Я тебя умоляю, – закатив глаза, вздохнула Амината. – Мореходство издавна было женским ремеслом. У нас лучше с математикой и навигацией – это и наука о наследственности подтверждает.

– Нет! Ты – ориати. Они никогда не дадут тебе возможности…

– А ты – имперский счетовод, но погляди, откуда ты, – возразила Амината, резко поднимаясь с места. – Хватит. Пока ты не сделалась слишком серьезной, идем наверх. Тебя ждет сюрприз!

– Нет, нет, подожди!

Но Амината уже ушла. Нетвердым шагом, удивляясь тому, насколько толпа ограничивает обзор, Бару двинулась за ней.

– Простите, – повторяла она, сожалея о неудобствах, причиняемых тем, на кого она натыкалась. – Простите, пожалуйста. Я совсем пьяна…

Поднявшись наверх вслед за Аминатой, она очутилась в тускло освещенном помещении, битком набитом пихающимися и кричащими людьми. Здесь имелось множество дверей, а в центре возвышался помост, где танцевали мужчины и женщины в основном почти безо всякой одежды.

– Объяснить, как это делается? – проорала Амината ей в ухо. – Нужно сказать, каких ты предпочитаешь…

– Не хочу я никого нанимать!

– Бояться совершенно нечего! Нацепляешь ему колпачок, там все и остается! Я покажу!