Сет Дикинсон - Бару Корморан, предательница

Бару быстро поняла, о чем речь. От мощи их бездушного, всесокрушающего размаха перехватывало дыхание. Негласный комитет, надежно спрятанный в чиновничьем аппарате, планировал завоевания и переселения народов, перемещение богатств, культур и моровых поветрий через пространство и время, и все это – с холодной уверенностью в своем научном, инкрастическом подходе.

И, конечно же, они не сомневались в том, что они лучше всех понимают, какую цену следует заплатить.

И какую цену заплатит она, Бару Корморан.

– Цивилизация должна выжить, – добавил Вестник, словно прочтя ее мысли. – Мы не допустим гибели Империи. Жизни, спасенные нашей гигиеной и дисциплиной, победы, которые мы одержим в грядущих столетиях над эпидемиями и хаосом, оправдывают любую жесткость. Мы должны править. Любыми средствами.

– А я догадалась, чего вы от меня хотите, – сказала Бару, поражаясь собственному спокойствию. Возможно, она поняла, какая крупная рыба угодила в ее сети три года назад, когда общалась с Мер Ло в каюте «Лаптиара». – Но что я получу взамен?

Вестник хлопнул в ладоши.

– Вот это стиль! Странник очень прозорлив! Бы и впрямь показали блестящие результаты на экзамене, Бару Корморан! Вы действительно савант, и не только в вычислениях, по в понимании самой природы власти! Вы – тараноки, в вас смешалась кровь ту майя, правивших половиной Пепельного моря, и ориати мбо, подаривших миру величайших мыслителей последнего тысячелетия. Вы владеете ключом, который отопрет последнюю дверь, и тогда мы узрим мир, который до сих пор ускользал от нас! Попять – значит подчинить себе, а именно это нам и нужно.

– И вы сделаете меня…

Лицо Вестника вдруг разом приняло торжественное, формальное выражение.

– Имейте в виду, что тогда вы должны остаться в живых, Бару Корморан. Мы дадим вам то, чего вы хотите больше всего на свете. То, чего вы жаждете с детства.

Ей стало смешно. Она едва не ответила на его блеф: «И вы наградите меня властью за банальный обвал фиатного билета?» Или, может: «Отчего же не позволить мне сделать чиновничью карьеру, набраться опыта и показать себя? Вы лжете, чтобы обманом заставить сделать все это для вас. Вы превратили меня, туземку, которой не жаль и пожертвовать, в свое орудие».

По Бару осознавала, что самой ей никогда не сделать карьеры чиновника. Слишком многое уничтожила ее выходка с инфляцией. В том числе и ее саму.

Вспомнилась любимая присказка Кердина Фарьера: «Важны лишь талант и достоинства, и только они». Стало ясно, к чему он готовил ее.

– Итак, Бару Корморан, – Вестник с улыбкой поправил шейный платок, – исполните ли вы волю Трона?

На другой день она отправилась в канцелярию переписи и учета. То была основа основ могущества Империи: в бесчисленных кипах реестров значились все ценности в Ордвинне – камень и золото, соль и древесина, плоть и кровь. Демографические прогнозы прироста рабочей силы. База налогообложения и внешнеторговые обороты. Относительные пропорции стахечийской, бельтикской и ту майянской крови.

Канцелярия находилась в ведении Зате Явы. Глаза правоблюстителя зорко следили за работой Бару – так же, как и на улицах, и в башне счетовода, и на собраниях представителей правительства.

Здесь Бару не рисковала даже встречаться взглядом с женщинами. Фаре Танифель взяли по обвинению в безнравственности – недопустимо страстному влечению к мужчинам. Порок Бару был гораздо страшнее.

Она работала с тихой злостью.

С нее довольно. Хватит подчиняться. Пора прекратить молча и послушно играть свою роль. Судя по реакции Парламента, обвал фиатного билета ляжет клеймом непригодности не только в ее личное дело, но и на все ее потомство до седьмого колена включительно. Мечты о Фалькресте, об академиях и телескопах, о Метадемосе и профессуре, не говоря уж о самом Парламенте, погибли. Ее оплошность может отозваться и на других тараноки на имперской службе. Могут казнить Пиньон и Солита!

Преуспев в должности имперского счетовода, ей не спасти Тараноке. Ей никогда не бывать технократом, ученым или членом Парламента.

Но перед ней открылся иной путь.

Сила имперской бюрократии заключена в ее способности исчислять и оценивать мир, дабы наиразумнейшим образом превращать его в деньги и армии, – оптимальный экстракт из налогов и пактов.

Бару захотелось понять, что конкретно думают о ней простые ордвиннцы.

Она тщательно прочесывала дополнения к переписям – длинные опросы, которые переписчики могли проводить от имени губернатора, а порой и самого имперского счетовода. Переписи обычно проводились с целью выяснить общественное мнение, а на самом деле – для сбора различных сведений. Разочарованно хмурясь, она прочла: «Дополняющие переписи опросы должны быть рассмотрены и одобрены полномочным представителем губернатора».

Получалось, что новая перепись нс даст ей никакой информации. Сперва надо заручиться поддержкой Каттлсона.

Сложная задачка!

Уходя, она не стала скрывать своего разочарования и выставила его напоказ. Пусть поздно вечером кто-нибудь из чиновников правоблюстителя прочтет донос: «Бару Корморан, разумеется, осталась недовольна».

Только в резиденции губернатора, по пути наверх, через множество деловито гудящих комнат своей башни, она наткнулась на решение загвоздки с переписью.

– Мер Ло! – окликнула она секретаря, проносясь мимо его стола (Мер Ло не любил работать в подвале). – Ко мне!

За три года они успели привыкнуть, притереться друг к дружке. Бару привыкла к Мер Ло: он стал для нее нянькой, советчиком, портным, служащим, ходячей записной книжкой и не слишком усердным соглядатаем. А что же она дала ему взамен?.. Вечное одиночество, захламленную тесную комнатушку в подвале башни.

Кроме того, они оба порой чувствовали себя неуютно. Бару знала, что ему приходилось строчить послания, адресованные одной важной персоне в далеком городе, и это отнюдь не радовало ее. Вдобавок Мер Ло ощущал острую неприязнь к «непростительно грубому» принципал-фактору Белу Латеману, что временами только подливало масла в огонь.

– Ваше превосходительство? Очередной налет на банк?

Прикрыв за собой дверь кабинета – от посторонних глаз, – Мер Ло устроил целое представление, разливая вино и позванивая бутылью о бокалы.

Бару подошла к нему и зашептала на ухо:

– В этом сезоне я хочу сделать небольшое дополнение к стандартной налоговой форме. Там будет сказано, что десять билетов из уплаченного налога будут распределены между местным князем, губернатором Каттлсоном, правоблюстителем Зате и мной и пойдут на наши личные планы. А как разделить данную сумму между нами – решать им самим.