Сет Дикинсон - Бару Корморан, предательница

Капитан «Маннерслета» предложила для их совещания свою каюту, однако Бару заняла салон картографии.

– Встань здесь, – приказала она Чистому Листу. – Выше. Можешь держаться серьезнее? Хорошо.

Он повиновался с явным удовольствием. Да, Каттлсон приказал ему наблюдать за Бару, чтобы предотвратить любой ее ход. Но человек-менора привязался к Бару. Условные рефлексы требовали приносить как можно больше пользы представителям правительства Имперской Республики.

Отыскав нужные карты, Бару приколола их к прокладочному столу.

Ормсмент прибыла со свитой, перепачканная сажей и измученная. При виде Чистого Листа, стоявшего в тени с подсвеченным снизу лампой лицом, она нахмурилась.

– Ваше превосходительство?

– Контр-адмирал! – Бару отсалютовала, коснувшись лба. На ней был официальный плащ, белые перчатки, кошель на поясе и полумаска. – Ваши команды прошлой ночью были выше всяких похвал, что я особо отмечу в моем отчете Парламенту.

– Не стоит, – хмыкнула Ормсмент, стягивая холщовые перчатки и сдержанно улыбаясь комплименту. Ее адъютанты зашептались, почти не обращая внимания на начальство. – Вчерашние гости, ваше превосходительство – глупые оппортунисты, пытавшиеся урвать крохи до начала настоящего пира. Первые ласточки.

– Так я и думала! – Бару щелкнула пальцами и склонилась над прокладочным столом. Направление взгляда Чистого Листа было несложно определить, поскольку адъютанты перестали шептаться и окаменели. – Какие вести со «Сцильптера»? Удалось ли ему обнаружить главные силы противника?

Ормсмент выгнула бровь.

– Вы ожидаете, что пираты придут крупной флотилией?

– Я полагаю, что каперы ориатийского синдиката Эйоты под фальшивыми знаменами уже оттеснены на север нашими новыми силами в Зюйдварде. Тем не менее они продолжают препятствовать республиканской торговле, их главное желание – заполучить добычу! – Бару коснулась карты и обвела пальцем побережье, пятнистый веер дельты Инирейна. – Уверена, что за нами гонятся как минимум пятнадцать кораблей. Чтобы вернуться в Пактимонт, нам придется пробиваться сквозь них – а ведь попутный ветер на их стороне. Серьезное преимущество в морском бою, верно?

Ормсмент кивнула и хотела что-то сказать, но Бару опередила ее:

– Уйти от них так просто не получится. Как нельзя и ждать нападения: ваши фрегаты потеряют преимущество в скорости и маневренности. Галеоны – это кандалы, с которыми нельзя идти в бой.

Контр-адмирал скрестила руки на груди и ухмыльнулась.

– Да, тараноки – прирожденные мореходы!

– Я – имперский счетовод! – рыкнула Бару, давая немного воли искренней злости. Чистый Лист за ее спиной чуть шевельнулся, что заставило Ормсмент вытянуться и замереть. – Прирожденный или не прирожденный, но знающий, как обеспечить безопасность собранных средств. Вот мой приказ, контр-адмирал: сопровождение конвоя прекратить. Следующие за нами силы противника – найти и уничтожить.

Воодушевление свиты Ормсмент явно свидетельствовало, что они с самого начала собирались на коленях выпрашивать именно такую возможность.

– Но если в наше отсутствие корабли подвергнутся нападению другой флотилии рейдеров? – спросила Ормсмент. – Если они как раз и рассчитывают отвлечь нас?

Первый вопрос касался тактики. Не утверждения ее приоритета в военных делах. Не сомнительного политического положения Бару.

Прекрасно.

– Мы встанем на якорь в Уэльтони, где Инирейн впадает в море, – ответила Бару, стукнув костяшками пальцев по карте. – До вашего возвращения охрану обеспечат флот и дружина князя Унузекоме. Вы получите необходимую для победы свободу действий.

– Вы доверяете Унузекоме?

Здесь приходилось блефовать, полагаясь на то, что Ормсмент плохо разбирается в ордвиннской политике и князьях.

– Вы забыли о дюжине кораблей морской пехоты? Да и мой Чистый Лист будет приглядывать за ним! В общем, я нахожусь под надежной защитой.

Секунду подумав, Ормсмент крепко стиснула углы прокладочного стола и склонила голову.

– Вы понимаете, насколько все рискованно? – спросила она.

– Я принимаю всю ответственность на себя.

– Об этом и речь. Если бы тактику предложила я – ая уже размышляла о чем-то подобном – и она привела бы нас к поражению, вы могли бы скормить Парламенту меня. У меня есть поддержка в Адмиралтействе. У меня – много союзников. Я имею преимущества, какие только можно приобрести за долгие годы службы. Я могла бы позволить себе ввязаться в авантюру. Но вы – иноземное дитя, и без того стремительно выпадающее из фавора! Вы понимаете, что вас ожидает, если что-то пойдет не так? – мягко спросила она.

– Контр-адмирал Ормсмент, – заговорила Бару, глядя в ее ясные Фалькрестские глаза. – Я – имперский счетовод провинции Ордвинн, высшая власть на борту данной флотилии. Вы будете действовать по моему приказу.

Штурман «Маннерслета», гибкий ориатиец с заячьей губой, ночами трудившийся над собственным переводом «Наставления к вольности», разрывался между раздражением и паникой от постоянного присутствия Бару. Но она дорвалась до карт течений и ветров, до искусно составленных планов моря и звезд, слишком прекрасных, чтобы не увлечься ими. Круговые ветры торгового сезона предельно упрощали каботажное судоходство. Тем не менее здесь, в открытом море, единственной защитой от штормов, мелей и от кораблекрушений оставалось лишь искусство штурманов Маскарада.

А Бару всегда хотелось стать штурманом, если со счетоводством не заладится.

Когда, по расчетам штурмана, до устья Инирейна осталось двенадцать часов пути, корабли контр-адмирала Ормсмент покинули строй, развернулись против ветра и галсами пошли в крутой бейдевинд [22] Острый курс относительно ветра, при котором ветер дует под углом от нуля до восьмидесяти градусов. . Первым – «Сцильптер», за ним – «Юристан» и «Комсвиль», после – «Уэльтерджой» и, наконец, «Сулане».

Бару представила себе, что на одном из них – Амината, рычащая на вахтенных и нагоняющая на команду жути историями о том, что может произойти от открытого огня вблизи ракет и торпед. Но Амината, конечно, далеко, на борту «Лаптиара», а то и на новой должности.

И ни огня, ни битвы не предвидится. Пиратская флотилия, следовавшая за золотыми галеонами, заманит Ормсмент как можно дальше, а затем оторвется, уйдет на юг, прочь из круга торговых ветров, и скроется. И не бывать Унузекоме прославленным пиратом – его час еще не настал.

Теперь путь к золоту восставшим преграждала только морская пехота на борту кораблей.

Они приближались к дельте Инирейна, и море изменило цвет. Птицы кружили над волнами и стремительно ныряли в мутную илистую воду. Бару мерила шагами палубу и докучала штурману вопросами, на которые могла бы ответить и сама.