Оксана Демченко - Перевернутая карта палача [СИ]

Дракон достиг холмистого подножья гор, откуда вчера началось восхождение Ула к водопаду и рыбной ловле. Долгое, в отличие от спуска на бронированной морде!

Сильное тело ящера изогнулось, лапы смягчили удар. Ул отдышался, переждал исчерпание грохота обвала, прячась за растопыренными ушными гребнями. Оттуда Ул сполз по морде в траву и немного посидел, осматриваясь. Вон вдали глянец стеклянных скал, а вот памятная трещина, которая чуть не погубила самоуверенного голодного недоросля, зато научила без страха качаться на канате драконьего уса.

— Ул! — вздохнуло эхо. — Ул… Ул…

— Яса! — эхо зазвенело иным голосом. — Яса… Яса…

— Доро! — приплёл и это имя первый голос, и Ул, наконец, узнал Дорна.

— Богатый выбор, — усмехнулся беловолосый, спрыгнув с драконьей морды. Он дождался, пока Ул встанет, и зашагал на звук голосов. — Почти познакомились. Я вервр, то есть принадлежу третьему царству, и опыт мой исчисляется восьмым порядком. Имя… вряд ли осталось много созданий, помнящих его. У драконьих вервров длинные имена. Так что зови, как дракона — Лоэн, будет вполне удобно.

— Как мир, — брякнул вдруг Ул, вспомнив слова Чиа.

— Мой мир, — вздохнул вервр. — Я нашёл его, переместил, улучшил и заселил. Увы, теперь я ничего не знаю о нем… хотя в какой-то мере он часть меня. И без него мне больно.

Ул кивнул, продолжая шагать и слушать крики Дорна и Чиа, ответы эха… Лишь на четвертом шаге до него докатилось понимание сказанного — и ноги отказали. Рухнув на колени и пребольно рассадив лодыжку, Ул сморгнул слезинку. Часто дыша, уставился на свою руку, истошно выводящую на крошеве камней вероятный возраст беловолосого миротворца… Всё, что Ул привык считать вечностью — он понял это как раз теперь — отделялось от нынешнего дня ничтожными годами, не более. Пока мама рядом, пока сам он упрямо не растёт, пока мир не перевернулся с ног на голову!

— Женщина, которой я смог быть только другом, и то никудышным, — поморщился беловолосый, — однажды решила раскрыть мне, не родному по крови, одну особенность взросления. Атлы, именно так принято звать бессмертных четвертого царства, способны стремительно меняться, прыгая в новое качество опыта даже в считанные годы. Но чудо возможно при соблюдении жесточайшего условия. Прежде все старшие должны растворить себя в крови людей, смешавшись с ними и избрав смертность. То есть — они должны уйти и не влиять словами и примером, оставив нерожденному наследнику лишь дар в крови и чудовищное неудовлетворенное любопытство, свойственное их душам, — грустно и напевно продолжил вервр. — Совершая ошибки и расплачиваясь, наследник сможет нарушить закон набора порядков опыта. Он не будет ограничен в развитии ничем, кроме силы своей души и жара своего сердца. То и другое нельзя дополнить извне. И это главная угроза… Нет помощи, страховки, наставника. Поэтому наследники обычно гибнут младенцами. Их раздавливает тяжесть дара.

— Вообще-то их разрубает меч Рэкста, — хрипло выговорил Ул.

— Ты запросто споришь со старшими? И перебиваешь, не дослушав?

— Не со всеми.

— Видимо, стоит ещё пожить, чтобы перейти в новое качество, и не казаться… похожим на всех, — наблюдая смятение Ула, усмехнулся Лоэн. — Ты не споришь с теми, кого уважаешь, вижу. Их много?

— Мама и Монз. Если подумать… За Лофра не поручусь. Сото… ну, Сото особенный, только я давно не видел его.

— Представь, что я не намерен лгать тебе даже в том, в чем солгала бы во благо мама, я не столь добр, — насмешка звучала всё очевиднее. — Наследника очень сложно убить. Рэкст может утопить или удавить его, зарезать или замуровать, безошибочно ощущая смерть. Всё, что дальше — это сила духа и умение не сдаваться. Четвертое царство наделяет даром света и боли. Первое — от души, так ты вылечил меня. Второе от сердца. Так атлы умудрялись обзаводиться живыми прощенными врагами и порой добиваться их… дружбы. Но лучше бы она зарезала меня.

— Вы, получается, насколько недобрый, — хмыкнул Ул, не веря ни на мгновение.

— Время течёт, мы или плывем в его реке, или сидим на берегу. Что ты можешь знать о том, каков я был, пока сидел на берегу? Идём, они отчаялись. Упрямые. Значит, ценят. Очень… Знаешь, когда вервр ощущает запах и следует ему, он не сознает ничего, кроме цели. — Лоэн повел бровью, читая непонимание на лице Ула. — Мы любим не глазами и не ушами. Мы содержим от рождения второй облик, спящий до поры. Мы зависимы от звериного «я» до пятого порядка опыта. Затем совершаем здравое разделение и становимся неодиноки. — Лоэн поднял ладонь, и в неё сразу скользнул ус дракона. — Всегда рядом умный собеседник. Порой это нас… сводит с ума. Мы привыкаем слушать себя, верить себе, восхищаться собой. Отними у нас семью, обесцветь запах и оставь лишь молчаливого собеседника… Мы чудовища, зачем делать из нас рэкстов? Справляемся сами, и без королевы.

Лоэн поник, побрел дальше. Ул вприпрыжку бежал рядом, заглядывал в лицо вервра, спотыкался, цеплялся за ус дракона и задирал голову, чтобы ещё раз убедиться: правда дракон! Вчера не верилось, да и некогда было удивляться, вон как события спрессовались. А Лоэн похож на друга Дорна, и даже слишком. Беловолосый, глаза без радужки, с точками зрачков. И узкое лицо, и разлет бровей.

— Притихли, — без удовольствия отметил Лоэн. — Запах! Нет, мне вредно вспоминать. Логика и самоконтроль, надо держать себя в руках. Горы не так и плохи, чтобы их — в пыль.

— Вы будете учить меня? — Ул решился на прямой вопрос.

— Нет, конечно. Наследников учит жизнь, их удел — быть слепыми и прозревать, самостоятельно выбирая, что назвать белым и что — черным… или вовсе не использовать такие крайности для описания мира. Но я согласен отвечать на вопросы. Некоторые. Недолго. Мне надо отдохнуть и покушать до сыта, — вервр облизнулся, зрачки полыхнули алостью. — Пустишь в свой мир гостем?

— Вы вряд ли кушаете траву, как Чиа, — заподозрил Ул. Остановился, зажмурился и добавил, понимая всю глупость слов: — как насчет теплой печени всяких там купчих?

— Ягнятина, парная, — промурлыкал Лоэн. — Нехорошо в моем возрасте, духовное совершенство и прочее, надо соответствовать… но я ценю травы лишь в качестве приправ. Купчихи меня не интересуют и в такой роли. Они обыкновенно состоят из желчи и яда. Это не изменилось?

— Нет. Войдя в мой мир, вы откроете доступ туда другим?

— Гости не могут подобного. Царства, это я могу сообщить, не острова, соединяемые мостами. Три низшие пространственно едины, миры относят туда или сюда главным образом по присутствию в них горглов, альвов и вервров. Мы приправа, — подмигнул Лоэн. — Мы создаем особый вкус у варева жизни. Но четвертое царство особенное, оно — поверхность, раздел физической и духовной сред. Туда всплыть с каменным сердцем, как у королевы, невозможно. Особенно если закон укреплен согласием атлов раствориться в людях. Я могу в твоём мире вкусно кушать и шумно гулять, задирать людей и затевать драки. Могу получать раны и наносить их, но не убивать. Чем выше порядок опыта, тем меньше допустимый вред от гостя.