Маг, поедающий книги. Главы 204-256 [СИ]

Фьу-у-у-у-у.

Теодор не чувствовал от неё никакой враждебности, так что был порядком озадачен. Однако самое удивительное его ждало впереди.

— Клянусь именем Кловисов и этим телом…

Рэндольф знал значение данной фразы, а потому его глаза тут же полезли на лоб, в то время как Теодор просто молчал, потому что понятия не имел, что происходит.

И вот, погрузившуюся в тишину комнату заполнили следующие слова девушки-рыцаря:

— Отныне это тело будет служить тебе, как меч служит своему хозяину. Я клянусь, что даже если это тело треснет, оно никогда не отступит. Мое сердце будет биться по твоему приказу и остановится по твоему приказу.

— Р-Ребекка?

— Я буду служить тебе до того дня, пока не погаснет само солнце.

Ребекка развернула меч рукоятью вперед, после чего опустилась на правое колено и глубоко поклонилась.

Теодор не знал значения этого жеста, но он чувствовал, что в этом кроется нечто очень значимое. Это была клятва, которую давал рыцарь Андраса, желая прослужить своему хозяину всю оставшуюся жизнь.

— Я, Ребекка, дочь Кловиса, признаю тебя своим мастером, — провозгласила сестра Рэндольфа, подняв над собой свой клинок. При этом на лице девушки сияла такая лучезарная улыбка, какой Теодор у неё никогда прежде не видел.

* * *

— Фу-у-у… — выдохнул Тео, после чего упал на кровать.

Клятва Ребекки была настолько шокирующей, что он на какое-то время даже позабыл о своей физической усталости. Нечто подобное воин мог сделать только один раз в жизни. Рыцарь, принёсший эту клятву, посвящал своему хозяину как свою жизнь, так и свою смерть. Об этом с тяжелым вздохом ему рассказал Рэндольф.

Наёмник даже не пытался её отговорить, поскольку тоже ощущал в её словах вес и несгибаемую решительность. Если Ребекка намеревалась спустя какое-то время снять эту клятву, то попросту не стала бы её приносить.

Итак, его единственная сестра стала подчиненной его же друга. Теодор был надежным товарищем. Однако, будучи братом Ребекки, Рэндольф, естественно, был немало обеспокоен.

Слова девушки-рыцаря всё ещё эхом отдавались в ушах Теодора.

— Прямо сейчас я не собираюсь следовать за своим господином, — сказала Ребекка.

Затем она положила руку на сердце и с лицом, наполненным радостью, продолжила:

— Моё тело пока что не может стать твоим мечом и защитить тебя. В тот день, когда я больше не буду бременем, я разыщу тебя и вернусь.

Ребекка сказала, что для Теодора она станет мастером меча, а затем опустила голову. Она показала своё непреклонное намерение исполнить данную клятву, даже если он откажется. Теодор неохотно принял меч из её рук, после чего вернул его.

В результате между ними сложились весьма необычные отношения.

— … Ну, тут уже ничего не поделаешь.

К счастью, на её лице он не нашел никаких признаков привязанности к себе. У него уже было признание от Элленои, так что, хвала небесам, ситуация не усложнилась.

К тому же прямо сейчас куда важнее был вопрос его собственных способностей, нежели будущих действий Ребекки.

— Давайте-ка подумаем об этом с другой стороны.

В конце концов, проблема с Ребеккой всё равно никак не разрешится, даже если он будет постоянно беспокоиться об этом.

— Давайте-ка лучше переиграем битву с Паном Эллионесом.

Теодору было куда легче размышлять о магии, нежели о любовных отношениях.

И вот, как только он представил лицо Пана Эллионеса, ему тут же полегчало. Пан Эллионес был мастером разрушительной силы, которая позволяла всего одним ударом разрушить целую гору. Тео не впервые сталкивался с мастером меча, но такой противник заставил его понять, что мир действительно широк.

Кроме того, схватка с ним помогла Теодору осознать, чего ему не хватает.

— Я сражался слишком грубо. Если бы я эффективно объединил все существующие приёмы, то мне не пришлось бы рисковать с Абраксасом.

И это было вовсе не высокомерие, а истинная правда. Суммарная мощь Теодора уже превышала среднестатистические показатели обычного мастера. У него было Пламя Муспельхейма, кровь морского дракона, божественность ветра и божественность Матери-Земли. Также он обладал пространственными способностями Умбры и принудительной гармонизацией. У него, как у человека, который приближался к "полной трансцендентности", было вполне приемлемое количество самых разных вариантов.

Что, если бы он переместил Адское Пламя через пространство, используя Пространственный Выход?

Что, если бы он начал молниеносную бомбардировку Пана Эллионеса сразу со всех сторон?

Что, если бы он использовал силу Митры, чтобы превратить землю в грязь?

Существовало сразу несколько весьма эффективных альтернатив. Однако во время боя он не смог прийти ни к одной из них. Почему они не пришли ему в голову тогда, когда это было нужно? Во время поединка Тео оставался достаточно спокойным, но, как бы там ни было, холодную рассудительность он всё равно утратил.

— … Эта проблема из-за слишком большого количества сил.

У каждого мастера была своя особенная черта. Навык, в котором он достиг пика, становился наиболее грозным оружием. Но в то время, как обычный человек посвящал свою жизнь изучению лишь одной силы, Теодор пытался понять их все.

Умбра, Муспельхейм, морской дракон, Мать-Земля, бог ветра…

Возможно, столь жадный метод был неправильным?

— Ты всё не так понимаешь.

Однако Глаттони быстро растоптала тревогу, начавшую прорастать в Теодоре.

— Данное разнообразие и есть твоя сила. Прямо сейчас бессмысленно пытаться идти по другому пути. Ты достигнешь пика в них тогда, когда полностью объединишь их.

— … Правда?

— Правда. Более того, ты должен продолжать заполнять недостающие места. Поглощай их, поглощай их все. В этом деле у тебя нет ни малейших причин чувствовать себя невеждой.

И вправду, чего ещё можно было ожидать от прожорливого гримуара? Однако Теодор не мог не рассмеяться, поскольку вынужден был признать, что слова Глаттони имеют смысл.

Если Теодор объединит все силы в одну, он, несомненно, станет куда сильнее, чем сейчас. Однако, пока этого не произошло, он не мог расслабиться. В настоящее время ему было трудно проявить истинную ценность принудительной гармонизации, которая смешивала всю магию в единое целое. Таким образом, он должен был продолжать "есть", пока все недостающие места не будут заполнены.

А затем в голове Тео вспыхнула одна идея.

— Я решил.

— И что же?

— Я направляюсь в Каргас.

И прежде, чем Глаттони успела спросить "зачем?", Теодор объяснил:

— Я хочу ещё раз встретиться с тем стариком.

Перед его глазами всплыло пожилое лицо его конкурента, с которым он повстречался на подпольном аукционе Каргаса. Это был Генрих. В отличие от Теодора, Генрих собирал оригинальные книги на протяжении десятилетий. Ценность его библиотеки попросту не поддавалась измерению.