Дмитрий Напольских - Общее дело

— Кто такой? — спросил он, демонстративно не глядя на Вайса.

— Вайс Гулиндис, пришел по вызову верховного жреца Жоса Уирика, да падут на него слезы Плачущего! — бодро ответил тот, нервно переминаясь с ноги на ногу.

— Опоздал на две минуты, — злорадно сказал левый страж.

— Но я же… вы же… — растерянно залепетал Вайс, по-прежнему держа ладони каплей.

— Заходи уж, — смилостивился правый, открывая дверь.

— Благодарю вас, братья, — пробормотал в ответ Вайс, проскальзывая внутрь.

Но в следующем помещении оказался не верховный жрец, как уже втайне рассчитывал Вайс, а его секретарь. Убеленный сединами слуга Плачущего внимательно осмотрел посетителя — по слухам, он знал в лицо всех жрецов храма, если не города — и, не говоря ни слова, махнул рукой на деревянную дверь в глубине комнаты. Там Вайса встретил сам Жос Уирик.

Встреча получилась не очень радостной. Верховный жрец мрачно посмотрел на посетителя, скромно остановившегося у самой двери, что-то устало черкнул на листе бумаги и сразу задал очень неприятный вопрос.

— Ты помнишь обеты, которые приносил, становясь слугой Плачущего?

— Конечно, я помню их все до единого, ваше святейшество, — запинаясь, ответил Вайс. Он и в самом деле знал наизусть длинный перечень обязательств, которые принимал на себя человек, посвящающий жизнь служению богу.

— Это хорошо, — неопределенно ответил Уирик. — Мне говорили, что ты делаешь большие успехи в овладении знаниями и неплохо учишь молодых жрецов. Однако…

Напряженная пауза повисла в комнате, верховный жрец снова задумчиво постучал пальцами по столу. Чернильница остановилась в опасной близости от его края.

— Да, ваше святейшество? — осмелился нарушить тишину Вайс.

Уирик посмотрел на него с интересом, он умел ценить сильных и способных людей, зачастую помогая им пробиваться на верхние ярусы церковной иерархии. Когда-то он взял на заметку молодого жреца по имени Вайс Гулиндис, но тот не оправдал возложенных на него надежд. У него не обнаружилось ни способностей Испытующего, ни талантов политика, столь необходимых для столичных жрецов, а потому его ждала неминуемая ссылка в какой-нибудь деревенский храм в имперской глуши. Знания — это, конечно, хорошо, но… Но были причины и поважнее. Гораздо важнее…

— Я знаю, что ты свято блюдешь обеты, — мягко улыбаясь ответил Уирик. — Кроме одного. Ты, наверно, и сам сможешь его назвать?

— Конечно, ваше святейшество, — Вайс низко склонил голову, чувствуя облегчение. Так, значит, они ничего не знают…

— Я и не сомневался в тебе, Вайс. Тебя хвалят за отличное знание догматов, а такую похвалу заслужить непросто… Сколько тебе лет?

— Тридцать пять, — вполголоса ответил тот, смиренно ожидая следующего неминуемого вопроса.

— А сколько у тебя детей, Вайс?

— Ни одного, ваше святейшество…

Он вдавил голову в плечи, готовясь к неминуемому разносу, но реакция Уирика превзошла все его ожидания. Мощный удар обрушился на стол, бумаги, перья, книги взлетели в воздух, чернильница свалилась на пол, во все стороны брызнули осколки и темно-синие капли.

— В твоем возрасте у меня было тридцать шесть детей, Вайс! — рявкнул верховный жрец, поднимаясь над столом во весь свой небольшой рост. Но как же внушительно выглядели эти пять футов! — А ты?! Ни одного! Ты думаешь, что этот обет был придуман так просто, да?! Так вот, нет! — Уирик выпятил в сторону провинившегося Вайса кукиш, низкое происхождение до сих пор проявлялось в поведении сына мелкого торговца, поднявшегося до вершин церковной иерархии. — Мы окружены враждебными расами! Они живут гораздо дольше нашего, как эльфы, или плодятся быстрее, как гоблины! Они готовы сравнять с землей наши города и сожрать нас самих! Они просто мечтают надругаться над нашими святынями! А такие, как ты… Ты чего молчишь, Вайс?!

— Я прошу прощения, ваше святейшество…

— Просит он! — выкрикнул Уирик, постепенно успокаиваясь. — Ты же понимаешь, что мы не можем по-другому? Либо нас будет много… либо не будет вообще. Пока на свете есть нелюдь и ее отвратительные боги, мы, люди, не можем чувствовать себя в безопасности, но и позволять бесконечно размножаться всяким крестьянам мы тоже не вправе. Мы, жрецы — избранные из избранных, Вайс. Плачущий избрал нас, людей, для служения себе, но особо выделил из всех человеков именно жрецов, поэтому именно мы должны давать многочисленное потомство, которое окончательно уничтожит грязь нашего мира — богопротивную нелюдь. Я сам дал жизнь более чем сотне детей, последний из которых — последний на данный момент! — родился два месяца назад. А ты, Вайс?

— Я уже ответил вам, ваше святейшество…

— Да, я помню, — отмахнулся Уирик. — Я знал это еще до разговора, потому и вызвал тебя. Ты мне про другое ответь. Почему?

— Я… у меня не получается…

— Ты лжешь, — грустно покачал головой верховный жрец. — Ты избегаешь положенных церемоний. Каждые два месяца братья собираются в храме, к нам приходят женщины, дабы посредством жреца вступить в связь с самим богом и понести от него, а ты… Ты проходишь все положенные ступени подготовки. Избегаешь связей в иное время, истово молишься Плачущему, постишься, но когда приходит время самого ритуала ты либо сказываешься больным, либо придумываешь иные предлоги… Почему, Вайс?

— Меня не привлекают женщины, — пробормотал тот в ответ.

— Мальчики? — Уирик неожиданно игриво ему подмигнул. — Ну так раз в два месяца можно и долг перед Плачущим исполнить! Это несложно, уверяю тебя. Бог не требует от нас чего-то невозможного, Вайс. Шесть раз в год! Всего шесть раз в год вступить в связь женщиной, стать проводником божественного семени! Они же сами хотят этого! Женщины, которые несколько раз не участвуют в церемонии… до конца, почти не имеют шанса выйти замуж. Считается, что такую женщину отвергает сам Плачущий, а у мужчины, который возьмет ее в жены, будут сплошные несчастья. Нелепые суеверия, конечно, но очень живучие. Подумай об этом, Вайс, пропуская церемонии, ты лишаешь многих женщин семейного счастья. А ту, что понесла ребенка посредством жреца от бога, любой возьмет с радостью! Ты понимаешь это?

— Да, я все понимаю, ваше святейшество, — кивнул Вайс под внимательным взглядом Уирика.

— Значит, я жду тебя на следующей церемонии. Сначала мы отплачем положенное, а потом ты получишь женщину, с которой уединишься, чтобы наградить ее ребенком. Если хочешь, я могу даже пойти против установлений, и ты сам выберешь ее. Плевать, что обычно кандидатуры определяются по воле жребия. Ты выберешь сам! Толстую или худую, молодую или старую, красивую или так себе… На свой вкус. Сам! Это все, что я могу для тебя сделать. Как ты наверняка догадываешься, такое предлагают далеко не всем!