Дэн Вилета - Дым

— У него есть имя?

Леди Нэйлор не корит его за проявление гнева.

— Не знаю, Чарли. Он родом из маленького племени, обитающего вдали от других людей. Вряд ли хоть один чужак знает их наречие. Даже человек, который нашел и выкрал его, не понимал, что они говорят.

Ребенок опять стучит в дверь, теперь ногами.

— Отойдите, — повторяет леди Нэйлор. — Он может пораниться. Лучше оставить его в покое.

И действительно, стук прекращается, как только Чарли встает и отходит от двери. Обеденный стол на кухне покрыт старой, но красивой скатертью. В его центре стоит свеча. Хозяева раздобыли табуреты и расставили вокруг стола. Семейный ужин. Появляется Грендель и принимается хлопотать над бутылкой вина, за которой был послан в лавку, но потом вспоминает, что у них нет бокалов, только старые чашки с колотыми краями. Ливия старается не смотреть на Чарли, когда тот садится рядом с ней. Она не злится, напоминает себе Чарли, просто запуталась и сконфужена. Но на лице девушки трудно разглядеть что-нибудь, кроме непроницаемого смирения, в котором она так успешно упражнялась у себя дома.

За ужином все ведут себя натянуто. Никто не расположен говорить — во всяком случае, при Гренделях, прислуживающих гостям, словно нанятые слуги, чувствующих себя неловко в собственном доме. Гости же напоминают членов семейства, дожидающихся, когда слуги уйдут и можно будет спокойно поспорить. Наконец миссис Грендель делает им это одолжение.

— Посуду я вымою утром, — мрачно объявляет она и выталкивает супруга за дверь. — Сегодня мы ляжем пораньше.

В дальних комнатах супруги намеренно производят побольше шума, давая понять, что не собираются подслушивать. Чарли пугает мысль о том, что за деньги можно купить все и что сдержанность и неприязнь оплачиваются одной и той же монетой.

Как только Грендели ложатся спать, Томас обращается к леди Нэйлор.

— Скажите нам еще раз, — говорит он, теребя обрубок уха, — почему Джулиус стрелял в нас, когда мы выехали из вашего дома.

Леди Нэйлор повторяет то, что уже говорила за завтраком. Она испугалась, когда Томас и Чарли объявили о своем отъезде, ведь в то утро Джулиус доложил ей, что они проникли в ее лабораторию; испугалась, что мальчики увидели ее секрет и станут рассказывать о нем. Джулиус, разгневанный на них и желающий защитить свои вложения в проект леди Нэйлор, предложил устроить засаду и тем самым заставить их вернуться в поместье. Ей нужна была всего одна неделя молчания. Две мертвые лошади — казалось, что это недорогая цена за революцию. План был никудышным, это очевидно. Следовало догадаться, говорит леди Нэйлор, что Джулиус захочет внести в него поправки.

Томас морщит нос:

— Что же это за секрет, который мы увидели? Из-за чего вы так испугались? Гроссбух? Клетка?

Но Чарли знает правильный ответ.

— Мы видели чертежи. План новой канализационной системы Лондона, хотя тогда мы не поняли, что это такое. Они были подписаны одним словом: Ашенштед. Тогда я подумал, что это название города. На самом деле это фамилия. По-немецки «Ашен-Штед». По-английски «Эш-таун». «Тэйлор, Эштон и сыновья». Ренфрю догадался бы сразу.

Леди Нэйлор вздыхает:

— Как это глупо, не правда ли, играть в ребусы? Глупо и опасно. Но иногда он ведет себя совсем неумно. В каждом гении живет ребенок.

В тот самый момент, когда она произносит это, во входной двери поворачивается ключ, и на пороге появляется Себастьян Ашенштед с красными от холодного ветра щеками.

Они беседуют в прихожей, Себастьян и леди Нэйлор. По-видимому, Себастьян так возбужден, что не в состоянии присесть. Чарли внимательно наблюдает за ним, прислушиваясь к их разговору. Чисто выбритый мужчина, молодая кожа покраснела там, где ее касалась бритва. Когда он улыбается, в уголках губ образуются ямочки.

— Я сделал анализы. Три независимых анализа крови, все с отрицательным результатом. Он чист.

— В таком случае когда мы начинаем?

— Чем раньше, тем лучше. Я иду к нему прямо сейчас.

Томас встает на пути Себастьяна. Как всегда, Томас — он меньше остальных боится затеять драку. Рядом с ним Ливия: подбородок опущен, на лице — притворное смирение, тонкие пальцы согнуты в кулачки.

Но первым заговаривает Чарли:

— Что вы собираетесь сделать с ребенком?

Себастьян оборачивается к нему и отвечает открыто и бесхитростно, меж тем как его руки уже копаются в докторском саквояже.

— Мы снимем с него респиратор Дьёрдя. Маску. Ему необходимо полноценно дышать и питаться. Он совершил тяжелое путешествие. Без солнечного света, на жидкой пище, постоянно под воздействием снотворного. У него развилась анемия и заметны первые признаки цинги. Все это можно исправить, как только мы уберем респиратор.

— Но тогда он заразится.

— Разумеется. Более того, мы сделаем все, чтобы инфекция проникла в его организм до того, как снимут респиратор. Вы возражаете? Он был обречен на заражение с момента похищения из родного племени. Пришлось принять самые жесткие меры, чтобы этого не случилось раньше, чем нужно.

— Как только в него проникнет инфекция, он не сможет вернуться домой.

Себастьян удивлен этим замечанием, словно Чарли сказал то, что ему не приходило в голову. Но он не успевает ответить — его опережает леди Нэйлор:

— Не пройдет и недели, как мир изменится. Не только Лондон или Англия, но целый мир! Ни одна принятая у нас правда не устоит.

— И тогда он сможет вернуться?

Ее переполняют эмоции.

— Впервые после своего рождения все мы будем свободны!

Не говоря ни слова, Ливия тянет Томаса в сторону, давая Себастьяну пройти. Томас не сопротивляется, хотя не сводит глаз с Чарли, пытаясь понять, о чем думает друг.

Себастьян заходит в комнату и запирает дверь задолго до того, как Чарли наводит порядок в собственных мыслях.

Они успевают лишь мельком оглядеть комнату, пока Себастьян открывает и закрывает дверь. Внутри помещения — маленький человечек с большой головой: резиновая маска выпирает спереди и туго обтягивает затылок. С подбородка свисает хобот. Окуляры в металлической оправе похожи на иллюминаторы, за которыми видно детское лицо. Он устроился на полу, а не на кровати, сидит на корточках. В его пальцах — насекомое. Придавив одну лапку жучка к полу, ребенок наблюдает за тем, как тот марширует по кругу. Когда на мальчика падает тень Себастьяна, он поднимает голову. И все, дверь захлопнута. Щелкает замок, ключ вынут из скважины, убран в карман (как представляется Чарли). Докторский саквояж опускается на пол. Не колеблясь, Томас пристраивается перед замочной скважиной, чуть ли не отталкивая плечом леди Нэйлор. Его отчет немногословен. Чарли и Ливия встают позади него. Чарли ощущает ее запах, ее присутствие и следит за тем, чтобы случайно не прикоснуться к ней.