Александр Басов - Союз Верных — Остгренц (СИ)

Арман долго обдумывал эту глубокую мысль, после чего согласился:

— Действительно… Они все злоумышляют… Так, скажи мне, что они хотят сделать?

— Они хотят свергнуть его светлость — кротко сообщил я.

— А сбежать они хотят?

— Нет. Только свергнуть его светлость.

Мозг начальника тюрьмы очень долго пытался переварить содержавшееся в ответе противоречие. Наконец, Арман сдался, вяло махнул рукой и произнёс:

— Пошёл прочь.

У тебя, мой преемник может сложиться впечатление, будто на тяготы тюремного заключения меня не коснулись. Да, я не занимался тяжёлой работой, не ворочал неподъёмные камни, не копал землю. Я, всего лишь, облегчал людям телесные и душевные страдания, сопереживал каждому узнику, и личное горе каждого из них становилось и моим горем тоже. Это было нелегко. Мне оставалось только молиться и надеяться на лучшее. Хочется верить, что все мы с честью выдержали ниспосланные свыше испытания. И тогда Несотворённый Отец дал нам шанс покинуть узилище.

В тот ничем не примечательный день охранники позвали меня помочь получившему травму заключённому. Произошло это в одной из камер нижнего яруса, где Арман намеревался оборудовать ещё один карцер. Их и так в тюрьме было два, но ни один не пустовал даже полдня. На нижнем ярусе пленным повстанцам приходилось ворочать тяжёлые камни, чтобы выровнять поверхность пола. Ежедневно кто-нибудь получал различные повреждения, и я едва успевал готовить примочки и целебные мази.

Охраннику было не положено заходить в помещение, где находилось более одного заключённого, поэтому он остался снаружи, оставив открытой дверь. Оттуда раздавались чьи-то протяжные стоны, заставившие меня поспешить внутрь. И без того небольшое окно было наполовину закрыто горой строительного мусора, так что я не сразу разглядел лежащего возле груды каменных блоков заключённого. Он снова застонал, и в этих звуках почудилось что-то знакомое.

— Берко, — едва слышно прошелестел голос моего приятеля в промежутке между стонами, — со мной всё в порядке.

— О! Да у вас здесь серьёзное повреждение!, — громко сказал я, пока глаза привыкали к сумраку. — На ногу наступить можете?

— Ой, как больно!, — дурным голосом заверещал Клаус и сказал на ухо: — Я кое-что здесь нашёл.

— Похоже на вывих. Здесь больно?

Мой приятель весьма натурально изображал нечеловеческие страдания, а сам потихоньку показал мне чашеобразное углубление в полу, выложенном из больших обтёсанных камней. В центре углубления находилось отверстие не более десяти дюймов диаметром. Мне оно не показалось интересным, но Клаус взял маленький камешек и бросил туда. Раздавшийся звук позволил предположить, что под полом камеры находится пустота. Я приблизил лицо к отверстию и почувствовал движение воздуха, сырого, пахнущего болотной водой. Клаус подвинул плоский каменный блок, закрывая отверстие, и шепнул:

— После поговорим.

Тем же вечером я воспользовался свободой передвижения и отправился навестить "больного".

— Нам крупно повезло, — сказал Клаус, убедившись, что дверь камеры закрыта, и нас никто не подслушивает. — Я наткнулся на какую-то подземную полость. Надеюсь, удастся через неё сбежать из этого весёлого местечка.

— Каким образом?

— Надо попробовать расширить дыру в полу. Может быть, получиться вынуть часть камней.

— Допустим. С чего ты решил, что из подземной полости мы попадём за пределы тюрьмы?

— Оттуда гнилой водицей тянет, Берко. Значит, где-то есть выход к озеру. Смекаешь?

— Допустим…

— Чего ты заладил: "допустим, допустим", — передразнил Клаус. — Не нравится, так предложи что-нибудь сам!

— Не сердись. Идея неплохая. Но есть несколько спорных моментов. Первое: это помещение планируется под карцер, поэтому там не будет постоянного обитателя. Придётся вести себя так, чтобы регулярно получать наказания, либо посвятить в наш план ещё нескольких человек. Второе: нужны инструменты для расширения дыры. Они все на учёте, поэтому добыть их будет непросто. И третье: расширение дыры — слишком шумное дело, и скорее всего, привлечёт ненужное внимание.

— Умеешь ты испортить настроение, — проворчал мой приятель, но возражать не стал.

— Предлагаю поговорить с повстанцами. Одним нам с тобой всё равно не справиться, а их наверняка заинтересует дыра в полу.

— Ладно, поговори, — согласился Клаус. — Они, конечно, не без спеси по отношению к простым людям. Но не посвятить их в наш план было бы нечестно.

Первым делом я рассказал о находке Маркусу. Этот человек пользовался авторитетом среди остальных заключённых и был одним из немногих, на кого никогда не повышал голос барон Арман. Маркус внимательно меня выслушал, но вопросы задавать не торопился. Прежде всего, он попросил уточнить, где находится это место, затем под надуманным предлогом взобрался на верхний ярус камер и провёл там немало времени. Мне показалось, что он что-то вычисляет, сверяя своё местонахождение с уцелевшими постройками замка и положением солнца в небе. Я предположил, что это информация его не заинтересовала, и поделился своими выводами с Клаусом.

— Сами справимся, — заявил мой приятель. — Не маленькие. Мне бы только инструмент подходящий раздобыть. Я запомнил, куда они его складывают после работы. Постараюсь что-нибудь стащить.

К нашему разговору Маркус вернулся только через день. Как бы невзначай подошёл ко мне во время обеденного перерыва.

— Извини, что не доверял тебе Берхард, — негромко произнёс он, — хоть, мы и признали тебя в качестве нашего духовного отца, но в таком деле проверка никогда не бывает лишней. Всё-таки речь идёт о жизнях людей.

— Я не понимаю.

— Видишь ли, нам было нужно убедиться, что ты действуешь не по наущению Армана. Приходиться быть осторожным, потому что на нашей грядке уже завёлся червячок. Похоже, что начальник тюрьмы стал знать о нас гораздо больше, чем раньше. Если бы здесь верховодил Фастред, то я бы нисколько не удивился. Барон не слишком расторопен, и едва ли это его инициатива.

— Простите, а чьё имя вы сейчас назвали?

— Я рад бы никогда не слышать этого имени, — при этих словах Маркус скривился и сплюнул, словно на его языке скопилась горькая слюна, — не то, чтобы произносить. Так зовут одного из самых отвратительных негодяев, когда-либо рождённых женщиной. Ты уже имел счастье с ним свидеться. Не думаю, что такая встреча может хоть у кого-нибудь оставить приятные воспоминания.

— Так это он… — перед мысленным взором мелькнули доспехи со сбитым гербом, и я непроизвольно коснулся того же места на одежде.

— Именно, — подтвердил Маркус, проследив за моим жестом.

— А что же он такого совершил?