Виктория Шкиль - Тьма надвигается с Севера [СИ]

— Не смей нас сравнивать с ними! — Феранор подскочил как ужаленный, едва не выронив трубку из зубов. Куда только девалась его хвалёная эльфийская невозмутимость? Однако быстро совладал с собой и, усевшись на место, свирепо поворошил прутиком костёр, взметнув в ночной воздух сноп ярких искр. — Мы славим благодатный свет Солнцеликого Эру, а они почитают своих кровавых богов. Мы несли культуру и просвещение, оставляли после себя города и дороги, а они несут смерть и разрушения, оставляя за собой трупы и пепелища! Мы любим Жизнь и окружаем себя лесами, а они творят вокруг себя одну лишь мертвую плоть. Они никогда не станут иными, как гнилой плод никогда не станет спелым и сочным. Они и есть неприкрытое Зло и насмешка над Природой, а со Злом невозможно вести разговоры или мириться, его можно только победить, вовремя на него напав. Зло всегда остаётся Злом, какую бы маску оно не надевало. Ты не видел того, что орки оставляли после себя в захваченных городах Эльвенора. Они вырезали всех подчистую. Они отрубали ноги и руки пленным ради забавы, а те, кто ухитрялся выжить — завидовали мёртвым, потому, что их ждала медленная смерть рабами в каменоломнях Торханнона! Вот что произошло у меня с вашими стражниками и пока я жив и способен держать в руках оружие, ни один орк не получит от меня милости!

Их недолгое, но эмоциональное общение привлекло внимание соседей. Лекарь, перестав подвывать, оторвался от своего котелка, удивлённо взирая на эльфа, несколько атраванцев у соседнего костра заинтересовано повернули в их сторону головы и даже кто-то из спавших эльдаров проснулся и заворочался.

— Понятно. — Произнёс Митр, с интересом выслушав эльфа. — В таком случае, Шах велел передать тебе следующее: он не вмешивается в чужую кровную вражду, но если Глышак тебя прирежет, то он не хотел бы, чтоб Фирит-ока затаил на него обиду.

Саффир-Шах вообще бы не стал принимать ни чью сторону, но… это были не простые орки, а ас'шабары на его службе. К тому же он здорово потратился, выплачивая Глышаку компенсацию за убитых. С другой стороны, эльфы во время приёма подарили ему дорогие подарки и дадут ещё больше, если теперешние предприятие их вождя окончится успехом. За такую гору золота дядя ас'Саира с лёгкостью простил бы Феранору и сотню загубленных наёмников.

Феранор же слова Митра понял так: шах, за соответствующую компенсацию, его простит, но и наказывать собственного таргана за то, что тот отстаивал свою честь, не станет. То есть кровная месть эльфов и орков это их личное дело, к которому шах не желает иметь отношения.

— Не зарежет. — Выдыхая облачко дыма, уверенно заверил агыза ан-лорд Мистериорн. — Как ты мог понять, я не свинья на бойне.

— Это я понял ещё на той улице, когда увидел убитых. — Широко улыбнулся Митрасир. — Справиться сразу с семью ас'шабарами может только по-настоящему хороший воин. Но я знаю и Глышака — он хорош даже в сравнении с первыми бойцами Шагристана.

Феранор в ответ неопределённо хмыкнул — один из лучших бойцов Шагристана это ещё не показатель, да и на вид тот орк был как обычный рейдер-разбойник. Но к демонам орков — этот Митрасир его сегодня удивил! Всё знал и молчал всю дорогу! Зато теперь стали понятны хитрые взгляды, с которыми атраванец на него временами косился.

— А ты хорошо владеешь эльфийской речью, Митрасир. — Польстил ему Феранор, резко меняя тему разговора. — И ты гораздо светлее, чем многие атраванцы которых я видел… Только не говори мне, что ты на половину эльф!

— Это потому, что царственный род шах-ан-шахов вот уже как полторы сотни лет берёт в себе жены исключительно иноземок, дабы ни один род Атра-Алларна не возвысился и не мог претендовать на трон. — Охотно пояснил ас'Cаир. — Постепенно эту традицию переняли многие благородные роды. Что ж касаемо вашего языка, то ему меня научил придворный волшебник моего дяди — Амар Аджин, учителем которого был великий чародей Коэнна ибн Шари.

Феранор едва слышно ухнул, отрываясь от мундштука и вопросительно задрав бровь, устремляя на ас'Саира настороженный подозрительный взгляд. Если сейчас окажется, что и этот варвар умеет колдовать, то ему, Феранору, останется только броситься на свой меч от стыда и осознания собственной никчёмности! Митр стрельнул в него глазами, заговорщицки прищурился, но, не выдержав до конца подобающей мины, прыснул со смеху, обнажая белые ровные зубы.

— Хе-хе-хе… — выдохнул он давя смех, — не смотри на меня так. Да, меня учил письму и языкам, и многому-многому другому придворный волшебник. Но сам я не чародей. — Рука Митра легла на эфес сабли и в следующий миг, та с лязгом вылетев из ножен, описала в воздухе замысловатый вензель, рассекая пляшущее между эльдаром и атраванцем пламя. — Вот моё ремесло!

Костёр словно в испуге прижался к песку, но потом разгорелся вновь, треща сухими дровами. Митр замер, гордо воздевая над головой клинок, в патетической позе которую несколько портило его сидячее положение. Если уж с таким видом где и восседать, то на коне, а не на расстеленной на песке лошадиной попоне. Покрасовавшись так пару секунд, ас'Саир опустил саблю, не глядя, вкладывая её обратно в ножны.

Капитан облегчённо выдохнул — хоть где-то нашлась справедливость! Дальше сидели уже в молчании. Докурив трубку, Феранор выбил оставшееся от зелья пепел в костёр и бережно спрятал её в мешочек. Время давно уже миновало за полночь и было пора завязывать их задушевные посиделки у костра.

— Благодарю за предупреждения, Митрасир. — Сказал ан-лорд Мистериорн, поднимаясь на ноги и подвешивая курительные принадлежности к поясу. — Я сожалею, что поставил твоего господина в такую непростую ситуацию, но клятва есть клятва и если я вижу своего кровника, я его убиваю, кому бы он не служил. — Феранор сознательно привязал к своему объяснению слова о клятве. Подобные традиции, как клятва на крови, всяческие обеты пред ликами богов и прочие спичи были у многих народов Амалирра и если подобное есть у атраванцев, то Митрасир должен будет его понять. — А теперь, с твоего позволения, я пойду спать — завтра нас ожидает напряжённый день.

— Иди, Феран-ока. Постараюсь держать тебя подальше от своих мхазов.

* * * *

Утро начиналось с доклада ночных дозоров, где каждый отчитывался только перед своим начальником. Из эльфов никто ничего подозрительного вроде бы не видел, но, Агаолайт посчитал свои долгом рассказать, что Бальфуру мерещились певцы. Заслушивающий доклад Феранор заинтересовался и затребовал к себе самого Бальфура, явившегося на зов не выспавшимся и поминутно зевающим. Какое-то время ему понадобилось чтобы прийти в себя и понять, чего от него добиваются. Рассказ свой он повёл неохотно, сказывалась обида на Агаолайта, который успел высмеять молодого «дракона», якобы видевшего чью-то фигуру на храмовой пирамиде и слышал пение.