Джон Толкин - Две крепости

Наконец Фродо поверил, что Голлум действительно испытывает боль. Но ее не мог причинить узел. Фродо осмотрел его: узел как узел, и не слишком тугой. Сэм был жестоким лишь на словах.

— В чем дело? — спросил Фродо. — Раз ты пытаешься убежать, тебя приходится связывать. Но мы не хотим причинять тебе боль.

— Нам больно, нам больно, — стонал Голлум. — Она кусает нас, морозит! Эльфы, будь они прокляты, сделали ее! Плохие хоббиты, жестокие хоббиты! Поэтому мы и старались убежать, конечно поэтому, моя прелесть. Мы догадались, что они жестокие хоббиты. Они гостили у эльфов с горящими глазами. Снимите с меня это! Нам больно.

— Нет, я не сниму это с тебя, — сказал Фродо, — пока... — он помолчал в задумчивости, — пока ты не дашь обещание, которому я мог бы верить.

— Мы поклянемся делать то, что он хочет, да, да, — сказал Голлум, по-прежнему корчась и хватаясь за лодыжку. — Нам больно!

— Поклянешься? — спросил Фродо.

— Смеагол, — неожиданно ясным голосом сказал Голлум и пристально посмотрел на Фродо, широко открыв глаза, — Смеагол поклянется на бесценности.

Фродо отшатнулся и тоже удивил Сэма своими словами и строгим голосом.

— На бесценности! А сможешь ли ты? Подумай. «Одно Кольцо — чтоб всеми управлять и в темноте навек связать». К этому ты стремишься, Смеагол? Оно более коварно, чем ты думаешь. Оно может исказить твои слова. Берегись!

Голлум повторял:

— На бесценности! На бесценности!

— И в чем ты поклянешься? — спросил Фродо.

— Быть очень, очень хорошим, — сказал Голлум. Потом подполз к ногам Фродо и распростерся перед ним, хрипло шепча. По его телу пробежала дрожь, как будто каждое слово до самых костей пронизало его страхом. — Смеагол поклянется никогда, никогда не позволять Ему овладеть им. Никогда. Смеагол поможет, Смеагол спасет. Но он должен поклясться на бесценности.

— Нет, не на ней, — сказал Фродо, глядя на него с жалостью. — Ты хочешь увидеть и, если удастся, притронуться к нему, хотя и знаешь, что оно сведет тебя с ума. Не на нем. Поклянись им, если хочешь, потому что теперь ты знаешь, где оно. Да, ты знаешь, Смеагол. Оно перед тобой.

На мгновение Сэму показалось, что его хозяин вырос, а Голлум съежился: высокая, строгая тень, могучий повелитель, скрывающий свою силу под серым одеянием, и у ног его маленький скулящий пес. Но эти двое были в чем-то подобны и не чужды друг другу. Голлум поднялся и попытался схватить Фродо руками, ласкаясь к нему.

— На колени! На колени! И подтверди свое обещание!

— Мы обещаем, да, мы обещаем! — сказал Голлум. — Я буду служить хозяину бесценности. Хороший хозяин, хороший Смеагол... Голлум, голлум!

Неожиданно он опять принялся плакать и кусать веревку.

— Развяжи его, Сэм! — сказал Фродо.

Сэм неохотно повиновался. Голлум немедленно встал и начал приплясывать вокруг, как побитая дворняжка, которую приласкал хозяин. С этой минуты в нем произошла заметная перемена. Он меньше свистел и хныкал и говорил со своими спутниками прямо, не обращаясь всякий раз к «своей прелести». Он раболепствовал и вздрагивал, если они подходили к нему или делали резкое движение, и избегал прикосновения эльфийских плащей. Но он был настроен дружелюбно и очень хотел услужить, хихикал и подпрыгивал при каждой шутке, если Фродо ласково говорил с ним, и плакал, если Фродо упрекал его. А Сэм мало разговаривал с Голлумом. Он подозревал его больше, чем раньше, и, если это возможно, новый Голлум — Смеагол — нравился ему еще меньше, чем старый.

— Ну, Голлум, или как вас теперь называть, — сказал Сэм, — вперед! Луна зашла, и ночь проходит. Нам пора в путь.

— Да, да, — согласился Голлум. — Мы идем! Есть только один путь с севера на юг. Я нашел его. Орки его не используют, они не знают его. Орки не ходят через болота, они их обходят кругом за многие мили. К счастью, вы нашли Смеагола, да! Следуйте за Смеаголом.

Он сделал несколько шагов и вопросительного оглянулся, как собака, приглашающая хозяина на прогулку.

— Погодите немного, Голлум! — воскликнул Сэм. — Не очень удаляйтесь! Я пойду у вас в хвосте и буду держать в руке веревку.

— Нет, нет! — сказал Голлум. — Смеагол же обещал.

Глубокой ночью под холодными яркими звездами они выступили и путь. Голлум повел их назад, на север, по пути, которым они пришли, потом повернул вправо от крутого обрыва Эмин-Муила, вниз по каменистому склону, к болотам. Путники быстро растворились во тьме. Над всем обширным пространством до ворот Мордора воцарилась черная тишина.

Голлум двигался быстро, вытягивая вперед голову и шею, часто используя при ходьбе руки. Фродо и Сэм с трудом поспевали за ним. Но он, по-видимому, больше не думал о бегстве и, если они отставали, поворачивался и ждал их. Через некоторое время он привел их на край узкого ущелья, которое они преодолевали раньше. На этот раз они были дальше от холмов.

— Вот! — воскликнул он. — Здесь путь вниз, по нему мы пойдем. Туда, туда! — Он указал на юго-восток через болота.

Болотные испарения, тяжелые и отвратительные даже в холодном ночном воздухе, ударили им в ноздри.

Голлум бегал взад и вперед по краю ущелья, наконец он подозвал их:

— Тут! Мы можем спуститься. Смеагол однажды проходил этим путем, я проходил вот здесь, прячась от орков.

Он пошел впереди, и хоббиты спустились за ним в полутьму. Спускаться было нетрудно, потому что ущелье здесь было всего около пятнадцати футов в глубину и двенадцати в ширину. По дну журчала вода: в действительности ущелье было руслом одной из многих речек, что сбегали с холмов и питали стоячие болота внизу. Голлум повернул направо, придерживаясь южного направления, послышался плеск его плоских ступней в ручье. Казалось, вода доставляет ему радость — он хихикал и иногда даже напевал что-то вроде песни:

— Ха, ха! Чего ж нам охота? — прохрипел он, искоса поглядывая на хоббитов. — Мы вам растолкуем. Да он уж, верно, догадался... Бэггинс догадался...

Глаза его сверкнули, и Сэм, уловивший их блеск в темноте, решил, что приятного в нем мало. Между тем Голлум снова забормотал нараспев:

Эти слова лишь подчеркнули настоятельность проблемы, занимавшей Сэма с тех пор, как он понял, что хозяин собирается использовать Голлума в качестве проводника, — проблемы пропитания. Он не думал, что хозяин слишком ею озабочен, но понял, что она очень занимает Голлума. И действительно: чем кормился Голлум в своем долгом одиноком путешествии? «Не очень-то сытно кормился, — отметил Сэм про себя. — Выглядит изголодавшимся. Если не встретится рыба, он может захотеть попробовать, каковы на вкус хоббиты. Скажем, застигнув нас спящими. Но Сэм Гэмджи не дремлет!»