Рианнон Томас - Долгих лет царствования

— Наоми ещё у реки… — Мадлен встала. — Её брат погиб на банкете, нет разве? И это такое трудное для неё утро… Мне показалось, что я должна занять её место, пока ей не станет лучше…

— И ты заметила, что она не вернулась?

Она облегчённо улыбнулась в ответ на моё «ты».

— О, я многое замечаю… Да и, признаться, давно хотелось поговорить с тобой ещё раз. Может быть, даже о моде? — она повесила красное платье на спинку стула и подошла ко мне. — Ведь вы с королевой Мартой красивы совершенно по-разному… И хотелось бы увидеть, что мы могли бы с этим сделать, — она принялась расшнуровывать моё платье, не обращая внимания на то, как я нахмурилась. И что ответить? Ведь мы и вправду достаточно разны — вот только я б не сказала, что я красива. –

— А почему ты предупредила меня о своем кузене на том банкете прошлой ночью?

Мадлен подошла к столику, на котором ещё с утра стояла чаша с водой, макнула в неё губку.

— Мне казалось, что тебе надо знать. Ничего конкретного, но… я очень настороженно отношусь к нему. Он так разозлился, когда погиб король, сам на себя не похож… Теперь всякая тень ему враг, а ты — королева… вот он и винит тебя. Это не точно — может быть, я слишком недоверчива. Он не станет делать ничего особенного, мне кажется, но ведь ты должна знать. Поэтому следует быть осторожной…

— То есть, мне стоит его успокоить, об этом ты говоришь? Но как успокоить кого-то, кто подозревает меня в массовом убийстве?

— Нет-нет… Мне кажется, что когда он вернётся в своё обычное состояние, то будет тебя ценить. Но вот сейчас… Надо просто быть терпеливым. Он умён и хороший союзник, когда готов слушать — надеюсь, он сможет увидеть в тебе то, что увидела я.

— Ты думаешь, что видишь меня-настоящую?

Она рассмеялась.

— Не знаю, должна ли говорить это королеве… Ну, Ваше Величество, вас так легко прочесть! Ведь ты не пытаешься скрыть чувства, иногда даже сама о них не знаешь. Для кого-то вроде Стэна, пытающегося воспользоваться всем, что только есть под руками, это тоже может показаться ложью. Ещё одной хитростью. О, Ваше Величество, но это так естественно и прекрасно! По крайней мере, я уж точно так считаю.

Она коснулась моей щеки, присматривалась к тому, что пыталась убрать, и старательно принялась отчищать помидор.

— Я слышала, как ты говорила, продолжила она, — о плате. И мне кажется, что ты очень смела.

— Смела?

— О да! Это не так легко — восстать против своего отца и советников, против того, как привыкли править двором. Но ты смогла.

— Это не храбрость, это только то, что я давно должна была сделать. Правильный путь.

— Далеко не каждый способен понять, что именно — правильно.

Я прикусила губу, а она только склонила голову набок, проведя губкой за моим ухом.

— О чём не сказали тебе твои советники? — спросила она. — О плане за похороны? — когда я замерла, она поспешила добавить: — нет, я не подслушивала, Ваше Величество, — она всё ещё сбивалась на шутливо-официальную форму, — но трудно было не услышать…

Что ж, тогда такой смысл врать?

— Да, они мне не сказали.

— Люди всегда будут пытаться воспротивиться изменениям, тянуть на себя одеяло… Им нравится это влияние — мне кажется, они хотят больше власти. Но у тебя, Фрея, чудесная позиция — и ты можешь заставить всё это пойти по правильному пути.

— А что ж ты? — я чувствовала, что гнев всё ещё прорывался на свободу, пытался вырваться из меня. — На что ты хочешь повлиять?

— Я хочу, чтобы жить стало лучше, — сказала она. — Не больше — но и не меньше.

Казалось, пир длился много часов, хотя никто не пытался даже попробовать еду. Шёпот людей перерастал в резкий шум, а я всё пыталась заставить себя съесть кусочек фазана, но не могла перестать думать о том, что увидела в городе. А что ещё я пропустила, что случилось, пока я сидела здесь, в этом отвратительном месте, закрыв глаза на реальность, беспокоясь только о том, как правильно выступить и как найти драгоценности? Люди столько всего кричали, слишком много, чтобы эти слова… Чтобы эти преступления, совершённые от моего имени, но без моего ведома, были реальностью. Или были?

Но всё казалось таким кошмарно неправильным! Всё, о чём я думала, всё, что я знала, всё рухнуло! Я считала старых придворных чёрствыми, эгоистичными, поверхностными, но всего за несколько дней и сама поняла, как это несправедливо — осуждать. Было. А потом я вдруг подумала, а что же происходит с этим двором за пределами королевства? Может быть, король Йорген и не думал о своей стране — вот именно потому он был плохим королём, до смешного расточительным и глупым! Ведь требуется куда больше, чем просто научиться выступать перед толпой и примерять на лицо новые улыбки. Ведь судьба каждого находилась в моих руках! И я делала им только хуже… Как же я была слепа всё это время!

Когда так называемый пир наконец-то закончился, пришлось выдержать ещё больше развлечений, ещё больше глупых бесед, прежде чем этот жуткий день подошёл наконец-то к концу. Когда я вернулась, Наоми уже спала, свернувшись в постели в клубок. Я попыталась опуститься в кресло с Дэгни и хоть немного отдохнуть, набраться сил теперь, когда наконец-то закончились похороны, но в моей голове оказалось слишком много мыслей, чтобы просто сидеть на месте. Стоило только перестать двигаться, и сквозь меня будто рекой потекло всё, что я узнала сегодня днём — жуткие похороны, множество погибших, эта боль… А ведь на столько всего я не обратила внимания! Глаза теперь болели от усталости, но спать я не могла. Всё казалось до такой степени запутанным…

И я вновь направилась в собственную лабораторию, надеясь совершить что-то стоящее.

И вновь Фицрой оказался там. Теперь, увидев его, я почувствовала, как сильно сжимается моя грудь — он вновь заполнил собою всё свободное пространство.

— Ты не мог уснуть? — спросила я, закрывая за собой дверь.

— нет.

— И я тоже…

Сегодня он попрощался со своим родным отцом. Сегодня он попрощался со всеми, кого только знал — а потом пришёл сюда. Ко мне.

Ему просто не было больше куда идти.

— Ну что ж, хорошо, — мягко промолвила я. — В таком случае, пожалуй, нам стоит браться за дело? Можем начинать?

Шестнадцать

Эксперименты не удавались. Мышьяк упорно отказывался растворяться в большинстве кислот. Порошок же пропадал, стоило немного размешать, и сколько б я не использовала солей, не могла почувствовать ни запаха, ни ещё чего-нибудь, что помогло б его обнаружить. Может быть, вкус у него был заметным, но я зашла ещё не настолько далеко, чтобы я положила на язык мышьяк с кислотой в поиске ответа.

Тем не менее, вопреки отсутствую прогресса, вопреки своему истощению, я чувствовала себя удачливой. Присутствие Фицроя успокаивало, пусть нервы и были на пределы — и я вновь доверяла ему, позволяя всем опасениям пролиться в воздух — и зазвучать иначе.