Рианнон Томас - Долгих лет царствования

— Ведь ты не знала, — промолвил он, когда я поведала о случившемся. — Но знаешь сейчас. Знаешь, что теперь надо делать со двором.

Может быть, я просто отчаянно искала защиты — но я поверила ему.

Когда следующим утром началось заседание совета, я была готова. Пусть меня истощило отсутствие сна, пусть сердце билось, а нервы были натянуты до предела, я оставалась решительной.

— Каждый новый закон должен проходить через мои руки, — голос мой едва лишь дрогнул. — Я должна одобрить каждый налог и каждое важное решение.

— Но, Ваше Величество, — возразила Торн, — это заберёт огромное количество времени! Именно для этого и нужны советники…

— Советники нужны для того, чтобы давать мне советы, — отрезала я, — а не править моими руками. И все тайные нововведения отныне под запретом!

— Они не были тайными, Фрея, — возразил отец. — Ты знала, что мы будем делать, мы просто не сообщили тебе о том, как…

— А теперь — будете. Облагать налогом людей, чтобы похоронить двор? Задерживать их за неспособность внести плату? И, кажется, я слышала что-то о комендантском часе!

— Ведь это обязательно, Ваше Величество, — вмешалась Норлинг, — во время расследования убийства. Мы должны были убедиться в том, что люди в своих домах, именно поэтому они никуда не смогут отправиться ночью… Устроить заговор…

— Значит, люди просто будут устраивать заговоры при свете дня — какая ж это помеха?!

Они все смотрели на меня так, как обычно смотрят на избалованного ребёнка, что бьётся в истерике, и всё потому, что не хочет уснуть. Все, кроме Холта. Он внимательно смотрел на меня, коротко кивнул в ответ. Он не проронил ни слова.

— С этого момента, повторюсь, я должна знать обо всем, — проронила я. — И мы должны выплатить всем похоронный налог. Скажете, что это было ошибкой.

— Ваше Величество…

— Я же говорил тебе, Фрея… — промолвил отец. — Это совершенно невозможно! Мы должны как-нибудь оплатить эти похороны — ведь они оказались невероятно дорогими, равно как и расследование относительно убийства. У нас нет денег…

— Значит, ныряйте в реку, — проронила я. — Вылавливайте погребальные лодки. Драгоценностей, что вы положили туда, хватит с головой для того, чтобы заплатить за всё это — да там в сто раз больше! Раз уж мы бедны, то разбрасываться драгоценностями не имеем права!

— Ваше Величество, — медленно промолвил Холт. — Я не уверен насчёт разумности этого, ведь это может рассматриваться как оскорбление двора. Эти драгоценности были отданы мертвым в честь. Да, это может казаться расточительным, но…

— Мёртвые не могут воспользоваться драгоценностями — а мы можем.

Чем больше я говорила, тем больше чувствовала себя глупышкой — они смотрели на меня, изогнув брови, плохо скрывая собственное неверие. Но, вопреки тому, как они вывернули всё это, они не имели никакого права взымать с горожан-бедняков плату за похороны, когда выбрасываются сотни драгоценных камней. Да, я ошиблась — но теперь началось моё правление.

— Ваше Величество, — Норлинг подалась немного вперёд. — Могу ли я кое-что предположить? Вам в городе, как вы видите, не слишком уж доверяют. И, сделав это, вы потеряете доверие ещё и дворян. Может быть, лучше… отвлечь? Сделать открытый суд над теми, кто пытался вас отравить, над другими преступниками, что были в последнее время пойманы? Покажите людям, что в городе всё ещё правит справедливость…

Если люди полагали, что законы неверны, то никакой публичный суд не поможет. Вот только это дало бы шанс мне, да и всем остальным, увидеть, что именно происходит.

— Что ж, да, — кивнула я. — Хорошо.

— В таком случае, стоит убедиться, что Её Величество знает законы, — мягко отметил Стэн, — и понимать их механизм, чтобы использовать их во время суда.

Я посмотрела на него.

— Я знаю законы, — тихо промолвила я. — Но мне очень бы хотелось знать, что люди делают и какие привносят в государство изменения.

— Ну, может быть, мы просто не привыкли к тирании правительства. Ведь король Йорген всегда слушал своих советников… Своих друзей.

— Очень трудно слушать своих советников в том случае, когда они ничего не сообщают.

— Да, — кивнул он, впрочем, отказываясь отвести взгляд. — Что ж, полагаю, так и есть…

Он и вправду меня подозревает — я в этом ни капельки не сомневалась. Это было единственной возможностью объяснить этот взгляд, оценочный, недоверчивый, преисполненный кошмарной неприязни, который он пытался спрятать от всех.

— Но возвращение денег, — проронила я, — моё окончательное решение.

Мой отец проводил меня после встречи, крепко сжимая мою руку.

— Ты слишком вспыльчива и быстра, Фрея, — почти что прошептал он, стоило нам только покинуть зал и оказаться вне поле зрения всех остальных советников.

Я сжала кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони.

— Это не вспыльчивость — дать людям жить лучше.

— У этого решения обязательно будут серьёзные последствия. Твой совет должен защитить тебя от этого — вот только ведь ты пытаешься игнорировать его…

— Я не собираюсь вас игнорировать, — ответила я. — Это вы были теми, кто проигнорировал меня. Я только… — я закрыла глаза, пытаясь успокоиться. — Я не вещь, что может сыграть роль королевы, произносить речи, надевать платья и плясать на балах. Королева — это люди. Когда люди страдают от её решений, решений, противных ей… Нет, я не буду оставаться в стороне.

— Это всё скажется на тебе, Фрея, — он обнял меня за плечи, склонился ближе, почти что умоляя. — Иногда, милая, правители должны делать то, что им совершенно не нравится — потому что это лучше, чем всё остальное. Потому что так пострадает куда меньше людей, чем при ином варианте развития событий…

— Но разве вы предоставляете мне варианты? — я отбросила его руки в стороны. — Ведь ты просто решил это за меня — и люди возненавидели меня за то, что я натворила! А знай я об этом — никогда бы не согласилась. Никогда…

— Фрея…

— И как мне теперь доверять? Ведь ты уже явно показал, что готов мне солгать. Откуда я должна знать, что вы все не манипулируете мною? М? — я покачала головой. — Нет. Я не могу доверять ни тебе, ни им. Я должна принимать все решения самостоятельно, — я отступила на шаг назад. — Пусть книгу принесут в мою лабораторию. Увидимся завтра.

— Фрея…

Вот только я уже ушла.

Книга — она наконец-то прибыла! — по большей части и вовсе не оказалась книгой. Признаться, я ожидала увидать какой-то старый фолиант с сотнями страниц, испещрённых строками о философии и религии. Но трактат Густава состоял из страниц шести-семи, связанных между собой тонкой лентой. Мы с Наоми прочитали его, устроившись за центральным столом в лаборатории, и я всё записывала, пока мы продвигались дальше.