Антон Кучевский - Королева гоблинов

— Вам действительно нужно к вождю.

— Да, — кивнул Граф. — Десятник, я смиренно прошу дать мне несколько воинов. Человека выхватят, порвут на куски, а мы останемся без выкупа.

— Ты говоришь разумно, воин. Даже будь вы величайшими бойцами степей, вам будет сложно добраться с мясной куклой на спине. Чек, Модориш — с ними. Проследите, чтоб никто не касался человека… пока лорд не свершит суд над дерзновенным, — мрачно добавил кентавр.

— Мы благодарим тебя, — едва заметно наклонил голову Граф и величественно поехал дальше.

— Погоди! — обратился к нему Темный Дождь. — Ты гораздо спокойнее, чем мои ратники. И ты ведешь с собой женщин. Почему?

Граф высокомерно произнес:

— Темный Дождь, я понимаю, что в окружении женщин сам выгляжу слабым. Но не советую проверять это на деле. Наше племя очень маленькое, к тому же, мы живем западнее реки Йенс, и, к стыду своему, нахватались чужих традиций, поэтому женщины у нас тоже сражаются. А добраться до вас — та еще задача. Даже для того, чтобы просто пересечь реку, нужен вооруженный отряд. Мы потеряли двоих при переправе.

— Да не угаснут их души в Вечной Скачке, — опустил глаза десятник. — Можете ехать.

Пробираясь между массивными телами, я незаметно дотронулась до спины Графа. Мокрая. От бега, от жары… или от волнения? Он вздрогнул и посмотрел на меня. Я с немой благодарностью в глазах подняла ладони вверх — мол, случайность. Но все равно спасибо, что так находчив и пока что не дал нас схватить. Жаль, не могу связаться с ним мысленно, как с Джадом, например.

Кентавр в темно-синей головной повязке медленно кивнул. Понял, без лишних слов.

Так мы проехали еще немного, пока я не бросила случайный взгляд налево, где на бревнах, поставленных крест-накрест, был распят обнаженный пожилой мужчина. Один глаз выколот, шрамы под ребрами покраснели и частично обуглились — кажется, под кожу заливали расплавленное олово. Тонкие, исхудавшие руки неестественно вывернуты в плечах. Одной ноги нет, отрублена у колена, шрам прижжен. Виднеется кость. Но он все еще жив.

Конечно, я привыкла к виду раненых и убитых. Однако, наблюдать подобные зверства даже для меня чересчур. Кроме того, мы в любую минуту могли лишиться последней надежды на успешное завершение миссии.

Потому что лицо распятого, даже обезображенное, я уже видела на портретах, висящих в королевском дворце Грен Таваля.

Знакомьтесь — Фастольф Первый.

Стиснув зубы так, что даже челюсть заболела, я проследовала дальше, не подавая виду. Кажется, команда тоже что-то заметила, но у них хватило ума промолчать. Мы постепенно, пробираясь через орды кентавров, приблизились к шатру четвероногого правителя.

По бокам от гигантского степного дома стояли два суровых, молчаливых воина. Граф в который раз провернул все, что полагалось сделать — показал цветок, рассказал историю, один из кентавров молча указал внутрь, при этом весьма нелюбезно стащив Сейтарра за шиворот на землю. Видимо, намекал, что у него и свои ноги имеются.

Я приподняла завесу, украшенную бахромой из темно-красной нити, и оказалась в зале, не уступающем по простору некоторым королевским. Только и разницы, что круглый. Вождь кентавров, массивный, мускулистый, со шкурой темно-гнедого окраса, лежал на возвышении, укрытом шкурами и украшенном золотыми плетеными шнурами. Рядом, на колу, истекала кровью недавно отрубленная голова сарруса. Повелитель степей носил корону из переплетенных рогов, украшенную драгоценностями и выставляющую во все стороны тщательно отбеленные и отполированные шипы.

Массивные надбровные дуги, немного расплющенный широкий нос и темные, почти черные глаза придавали его облику нечто дикое, первобытное. К тому же, он хмурился, выслушивая доклад от приближенного.

— Две тысячи, лорд. Они сражались до последнего, но саррусы перебили всех. Пришла весть, что враг использует какие-то хитрые баллисты с тяжелыми стрелами, что взрываются в середине наших войск, поражая всех вокруг иглами. Бесчестное оружие.

— Надо думать, что одноглазые наконец-то забыли про свою хваленую честь, и, наконец, поняли, что они нам не ровня, — разнесся громовой голос под широкими сводами. Вождь свирепо посмотрел на нас:

— А эти еще кто такие?

Граф неуклюже опустился на колени передних ног, мы последовали его примеру:

— Чораг из Велдскута. Прибыли с вестью и послом из человеческого государства Рид Ойлем.

— Мое имя — Гленарван. Выкладывай, — коротко рявкнул вождь. Его массивная челюсть задвигалась — в одной руке он держал кусок частично обугленного мяса. Я не смела даже в мыслях предположить, кому принадлежало мясо ранее. С другой стороны лежал массивный кривой клинок с утяжелением в верхней трети, темный, словно выкован из черной стали, не дающей бликов.

— Милорд, никто из ваших десятников и сотников не смог решить этот вопрос. Только на вас вся надежда. Посол из Рид Ойлема предлагает груз железа весом с тысячу взрослых мужчин за жизнь своего короля.

— Он висит… там, — внезапно охрипшим голосом произнес Сейтарр, затем прокашлялся, добавил: — Меня зовут Милликен, я назначен мирным послом от своей страны. Мы с вами не находимся в состоянии войны, лорд Гленарван. Пока мой повелитель Фастольф еще жив, я умоляю вас выдать его за солидный выкуп.

— Где сам выкуп? — нарушил тишину вождь.

— Мы побоялись везти его. Саррусы могут подло напасть на караван и отобрать груз, — извернулся интендант. Кентавр поднялся на ноги, оставив оружие у ложа. Звучно рявкнул:

— Ко мне!

В шатер ворвались те двое, что стояли у входа, Чинка отпрыгнула — ее чуть не снесли в запале.

— Слушаем, лорд! — вразнобой сказали они, ища взглядом, кого бы порубить.

— Этот, снаружи, еще жив?

— Да. Убить?

— Нет, пока что не надо… здесь странный человек со странным, но выгодным предложением. Снимите…

В шатер, пользуясь отсутствием стражи, бурей ворвались двое четвероногих детишек, наведя полный кавардак. За те несколько секунд, что они находились внутри, юные кентавры успели перевернуть стол с картой, блюдо с едой, лягнуть Сейтарра, запутаться в пологе и частично сорвать его с опор. Гленарван рассвирепел, догнал девочку, поднял ее и выбросил наружу, а мальчика просто лягнул так, что тот прокатился к выходу, словно камень из катапульты, приземлившийся в гуще вражеских войск. Снаружи раздался плач. Внутрь просунулась голова женщины со спутанными волосами:

— Глен, зачем ты так с Бобом? Он жеребенок еще!

— Если не уймется, закончит свою жизнь в походном котле, — проорал вождь, прыгнул к ложу и схватил оружие, сделав пару шагов к выходу. Голова тут же спряталась, но с криком «Тиран!».

— Сгинь, женщина! — злобно рявкнул он. Снаружи, отчетливо различимый в общем шуме, донесся удаляющийся стук копыт.