Игра отражений (СИ)

— Ну что же, садись поближе к огню, ты все еще болен, нужно прогреться. И рассказывай, Виктор Авенбрайт, чем тебе может помочь старая Мойра. Если это в моих силах, постараюсь сделать, чтобы ты это получил.

«Мне — вряд ли, а вот Александру — да».

— Я, собственно, приехал, чтобы помочь вашему правнуку, Александру Дамайну. Дело в том, что… — и Вик, осторожно подбирая слова, рассказал старухе всю историю, которая привела его в горы. — Так что Лекс надеется на то, что леди Маргарет, попробовав печенья из рук Амалии, смилостивится. — «В чем я лично сомневаюсь, но чем не шутят ангелы?»

— Правнук? — Мойра засмеялась грудным низким смехом. — Ну что ж, пускай будет правнуком. Мне нравится эта идея, маленький равнинник, я дам тебе не просто рецепт печенья, а один из старинных, тех, что хранятся в нашем клане. Он растопит сердце Марго, — она проницательно взглянула на него. — А для себя ты ничего не хочешь попросить?

Вик поднял на нее тоскливый взгляд, усмехнулся, хотя губы почти не слушались.

— Хочу. Но вряд ли получу то, на что зарюсь, а потому, позвольте мне промолчать, достопочтенная, не тревожить ваш слух дерзкими словами.

— А ты попроси, Виктор Авенбрайт, вдруг да получишь себе какого-нибудь горного медведя.

— Да пусть медведи себе в зиму спят мирно, — отмахнулся Вик. — Мне только Йети нужен… ой…

Мойра снова засмеялась:

— Нужен — забирай. Только ничего у вас на двоих не сладится, тебе море милее будет, а его горы с побережья сманят. Не устоит табурет на двух ножках.

— Он же жениться должен? — выложил последний аргумент против себя Виктор.

— Должен, — согласилась Мойра. — Ступай к нему, уговори, чтоб женился. Да пускай девочку к морю увезет, ей там дышать полегче станет.

«Тогда зачем ему буду нужен я?» — возопило внутри что-то маленькое, мерзкое и злое. Вик заткнул его усилием воли.

— Я уговорю, достопочтенная. Спасибо вам, ваша помощь просто неоценима, надеюсь, у моего капитана все сложится.

— Завтра передам тебе рецепт. Сердце у тебя доброе, горы таких любят. Получишь и ты свое счастье, морская душа. А чтобы никого кашлем не тревожил, скажи, что я велела тебя в угловую комнату поселить. И чтоб Уилл приглядывал, раз уж взялся за это дело.

Он церемонно опустился на одно колено, целуя ее руку, сухую и немного морщинистую. Он понятия не имел, сколько лет этой женщине. Лекс как-то говорил, что Мойру называли бабушкой и его дед, и дед деда.

— Еще и вежливый, — умилилась Мойра. — Ступай, жени своего жениха, пока он стол не разворотил.

Вышел из ее зала Виктор в странных и растрепанных чувствах: с одной стороны, нужно было уговорить Уилла не отказываться от свадьбы. С другой, Мойра вроде бы говорила, что он тоже получит свое счастье. То есть… тривиум? Редко когда подобный брак получал одобрение церкви, а уж чтоб в тривиум вступали хайлендеры… Такого даже он не упомнит, хотя штудировал генеалогию он исправно.

Шум голосов он заслышал издали — Уилл с кем-то ругался в зале. Он прибавил шагу, в дверях глотнул холодного воздуха, принесенного сквозняком, и раскашлялся, перекрывая даже ругань горца. Аж в глазах потемнело на секунду. Все стихло, Уилл подошел, поддержал за плечи:

— Ведь знал же, что рано тебя выпустил из постели. Идем, посидишь у очага, согреешься.

За ними хмуро наблюдал отец Уилла, во всяком случае, семейное сходство и разница в возрасте были налицо.

— Что сказала бабушка Мойра? — Уилл отвел Вика к очагу.

— Чтоб ты не ерепенился, — прохрипел Вик, — а женился. И увез жену к морю, ей там будет легче дышать… Кх-ха! Что бы это ни значило. И Лексу она тоже обещала помочь, так что рецепт у меня будет завтра. Еще приказала сунуть меня в угловую комнату, чтоб добрым людям не мешал кашлем.

— Тебе даже бабушка жениться велит! — не упустил своего старший МакТавиш. — Вот сперва женись, потом делай, что хочешь, хоть утопись ты в своем море. Только перед этим жене ребенка заделай.

— К морю увезти? — растерялся Уильям.

— Я МакФергюсону сам объясню, что это для пользы дела, — пообещал отец. — Главное, девку прибери уже.

— Уилл, твой отец прав, — Вик откашлялся и смог более-менее нормально говорить. — Сам подумай, что будет с девочкой, если ты упрешься и откажешься на ней жениться. Что ее ждет.

— Ну, женюсь, допустим… — проворчал Уилл.

— А вот как женишься, так и делай, что хочешь, в угловой комнате, — поставил точку старший МакТавиш. — За рецептом он приехал, — ворчал он, выходя. — Так бы и сказал сразу, что надо, а то печенье, ха! Еще бы за цветущим вереском…

Вику захотелось провалиться сквозь все эти чертовы горы на другую сторону земли. Смуглое, как у любого моряка, лицо еще больше потемнело, он замер на месте, судорожно пытаясь найти хоть какое-то оправдание. Эти чертовы горцы, кажется, все, как один, читали в душе несчастного лоулендца его болезненное и запретное желание. И никуда не спрятаться.

— Ну что, пойдем, — вздохнул Уилл. — Напою тебя отварами и положу спать. В груди ничего не болит? Дышать не трудно?

— Ты что, рассказал отцу? — вместо ответа спросил Вик, даже не зная, злиться или махнуть рукой.

— Нет, ничего я ему не рассказывал, — растерялся Уилл. — А что я ему мог сказать такого?

— Ладно, забудь. Свадьба когда, Йети? Я-то хоть краем глаза посмотреть на нее смогу?

— Ну так, дня за три все сладят, все готово уже, только невесту привезти осталось. Задержишься? А с рецептом я могу и младшего послать, отвезет в лучшем виде, передаст, что это от тебя. С семьей познакомлю. Еще немного вместе побудем, пока тебя отливом не утащило.

— Я бы с радостью, Уилл… Но… Ладно, буду надеяться, что до Савентума я доберусь обратно за четыре дня. Тогда у меня есть еще ровно пять дней, считая сегодняшний, — сдался Вик.

— Все успеем, — уверил его Уилл. — Идем, надо тебя лечить. А что еще бабка сказала?

Вместо ответа Вик удостоверился, что они уже пришли, схватил его за плечи, отталкивая к стене и запирая дверь. И принялся целовать так, будто это последнее его незавершенное дело в земной юдоли. Уилл это начинание поддержал, правда, перебрался вместе с Виком на кровать, там было намного удобней предаваться невинному разврату. Впрочем, разврат вскоре стал вовсе не таким невинным, а, памятуя о коварстве эха в гулких каменных коридорах замка, Уиллу пришлось затыкать любовнику рот, позволяя кусать свою ладонь, пальцы, губы. Распластанный под ним Вик только глухо мычал на особенно жестких толчках, впиваясь в ребро ладони весьма острыми зубами. Это лишь придавало остроты наслаждению, растущему внутри, пока оно не обрушилось лавиной, девятым валом, погребая под собой обоих.

— Я так понимаю… уф-ф-ф… что тебя можно уже не кормить, мой хищный мыш? — Уилл пытался отдышаться.