Игра отражений (СИ)

— Хорошо, даже если я дам вам кусок хлеба с медом, как вы намерены выполнять третье условие?

— Не знаю, — откровенно ответил Доминико. — «Час, что ночи безлунной темней» — это иносказание. Что-то такое вертится в голове, но я не могу пока припомнить. В любом случае, я готов поклясться вам кровью и силой, что буду защищать леди Жозефин, как свою сестру.

— Хорошо, допустим, я вам поверю. Но в чем ваша выгода?

Вместо ответа Доминико сбросил камзол, расстегнул запонку и закатал манжет сорочки до локтя. По внутренней стороне руки, сплетаясь с серебряным рисунком виноградной лозы, шла надпись такими же рунами, что были использованы в фолианте нейрисс. Обычный человек увидеть ее мог, лишь когда Доминико взывал к силе крови. Но потомок нейрисс увидел.

— Я обнаружил это после одного инцидента, давно. Мне было всего лишь десять, я попал под обвал в горах. Вытащила меня какая-то старуха. Когда же я вернулся домой, это стало видимым для меня.

— Значит, она выполнила третье условие, но не первые два?

— Думаю, она исполнила второе и третье. Эта нейрисс накормила меня медом и лепешками. Но выполнить условия должен кто-то один, и все три.

— Хорошо. Вы можете попытаться исполнить третье условие, — развел руками лорд. — Не понимаю, как вы это намерены делать.

— Это уж будет мое дело. Так что, лорд Эсташ-Канниг, вы примете мою клятву? — Доминико поднялся, так и не застегнув манжет, чтобы не испачкать кровью сорочку.

— Приму, — решил лорд.

Доминико протянул ему руку, мысленно взывая к своей крови. Татуировка на коже проступила еще отчетливее, наливаясь серебром, в кабинете стало даже светлее, когда фигуру малефис окутало жемчужное мерцание, а по углам словно промчался весенний ветерок.

— Я, Доминико Альери Саматти, наследник Конны, последней Королевы малефис, клянусь силой и кровью, что буду защищать Жозефин Эсташ-Канниг, последнюю Королеву нейрисс, как свою сестру по крови.

— Твоя клятва услышана и принята, — произнес это не лорд Луи, а что-то из самой книги. И выступившие на рисунке капли крови, вспыхнув серебристыми искорками, впитались в переплет. Доминико обессилено опустился в кресло, даже пожелай нейрисс сейчас напасть, у него не хватило бы сил защититься.

Однако лорд отошел к двери, о чем-то переговорил со слугами и спустя пару минут вручил Доминико кусок черного хлеба и блюдце с янтарным медом. Малефис с благодарным поклоном принял угощение, ощутив весомый прилив сил с последней крошкой хлеба. Что ж, осталось еще одно задание, самое сложное. Он намеревался выполнить его, во что бы то ни стало.

Пора было вернуться к дамам, пока Кристине не взбрело в голову, что супруга обидели. Что сотворила бы в таком случае Рыцарь, не хотелось проверять ни Доминико, ни, тем более, лорду Луи. По пути же граф словно невзначай спросил, скрывая за деланным пренебрежением любопытство:

— Моя дочь, делясь впечатлениями о прошедшем бале, упомянула, что вы, маркиз, якобы были в костюме тореро?

— Истинно так, — посмеиваясь про себя, кивнул Нико. — Я новильеро.

Последнюю фразу услышали и дамы. Жозефин всплеснула руками и с надеждой посмотрела на гостя:

— Вы, в самом деле, участвовали в корриде, лорд Доминико?

— Нико, я чего-то не знаю? — поддержала ее Кристина.

— С одиннадцати я учился у лучших тореро Сагранзы, хоть и не принадлежал ни к одному их роду. Их традиции обычно передаются только в семье, но для меня по какой-то причине сделали исключение, — устроившись рядом с женой, Доминико начал рассказ. — Думаю, стоит объяснить, что такое коррида?

— Да, — кивнула Кристина. — Я плохо поняла, только что это что-то про быков.

— Изначально, бой быков, или тавромахия, пришел в Сагранзу с одного из островов Корсского моря, где символизировал победу человека над богом моря, которого звали Колебателем земли. Позже тавромахия стала означать победу человека над собственным звериным началом, как и ныне исчезнувшее искусство бестиаторов — бойцов с дикими зверями. Коррида — это танец с разъяренным быком, где человек должен измотать и затем убить животное, при том, не попасть к нему на рога.

Кристина вздрогнула, представив себе как разъяренное животное несется на хрупкого человека, норовя вспороть того рогами.

— И много смертей?

— Не так много, как тебе кажется. Прежде чем выйти на арену новильеро, он проходит длительное и очень серьезное обучение. В среднем, погибает один из двадцати тореро, хотя раны получают десять из двадцати.

— Какой-то ужас, — нерешительно произнесла Кристина.

— О, ничего ужасного, — рассмеялся Нико. — Я провел на арене, в общей сложности, около тридцати боев за пять лет. Как видишь, жив и здоров. Но тореро мне не стать, только новильеро, это значит, что против матерого зверя меня не выпустят, только против молодого быка, еще не познавшего человеческой крови.

— Это меня немного успокоило, — Кристина все еще находилась под впечатлением. В ее воображении затканный золотом сюртук тореро окрашивался кровью, а такая хрупкая по сравнению с мощным животным фигурка взлетала в воздух, поддетая рогами.

— Ну, тише, что ты себе там навоображала? Весной ты сможешь увидеть меня на арене. Это будет мой последний выход, на празднике Святого Луки.

— Вот уж какого зрелища мне точно не хватало в жизни…

— Если не хочешь, не будешь смотреть, — улыбнулся Нико, осторожно сжимая в ладонях ее кисти. — Простите, лорд, леди. Собственно, мы приехали затем, чтоб пригласить леди Жозефин на музыкальный вечер, сегодня, после пяти часов.

— Но… — лорд Луи растерялся. — Пригласить Жозефин?

— Именно так. Будет совсем небольшое общество.

Лорд в замешательстве взглянул на дочь:

— Дорогая?

Жозефин улыбнулась, смущенно и радостно:

— С удовольствием приму ваше приглашение, лорд Доминико, леди Кристина.

— Отлично, тогда мы ожидаем вас, — Кристина просияла.

Нейрисс казался весьма озадаченным: чтоб его дочь добровольно согласилась прийти куда-то? Да еще и в дом кровного врага? Что-то явно сдвинулась в мире. Однако раскланивался он очень любезно.

— Уф-ф, действительно тюрьма, — в экипаже выдохнула Кристина.

— И это они еще не на осадном положении, чего я, признаться, опасался, — усмехнулся Нико.

— Ну что ж, осталось только оставить у леди Жозефин приятные воспоминания о вечере. Она очень умна, оказывается.

Доминико только кивнул и поцеловал ее, обнимая. Внутри только сейчас похолодело от осознания, что нейрисс мог и убить его, в своей силе и в своем праве кровной мести.

— Он же тебе ничем не навредил? — спохватилась Кристина.

— Нет, любовь моя. Мы спокойно поговорили. Единственное, что мне пришлось принести клятву, что буду защищать Жозефин, как сестру.