Игра отражений (СИ)

— Младший лорд Дамайн, прошу вас быть повежливее при оценке гостей в этом доме, — сузил глаза Доминико.

— Прошу прощения, милорд. Эта… эфемерная леди?

— Именно так.

— Леди Эсташ-Канниг, — объявила Элен, все еще исполняющая обязанности дворецкого.

Кристина пнула брата в голень, решив закрепить просьбу действием, и расцвела настоящей дружеской улыбкой:

— Жозефин. Вы вовремя. Позвольте вас познакомить с моей семьей. Моя тетушка Маргарет, дядюшка Джон, старший брат Александр и его невеста Амалия, мой старший брат Теодор.

Жозефин благовоспитанно присела в реверансе. На сей раз на ней было платье цвета слоновой кости, больше напоминающее строгую монашескую рясу, чем наряд юной девицы из благородного семейства, а легкая вуалетка была украшена одиноким цветком, заколотым в прическу.

— Очень приятно познакомиться, лорды, леди.

— Прошу в гостиную, — Кристина испепелила Тео взглядом.

Тот пожал плечами и предложил леди Жозефин руку. Деваться ему все равно было некуда. Кристина про себя порадовалась и направилась в гостиную, надеясь, что все пройдет так, как надо.

Музыкальная гостиная в Даркмайр-холле была отделана мрамором, и менять ее Доминико не стал, мастера лишь сменили пару десятков выщербленных плиток в мозаике, изображающей ангела с арфой. Уютные кресла расположились полукругом, центром которого был инкрустированный перламутром, золотом и жемчугом клавикорд. Рядом с ним расположилась изящная арфа, на пюпитре — мандолина. Гости расположились на креслах. Честь открыть вечер предоставили Кристине, которая с восторгом это не восприняла — чему-то ее учили, конечно, но не настолько, чтобы играть на музыкальных вечерах. Однако стоило положить пальцы на клавиши, как они сами вспомнили юность, учителя музыки, солнечные квадраты на полу. И самое любимое из произведений, то, которое, по легенде, музыкант написал для слепой девушки, любившей музыку.

Рядом с ней на стуле устроился Доминико, взявший в руки мандолину и внимательно слушающий музыку. Но играть он не стал — будет и его черед. Камердинер получил приказ найти гитару, которую юный маркиз привез с собой из Сагранзы еще осенью, да так и не добрался распаковать.

Кристину вознаградили аплодисментами за ее старание.

— Леди Дилейне, может быть, теперь вы нам сыграете? Вы ведь чудесно музицируете, — обратилась к гостье Кристина.

— Ну, если лорд Даркмайр уступит мне мандолину, — протянула та, кокетливо поглядывая на Доминико.

Инструмент был ей назамедлительно перевручен с поклоном. Леди Ирэн, постаравшаяся коснуться рук лорда Даркмайра, снова взглянула в его глаза, томно вздохнула. Доминико сделал вид, что ничего не заметил. Ему было немного смешно. Кристина, как и подобает вежливой даме, ничего не увидела, а потом и вовсе забыла думать о том, кто там кокетничает с ее мужем, внимая начавшейся мелодии. Да и голос у леди Ирэн был весьма неплох, а романтичная баллада о любви, которая может все, была в меру слащавой, как и положено балладам.

Кристина очень старалась вести этот вечер, была мила, улыбчива, весела, щебетала, очаровывала, восторгалась — в общем, была приятнейшей хозяйкой. Хотелось возродить традиции музыкальных вечеров. Гости, кажется, тоже прониклись, даже два старых солдата, лорды Дамайн и Дилейне, поддавшись общей сентиментальности, спели широко известную в их юности песню, старательно «забывая» неподобающие в обществе дам куплеты. Впрочем, оставшиеся получили горячее одобрение и аплодисменты собравшихся. А потом Доминико, уже полчаса шепотом уговаривавший спеть застеснявшуюся Жозефин, все же добился ее согласия.

— Я буду вам аккомпанировать, леди. Ну же, не смущайтесь, вперед.

Голос Жозефин заставил всех замереть, чарам поддалась даже Кристина, заслушалась, погружаясь в какие-то теплые и приятные мысли о чем-то светлом. Когда песня закончилась, глаза Тео ее позабавили, столько восторга и недоумения было: это правда пела Невидимка?

— Браво, браво! Спойте еще, леди Жозефин, — даже Лекса проняли чары нейрисс, хотя Доминико никакого особого воздействия не уловил.

Жозефин засмущалась еще сильнее, но послушно исполнила старую кэр-исскую балладу. Это было нечто очень красивое, хотя слова не понял никто — пела леди на старом наречии, мелодичном и непонятном. Доминико тряхнул волосами, сбрасывая морок. Нет, все-таки дар крови, тем более, крови королевской — это не шутки. Глянул на Тео, смотрящего на Жозефин так, словно его по голове плашмя алебардой огрели. Ну, может быть, что и получится, но Теодор ему нравился меньше, чем Александр. Лейтенант казался Нико слишком ветреным и непостоянным.

— Леди, вы просто само очарование, — Теодор отмер, наконец-то.

Жозефин смутилась до алого румянца, опустила голову, перебирая тонкими пальчиками по ткани платья. Доминико заметил, что взгляд ее печален: нейрисс осознавала, что, не будь у нее очарования голоса, вряд ли бы этот статный красавчик даже посмотрел в ее сторону.

— Позвольте вас угостить чем-нибудь? Что вы любите? — Тео ухаживал старательно, и вряд ли причиной тому был синяк от туфельки сестры.

Доминико отвлекся от этой парочки: ему, наконец, принесли гитару.

— Ну вот, теперь я могу сыграть для тебя, — он чуть крепче, чем было прилично, приобнял жену, касаясь щекой ее волос, как всегда, едва уловимо пахнущих миндалем.

— Я жду, милый. Порази меня… А то традиционную серенаду под балконом мне так и не спели. В отсутствие балкона, разумеется.

— Моя вина, — покаянно склонил голову Нико, но в серых глазах плясали чертенята.

Он любовно огладил полированное, темно-янтарное тело гитары, пробежался по ладам, проверяя настройку, чуть довернул колки, снова проверил и, наконец, удовлетворился звуком. Устроился на стуле, поглядывая на жену из-под выбившихся из хвоста антрацитовых кудрей, улыбаясь самыми уголками губ. И пальцы коснулись струн, мгновенно меняя реальность, рождая отблески солнца Сагранзы. Кристина снова как наяву увидела виноградники, ощутила морской ветер и полную луны и соловьев ночь. На губах тут же поселился привкус вечернего шоколада, потянуло легким ветром, пахнущим незнакомыми цветами. А потом она услышала голос, исполненный жгучей страсти, едва прикрытой приличиями и сдержанностью. Он рассказывал о том, как любит ее, сравнивал свою возлюбленную с цветами и звездами, каждый раз с восторгом убеждаясь, что она прекраснее и тех, и других. Кристина слегка пожалела, что не получилось послушать в Сагранзе и кинуть с балкона певцу цветок. Так что оставалось лишь взглядом пообещать, что ни о каких звездах он сегодня и не вспомнит.

На этом, собственно, музыкальный вечер и закончился — гости занялись угощением и разговорами, лишь иногда вспоминая об инструментах. Тео был очарователен, от всей души развлекая Жозефин, рассыпал комплименты ее голосу и таланту. Девушка, уставшая смущаться, только улыбалась. Зная характер первой сплетницы двора, леди Дилейне, завтра же о том, что младший сын Дамайнов увлекся Леди-Невидимкой, будут знать все, кто строил матримониальные планы на Теодора.