Воронье Гнездо

— Печальный, трезвый и несчастный, — Харитон лежал на кровати, закинув руки за голову.

— Полоумный, бестолковый и счастливый, — ответил Кружок, — какими ж судьбами? Тебя типа ищуют какие–нибудь вооруженные вышибалы за невозвращенный и до последней бирки пропитый долг, и ты решил спрятаться в месте, где тебя уж точно ни одна шавка искать не станет?

— Нет… Нет! Ну, не совсем. Это мой второй дом, чувак! Да мне ужасы снятся, если я сплю не на этом охренительном матрасе времен той эпохи, когда волосатые мужики жили в пещерах и набивали кожаные херни перьями саблезубых мамонтов, чтобы спать на них. Я пришел учиться. Блудный сын, потенциальный мастер темной магии, перспективный, но безответственный протеже мудреца Аврелия снова в седле!

Кружок посмотрел на соседа с ироничным ошеломлением, швырнул тетрадь на стол и сел на кровать. Санни, в то же время, не преминула дать очередной полезный совет:

— Ты мог бы выручить немного денег на его уверенности. Сделай ставку на то, что он не сможет ходить на все пары три дня к ряду.

— Ну, раз так, — говорил Кружок Харитону, — ты, наверное, не растеряешься, если мы поспорим на то, что ты не сможешь отходить на все пары три дня к ряду.

— О, блин, может обойдемся одним днем? А то я не особо надолго вернулся… Дело даже не в учебе.

— В чем же?

— Мне нужны новые собутыльники. Не хочешь, к примеру, послезавтра? Я уже пригласил пару ребят и девчат. Это, вроде, шестое число. За мой счет, чувак, это как бы испытательный срок. Я знаю, ты тот еще пьянчуга.

— Шестого? Нет! Нет, нет, нет, никак, ни в коем случае, уж извини, нет.

Вечером шестого декабря в Тупичок вошла веселая компания из трех парней и одной девушки, ведомая кудрявым Харитоном.

— Так, — говорил Кружок компании, — я с вами ненадолго. Хренану одну чарку для смелости перед ди–ико важной встречей, и даже не упрашивайте, чтобы я потом остался.

За барной стойкой, на которой красовались следы от пуль, как обычно, сидел Раф. Сейчас он спорил с новым барменом:

— Какого хрена я должен платить за этот вонючий чулан, если я и так отдаю вам все свои гребаные деньги? Прошлый бармен был чуток посправедливее, а заодно и поразумнее. Куда он подевался?

— Не знаю, сэр, он просто пропал. И, видимо, не слишком он был разумен, раз впускал вас в служебные помещения.

— Еще чуть–чуть, парень, — Раф подался вперед и снизил тон, — и управителю этой крысиной корчмы придется искать еще одного гребаного бармена. И действительно будет неразумным как раз тот, кто доставит своему начальнику такие вот хлопоты.

Раф почувствовал тонкий запах страха и слегка улыбнулся, понимая, что давление срабатывает. Запах страха — это не эвфемизм какой–нибудь отвратной штуки, о которой вы могли подумать, не метафора, а настоящий эмоциональный запах. Разнюхивание людей — это тот дар и то хобби, которое внезапно появилось у него, сменив приевшееся разглядывание чужих туфель и шлепанцев. Может, нечеловеческие объемы алкоголя и никотина открывают сверхспособности, а может просто вызывают галлюцинации, которые по нелепой случайности имеют свойство совпадать с настроением собеседника. Либо же это обычная синестезия. Наверняка сказать сложно, особенно после того огорчающего момента, когда весь Рафовский квартирно–каморочный шантаж был сведен на нет, как и запах страха, ворвавшимся Харитоном:

— Эй, новенький! Три эля и рюмашку огненной.

— Как пожелаете.

— Ого, ты раньше в ресторане работал что ли? Тут такие манерные долго не протягивают, ты слишком далек от народа. Бармен должен быть и барменом, и психотерапевтом, и братком на час одновременно, чтобы не быть куском дерьма.

— Как пожелаете, — бесстрастно ответил бармен.

— А ты чего такой хмурый? — Харитон пристал к Рафу. — Как не приду, постоянно твоя лысая башка и бледный бородатый ебальник тут. Зачем ты проводишь все время в этой дыре?

— Тебе–то какое дело? — Раф закурил.

— Да ладно тебе, ты же местная достопримечательность. Типа памятник, постоянная декорация. Имеют же люди право знать, в честь чего и нахуя стоит памятник.

— Ваш заказ, — перебил Харитона бармен.

— Ага, накинь еще закуски и метнись к ребятам за тем столиком, я тебе чаевых потом накину. А, и музыку погромче поставь, а то совсем тоска.

— Как пожелаете, — и бармен трансформировался в официанта.

— Ну так что? — вернулся Харитон к Рафу.

— В этой прокуренной серой норе я только потому что когда состояние души соответствует окружению, горечь легче переносить. Нет контраста красок, который все только усугублял бы. Этого тебе знать достаточно, назойливый юнец. А теперь исчезни, ты кое–чему мешаешь.

— Ах, у вас с барменом интим? Ну извини, постараюсь не мешать больше, месье Брутальность, — Харитон ушел к друзьям. Придя, он обнаружил, что кружки с элем уже полупусты, а чарка Кружка вовсе была девственно суха. — Какого… Я же только что заказал! Как звери на водопое, мать вашу. А ну отдайте мою кружку.

— Боже мой, — Кружок, сидя с красным лицом, отчаяно морщился, — они тут, видимо, решили, что подавать медицинский спирт финансово выгоднее, чем разбавленную огненную. Вот блин.

— Приятно видеть, что ребята на месте не топчутся… Ммм, и эль какой–то другой…

— Вот! — подтвердил Святик, третий из компании. — Я тоже говорю, другой, а Мила все: "Да то же самое, ничего особенного, ко–ко–ко!"

— Эй, — возмутилась Мила, — я же вроде согласилась с тобой! Хотя и в местном эле не разбираюсь, я тут вообще во второй раз. Только теперь у меня нет панического желания бежать отсюда… Пока что.

— Ну серьезно, — смаковал Харитонский, — он вроде… Сладковатый? Эй, Кружок, попробуй, это действительно вкусно!

— Нет, не стоит, я уже собирался уходить…

— Да ладно, — вмешалась Санни, — отпей ты глоток, ничего не будет! Не обижай друзей, а к Лилии своей успеешь еще.

— А, ну давай. Когда я еще тут буду? — Кружок глотнул. — Хмм… Это… Это саме вкусное, что я когда–либо пробовал, — Кружок глотнл еще раз, — причем он не просто сладкий, он еще… Отдает кофе?

— Вот! — крикнул Святик, пока Кружок отпивал еще немного нектара богов. — Я Миле то же и говорил!

— Вау, как хорошо–то от него. И так легко пьется.

— Да уж, ты пол моей пинты выдул, скотина, — ответил Харитон.

— Ну не обижайся. Ты же сам предложил, — улыбнулся Кружок. — Закажу, пожалуй, одну себе, лишним не будет.

— А то! Давай, иди.

Мила, глядя на это, улыбалась, будто совершила с друзьями мелкую шалость. Святик игрался с сухариком, а Харитон просто был доволен собой; как и всегда, в общем–то, так что не стоит искать в этом какую–либо причину.

Эль, пришедший на помощь к уже выпитой Кружком водке, позволил двум жидкостям образовать разрушительный конгломерат, носящий название "Ерш", и в течение каких–то пяти минут заставивший студента изменить свои планы на вечер: