Воронье Гнездо

Рози вошел в землянку: в ней уже был один оголтелый любитель маскарада, который проводил тут большую часть времени в одиночестве, клепая маски для новичков. На нем самом была сплошная обтягивающая черная маска. Сплошная в адекватном смысле: дырки для глаз имелись, но они были перекрыты окровавленными летными очками — трофей с охотников за чародеями. Хотя чародеем он сам не был. Мужчина оторвался от клепания розовой пластиковой маски с восемью отверстиями для глаз и обернулся к вошедшему. Раздался его слишком старый для игр с масками, но еще достаточно бойкий голос:

— Тяжелая ночь? Слушай, тебе нужно завести фартук для своих операций, иначе твоя гребаная мантия… Я могу сделать тебе охрененный кожаный фартук.

— Он будет таким же розовым, — Рози указал на маску на столе, — и с искусственными сосочками на груди?

— Да пошел ты! Это Врис заказала, куда мне еще деваться?

— Господи, какой же херней ты занимаешься, — устало хрипел маг, — завел бы себе детей, шил бы дочке платьица, склепал бы сыну рыцарский меч. Сидишь тут, за бесплатно на шкетов всяких работаешь. Ты же и сам знаешь, большинство вступает сюда только чтобы им сшили халявную маску на заказ, а потом съебывают.

— Дети и жены есть у всех остальных, Рози. Но все остальные не работают во имя великой идеи. Я один из тех, блягодаря кому на улицах творится добро. Пусть и немного кровавое, порой несправедливое, как в случае с магазинным воришкой, которому отпилили голову и прислали бандеролью родителям… Но добро.

— Сколько тебе лет вообще?

— Хмм, я звучу старше, чем есть. Тебя это беспокоит? Да на мне ни одного седого волоска!

— Как скажешь, — Рози сел на койку. — Я в астрал, ты не против?

— Да как скажешь. Только пусть у тебя при этом не начнут светиться глаза и голос не станет демонически реверберирующим, а то я не только звучать старше положенного буду, но и выглядеть. А то знаю я вас со всей этой светящейся хуетой, тут сам Люцифер саечку за испуг отхватит.

Астрал Рози был черным. Не потому что в нем не было света, свет там есть всегда и находится он всюду, белое пространство или черное, поэтому витающие вокруг предметы отчетливо видны. Скажем, они освещены черным светом. Вокруг мага, как и раньше, витали заумные книжки, симпатичные брошюры и фолианты, выходившие в своей толщине за грани разумного; бутыли и инструменты были тоже там, но добавилось и кое–что сверх того: части тела. Перед Рози пролетела мужская рука, а чуть ниже — детская стопа.

— Неслабо тряхнуло. Придется искать новых людей.

Рози глубоко вдохнул и до конца выдохнул. Пространство вокруг стало чуть более пурпурным, витающие предметы исчезли, перед ним было только толстенное дерево, в котором можно было бы выдолбить дупло попросторнее, чем гизовская землянка. В кроне, среди пышной листвы, можно было разглядеть плоды разных цветов: это были флаконы, пузыри и пробирки с симптомами, мирно побрякивающие друг о друга в абсолютной тишине. У корней дерева были столь же разноцветные лужи и осколки стекла.

— Черт. Вот тебе и древовидный способ хранения. Поступился практичностью ради красоты. Да еще и с гравитацией. Гениально. Пора нанять себе астрального уборщика. И завести котенка.

— ТЕБЯ ВООБЩЕ, БЛЯТЬ НЕ ВОЛНУЕТ, ЧТО ЗА ТОБОЙ ОХОТИТСЯ ОРАВА, ПРОСТИ ЗА ТАВТОЛОГИЮ, ОХОТНИКОВ, КОТОРЫЕ ГРОМЯТ СЕЙЧАС ТВОЮ ЛАБОРАТОРИЮ, А ПОТОМ ПРИМУТСЯ ЗА ТВОЙ ЧРЕЗВЫЧАЙНО АНОНИМНЫЙ КРОВАВЫЙ СЛЕД? — голос раздался будто с небес. На деле это говорил огромный, мускулистый, длинноволосый, седовласый и бородатый эльф в тоге. Очень он был похож на нашего с вами Зевса, читатель, только с острыми ушами. Это была тульпа Рози, которую он со злости заточил в астрал. Имя ему было Реднек—Секулярист.

— О! Тебя еще не хватало! И кто ты на этой неделе? Какой–то древнеиггдрассильский божок? Ох, тебе не идет гребаная простыня и, кажется, я вижу твой хер… Может, ты опять станешь той размазней с щупальцами?

— ТЫ САМЫЙ БЕЗОТВЕТСТВЕННЫЙ И НЕДАЛЬНОВИДНЫЙ СЕРИЙНЫЙ УБИЙЦА ЗА ПОСЛЕДНИЕ ПЯТЬСОТ ЛЕТ, И ИМЕННО ПОЭТОМУ Я ПРЯМО СЕЙЧАС ВОТ ТАК НЕНАВЯЩИВО ТРЯХНУ СВОЕЙ ТОГОЙ, ЧТОБЫ…

— Какой срам. И вообще, ты слишком огромен.

— В ЭТОМ ГРЕБАНОМ УНЫЛОМ АСТРАЛЕ ВСЕ "СЛИШКОМ". МНЕ ВЕДЬ НРАВИЛОСЬ НАБЛЮДАТЬ ЗА ЛЮДЬМИ, В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ ПРОШУ: ВЫПУСТИ МЕНЯ, ИНАЧЕ ОГРОМНЫЙ БОЖЕСТВЕННЫЙ ХЕР РУХНЕТ НА ТВОЮ ХРУПКУЮ ЧЕРЕПУШКУ.

— У меня совсем нет настроения опять препираться. Ты сам видишь: мне тут предстоит уборка невероятно опасной херни. И почему ты этим не занимаешься, раз тебе тут так скучно?

— ЭТО ПАССИВНО-АГРЕССИВНЫЙ ПРОТЕСТ. ЕСЛИ БЫ ТЫ ВЫПУСТИЛ МЕНЯ, Я БЫ ИЗДЕВАЛСЯ ТАК НАД И БЕЗ ТОГО ХЛИПКИМИ ЭЛЬФИЙСКИМИ ЦЕРКВУШКАМИ, А ТЕБЕ БЫЛО БЫ ОХРЕНЕТЬ КАК ПРОЩЕ ЖИТЬ.

— Но убирать после сотрясений все равно пришлось бы мне самому.

— УБОРКИ НЕ БЫЛО В НАШЕМ КОНТРАКТЕ.

— А я только что вписал.

— ТОГДА МОЯ ПОДПИСЬ НЕДЕЙСТВИТЕЛЬНА, КРОХОТНЫЙ ЧЕЛОВЕЧЕК.

— О, а в подписанном контракте было ясно сказано, что подпись действительна всегда.

— ЧТО? А НУ ДАЙ СЮДА! ГДЕ ОН.

— Минутку, — Рози протянул руку, в которую прилетел свернутый листок, — держи.

Реднек—Секулярист кое–как взял крохотный, по его меркам, листок и стал напрасно силиться прочитать его содержимое. На этом стоит закончить весь этот астральный фарс, потому что к Рози все ближе подходил другой чародей, вооруженный хризолитом, с которым, возможно, предстояла масштабная и жестокая битва. А может и нет.

— Госпожа Фиалка, — обратился бритоголовый к учительнице, — а че плохого–то в этих доппельхеровинах? Они же типа и есть тот же человек и все такое, так–то этот придурок в маске правильно сделал, что на замену кинул их.

— Доппельгангеры, мальчик мой — не более чем осязаемая иллюзия, крайне эфемерная в своей сущности. Иначе говоря, внутри них пустота, а сами они рассеиваются тогда, когда его знакомые меньше всего будут подозревать, что пропажа человека связана с визитом к вольному врачу.

— Хуясе.

— А я напоминаю, что на нашем предмете недопустима никакая обсценная лексика, а также сон в любых его проявлениях. Магура. Магура!

Магура спал, и разбудил его лишь дикий обезьяний смех бритоголового.

— А, да черт с вами со всеми, не могу я больше, — Фиалка закрыла лицо рукой, — идите уже отсюда.

— Ха–ха, Кружок, ты такой дурачок! — ребячливо бросила Розочка, выбегая из кабинета.

— Уже шестое декабря? — промямлил заспанный Магура.

Обремененный, как в прямом, так и в переносном смысле, знаниями, Кружок тащил в комнату тетрадь с незаконной для него лишь одного информацией в свою комнату, что была под номером 34, что, читатель, не несет никакой символической, сакральной и потаенной смысловой нагрузки, нет, ни в коем случае. Даже если бы комната имела номер 69, 1337 или 1488, символизма не было бы все равно. Это просто одна из тех ненужных крупинок информации в литературе, которая позволяет школьным учителям включать их в какой–нибудь нелепый тест по художественному произведению, наряду с вопросами о цвете штор в комнате какого–нибудь третьестепенного персонажа и о способе завязывания галстука, который применил персонаж в тридцать первой главе. Так или иначе, Кружок все же зашел в 34‑ю комнату и обнаружил внутри Харитона Харитонского, или как его там.