Воронье Гнездо

В корне ответа на этот вопрос сидит, вальяжно развалившись на дорогом диване, почесывая пузо и попивая винишко, при этом неприлично громко выдыхая после каждого глотка, зажиточный депутат безвременно ушедших лет, имевший в подчинении полдюжины эльфов, каждому из которых он, любя, дал по имени: Обжорка, Жадина, Печалька, Ревнивец, Профурсетка и Принц. Отличался депутат безмерной добротой душевной, поэтому относился к крепостым крайне по–отечески, не ослабляя при этом рабовладельческой хватки. Он часто подходил к Принцу, клал ему на плечо руку и говорил: "Ты словно сын, которого у меня никогда не было. Но конюшни сами себя не вычистят"; обращался к Профурсетке, говоря: "Ты очень хороша в уборке, я считаю, у тебя талант. Ты могла бы достичь таких горничных высот, что о тебе написали бы книгу или, хотя бы, брошюру. Но для этого нужна практика, много практики. О, гляди–ка, а у нас тут пыли накопилось"; садился рядом с Печалькой и угрюмо говорил: "Я разделяю твою грусть. Этот закосневший мир действительно уже захлебывается в своих пороках. Несется, словно поезд без машиниста, прямо к недостроенному мосту между скалами. Будет больно, будет громко, но мы не можем просто сидеть сложа руки и грустить. Мы должны противостоять серости и злости, попытаться если не спасти поезд, то смягчить удар! В этом и есть смысл жизни. Знаешь, мои парадные сапоги очень мощно контрастируют с мерзкой, серой брусчаткой, особенно когда начищены. Да, Печалька, это твой шанс нанести сокрушительный удар по серости бытия"; и так далее по списку. Этому человеку нравилось все убогое и угнетаемое: узнав о зверских, но при этом скрытных гонениях на чародеев, он собрал свой огромный живот в руки и помчался к благородной нише мецената, вывалив круглую сумму на поддержку академий магии, словив тем самым косые взгляды коллег и даже пару застенчивых плевков в спину. Но его мало волновали все эти прогнившие высокопоставленные жлобы, ведь дома его ждала большая эльфийская семья, в которой к началу его меценатской деятельности уже ожидалось пополнение: Ревнивец и Профурсетка ждали ребенка и, к слову, дождались: у них крикливо родился замечательный, здоровый мальчик–эльф, которого глава семейства по неким личным убеждениям назвал Злюкой. Злюка рос, строил замки из кубиков, прыгал по лужам и совал в рот всякие непредназначенные для того вещи, пока на кануне своего третьего дня рождения не увидел, как папа-Ревнивец забил камнем насмерть маму-Профурсетку. На уютном семейном совете после минуты молчания было решено проучить виновного повешением. Семейные проблемы, что уж там. Потом маленький Злюка вновь продолжил расти, преодолев небольшое замешательство по поводу исчезновения мамы и папы и привыкнув к тому, что нянчат его теперь другие люди. Когда мальчик подрос, депутат отстегнул немного денег сверх нужного, чтобы в частной школе Злюку приняли и обучали, не обращая внимания на расу. В школьные годы мальчик стал часто пропадать в библиотеках, беспокоя дядю–депутата, который позже узнал, что парень ищет книги о магии, зельеварении и чародействе. Он впитывал каждую найденную, как впитывает носок на ноге, которым люди обычно вытирают нечаяно пролитую мимо стакана воду. Страсть Злюки приятно удивила депутата, и он твердо решил отдать мальчка в умирающую Академию Магии и Волшебства и, пусть и с громкими скандалами, он сделал это. Убедила ректоров академии не только кризисная ситуация с абитурентами, но и впечатляющие познания юноши. Потенциал, увиденный в нем, позволил заключить, что из него абсолютно точно выйдет выдающийся архимаг, каких ныне почти не осталось. Да и эльфийская кровь, по секрету, к этому располагала. Так и вышло. Забегая еще немного вперед, следует сказать, что после утомительного процесса ловли и заключения Рози "Злюки" Хилера депутат–меценат был обезглавлен, а Обжорка, Жадина, Печалька и Принц пущены на мясо на ближайшей эльфийской ферме. Такие дела.

Рози закончил что–то писать, откинулся на спинку стула и довольно — хоть этого и не было видно за не совсем уместной маской, — взглянул на результат работы. Тут, — будто кто–то, глядя в замочную скважину, выжидал когда Рози закончит, чтобы потом побеспокоить его, — раздался стук в дверь и вошла женщина с ребенком лет семи.

— Д-добрый вечер…

— И вам привет, — ответил "доктор", — какие–то проблемы? Мы ведь, к сожалению, совсем недавно виделись.

— Да вот, Колька мой жалуется, что язык болит, и волдыри у него там какие–то, в клинике ерунду какую–то прописали, мало того что горькая, как моя жизнь, так еще и не помогает. Может, вы знаете в чем дело?

— Открой рот, Коль, — Рози взял небольшой скребок, провел им по языку мальчика, — так, молодец, можешь закрыть, — он поместил то, что было на скребке в небольшой флакон.

— А это зачем? — спросила мать.

— На память.

Рози встал и открыл шкаф со снадобьями. Почти полный флакон желтоватой жижи с названием "синель" был захвачен, после чего у него было экспроприировано несколько капель с помощью пипетки.

— Открывай рот, высовывай язык, Коля.

Мальчик испуганно посмотрел на пипетку с чем–то определенно не вкусным.

— Ой, — вмешалась мать, — ему в клинике такой гадости надавали, что на всю жизнь фобия теперь, может разбавите?

— Нет нужды. На вкус как березовый сок.

— Ма–ам, пойдем домой! — мальчик отошел.

— Видимо, там его и правда мерзкой дрянью напичкали. Небось еще медовый вкус обещали?

Мальчик прижался к матери. Рози мог просто успокоить его заклинанием "калмдаун", но ему взбрело в голову нечто иное. Что–то, наверное, более профессиональное? Так или иначе, зрачки его расширились, поглощая голубую радужку глаз, и комната начала плыть. Мать начала плыть тоже, ослабляя объятия, в которых она держала мальчика. Комната начала превращаться в темно–лиловую пустоту, поднимая Рози и маленького пациента в невесомость. Вокруг летали разнообразные медицинские инструменты, множество разноцветных флаконов, книг и минералов. Мальчик испуганно глотал воздух но не кричал.

— О, ты гостей привел! — раздалось из невесомости. — Я уже задолбался тут один летать!

— Извини за бардак, — обратился Рози к мальчику, — и тебе, наверное, так будет привычнее, — он махнул рукой и под ними образовался деревянный пол, на который не приземлилось ничего, кроме Рози и мальчика. Чуть позже, неподалеку, к ним присоединился связанный молодой человек, но приземление его было уже совсем не таким мягким.

— А-ау… — ворочался связанный. — А нежнее никак? Может, ты все–таки объяснишь, где мы, раз уж появился еще один интересующийся? — он указал головой на мальчика. — Это типа астрал или что?

— Это не важно для вас.