Сергей Шуба - Поиски мира

– Да, госпожа, всё так. Только мы следим за границей, и я знаю, что человек, у которого есть печать Тайной комнаты, способен этот мир нарушить. А у нас и так уже одна война на плечах.

– А вы много кого повидали в этом захолустье, капитан, – недобро прищурилась Алвириан, выискивая слабину в этом воине. – Наверно, ссылка – нелёгкое дело. Только не думаете же вы, что попали сюда по навету или по вине таких как я?

Командир слабины не дал.

– Моё наказание определено и справедливо. Я доволен тем, что я здесь – это лучше дворцовых интриг или общества городских бездельников. Жизнь в степи мимолётна, а слова весомы.

– Да вы поэт, – съязвила дева. – И, как и все поэты, говорите обиняками. Скажите прямо, что, кроме наглости, заставляет вас препираться со мной?

Словно привлечённый резким криком птицы капитан посмотрел вверх. В небе парил орел, высматривая добычу, но крики, которые он издавал, были тревожными.

– Туэркинтинцы насыпают свои курганы очень высоко. С их вершин видна степь на много лиг окрест. Я знаю, что степь волнуется. Вы едете на север, откуда уходят малые семьи и целые кланы кочевников. Все они сейчас собираются возле ставки Эльчи-нойона – самого могущественного князя северной степи. Тулэк с ним в родстве и не препятствует его самостоятельным походам. Вы можете растревожить осиный улей, не подозревая, что опасность на самом деле таится не там, где вы думаете.

– А где она таится? – пренебрежительно спросила дева, которую так и подмывало свеситься с седла и, вцепившись рукой в волосы капитана, выдернуть его из седла и проволочить по ноздреватому снегу.

Она подавила в себе этот порыв, но он, как опытный воин, почуял её настроение.

– Госпожа, не гневайтесь. Мы смотрим за степью, а не храним её. Но отсюда действительно далеко видно. Если хотите, можете наказать меня, но я считаю, что дело не в туэркинтинцах. Нет, не в них. Они пошли бы войной на Бенорт, они поддержали бы нас как поддержат любого, кто будет достаточно силён и первым позовёт их грабить. Позвольте совет – причину всего, да, даже дел, творящихся сейчас в герцогстве, в Груландской марке, Гейцмунде, Нуанрете, степи и у нас – ищите на севере.

– Благодарю, – холодно ответила Алвириан, откидываясь в седле назад. – Я не нуждаюсь в советах отставного поэта и интригана. Свои размышления вы можете оформить в поэму и отослать её стратигу фемы, он с удовольствием прочтёт. А сейчас, дайте нам дорогу.

Капитан разъезда смолчал и заставил свою лошадь отступить.

– Прощай, Сарим, – обратился он к одному из сопровождающих деву лучников. – Надеюсь, ты не жалеешь, что охранял меня. Попутного тебе ветра.

Воин слегка поклонился в ответ, выказывая своё уважение.

Когда пограничники растаяли на горизонте, дева развернулась в седле и посмотрела на лучника.

– Сарим, ты знаешь его?

– Да, госпожа, – бесстрастно ответил лучник.

– Кто он?

– Двадцать лет назад его называли надеждой империи. Император доверил ему освободить провинцию Ленови, он разгромил магерландцев, когда они напали на Ар-Тахас, когда Возариус воевал с Бенортом, ведь как полководец Гнакон не знал поражений. Десять лет назад императрица очернила его перед лицом императора, и он был сослан на границу. Говорят, что Эбель-тулэк предлагал ему дворец в Исине и Крераф или Аребду в полное владение, лишь бы он водил его войско в походы, но Гнакон отказался.

Алвириан ехала, поражённая.

Герой тринадцати битв, правая рука императора… как она могла не узнать его? Ведь историей его деяний она зачитывалась во время учёбы в «Доме»…

Но возвращаться она не будет. Нет. Она спасла Отера. Она тоже дорогого стоит. Но…

– Сарим.

– Да, госпожа?

– Как ты думаешь, он вернётся?

– Я всего лишь лучник. («Один из лучших в империи», – добавила про себя Алвириан.) Но я бы хотел этого.

Ланье разбудили среди ночи. Рядом с его постелью стоял Скримири и капал воском с толстой свечи прямо на щёку мажордома.

– Что? Что ты делаешь? – Ланье выглядел как испуганный хорёк. – Кто…

– Пойдём, – грубое лицо капитана городской стражи дрогнуло в усмешке. – Повелитель зовёт тебя.

Ланье прочистил горло, встал и поторопился отгородиться от мерзавца стулом.

– Я, я сейчас. Мне надо немного времени чтобы…

– Быстрее, – вновь прервал его Скримири. Он не любил трусов. Разглядывая голые икры мажордома воин хохотнул. – Скажи, когда дерьмо течёт по твоим ногам, оно запутывается в волосах?

– Что? Что? – сбитый с толку Ланье, оставив попытки влезть в штаны, пытался принять воинственный вид.

– Видит Лиг, герцог окружил себя слюнтяями и слабаками. Кончай хорохорится, вша. Танкред сказал – быстро.

Они шли гулкими коридорами и их тени вытекали из тьмы, колыхались и уходили во тьму. За стеной башни недовольно и почти яростно закаркал ворон. Ланье сделал охранный знак – птиц последнее время прибывало – они кружили у Призамковой площади, расклёвывали трупы мятежников и, будто потеряв остатки разума, – часто дрались между собой.

– Слышишь поступь судьбы? – неожиданно подал голос Скримири. – Он хочет твои глаза.

Ланье передёрнуло, и капитан захохотал, от чего пламя свечи заметалось и чуть не потухло. Отсмеявшись, гигант бросил:

– Это хорошо, что вороны собираются. Птицы признают Танкреда.

«Он действительно в это верит!» – понял мажордом, искоса взглянув на лицо Скримири.

Герцог ожидал их в своих покоях с неизменной чашей вина в руке. Несколько свечей горело в разных углах комнаты, бросая причудливые тени на пол и потолок.

– Есть вести от Белона, мой верный Скримири? – спросил Танкред и в его красных от недосыпания глазах мелькнул огонёк безумия.

– Нет, господин, – почтительно ответил глава стражи.

– Тогда иди. Иди и готовь моих воинов, я знаю – они нам понадобятся.

Скримири коротко поклонился и вышел, оставив Ланье один на один с герцогом. Танкред застыл посреди комнаты, словно не замечая своего слугу, он будто видел невидимое, губы шевелились, словно в молитве. Ланье сделал осторожный шажок к двери.

– Знаешь, зачем я позвал тебя? – спросил его Танкред, продолжая стоять так же неподвижно.

– Нет, ваше величество.

– Мне снился сон. Плохой сон, как всегда. Кошмар. Будто я ворон, и у меня перебито крыло, я сижу на голой земле, всё вокруг такое огромное и серое, а сверху на меня падает какая-то кожистая тварь. Я проснулся. Ты умеешь толковать сны?

– Н-нет, ваше величество, – немного растерялся мажордом. – Но разве жрец…

– На что тогда ты годен? – спросил Танкред и отпил из чаши. – Жрец боится меня с того самого времени как я заставил его перенести обряд и никогда не скажет правды, а будут мямлить и заламывать руки… Я не дам ему сбежать, всё равно. Ко мне уже приходил другой, с Кантабрийских гор, из того удела, что я должен был получить. Вот тот старик был крепок, – Ланье понял, что герцог говорит о жреце Лига, который прибыл в столицу два дня назад, чтобы увидеть своего повелителя и увериться, что в замке почитают старых богов. – Да, он приведёт ко мне людей. Множество крепких русоволосых воинов, живущих на склонах гор и в долинах, будут за меня. Ты видел, я говорил с ним… говорил вежливо, но старик уехал сегодня утром, а сон мне приснился недавно и… тогда я пошел к девчонке. «Если он попортил и убил дочь какого-нибудь горожанина, это может привести к бунту», – совершенно трезво подумал Ланье и деловито осведомился.