Алексадр Золотая Грива 2

- Так, это я как раз попал… - тихо произносит Александр и громко командует, – А ну, сарай ходячий, опустись на землю, дверь открой! Я войти хочу.

С этими словами снимает рукавицу. Ведьмин перстень вспыхивает жёлтым огнём, гаснет и загорается снова рыжим. Сполохи освещают стену чёрных елей, на снег падают резкие тени и тут же пугливо исчезают, словно неведомые чудища отдёргивают лапы. Над поляной проносится тихий шелест, будто вздох умирающего. Избушка падает на землю, когтистые лапы исчезают, словно в землю проваливаются, с душераздирающим скрипом распахивается дверь, из тёмного нутра с мерзким писком вылетает стая нетопырей. Запах тления, затхлости волнами захлёстывает Александра, заставляет сморщиться и отвернуться. Хлопанье крыльев стихает. Кривые, сучковатые ступени скрипят под сапогами, прогибаются. Александр останавливается посредине лестницы, негромко произносит:

- Отрублю ноги!

Лестница моментально вытягивается во фрунт, ступени выпрямляются, застывая ровными дощечками, скрип исчезает.

Перстень светит ослепительно. По бревенчатым стенам избушки разбежались резкие тени, застыли в неподвижности, словно в страхе. Печь, стол, лавка, в углу кадушка – всё убранство комнаты. Тускло поблескивает маленькое слюдяное окошко. По углам висят лохмы пыльной паутины, вдоль стен на бечёвках сушатся пучки трав. Александр ногой подвинул лавку, сёл. «Почему всё ведьмы и Бабы-Яги живут хуже нищих? – подумал он, брезгливо осматриваясь, - у крысы в норе и то чище. Ведь чего-то там колдуют! Ну и наколдовала бы дом приличный, да сама принарядилась как человек. Или правду если нечисть, то жить надо в грязи». Достал кресало, трут, запалил лучину. Перстень тотчас успокоился, погас. Александр ещё раз осмотрелся, внимательно глянул на печь. Заметил клок грязной тряпки, свисающий с края. Губы презрительно кривятся, пальцы нащупывают старый деревянный ковшик. Бросок. Посудина отскакивает от стены, падает на полати. Слышится возня, шуршание, недовольный голос скрипуче произносит:

- Это што за баловство такое, а? Вот я шшас слезу!

Бесформенный серый комок валится с печки, волна нечистого запаха окутывает Александра, избушка наполняется вонью давно немытого тела. Из вороха тряпья поднимается скрюченная фигура старухи. Лицо как печёное яблоко, нос торчит черенком, глаза горят угольками, волосы до плеч, словно свалявшаяся собачья шерсть. Старуха поднимает руку, грязные пальцы трясутся, чёрные когти вытягиваются, загибаются. Рука странно удлиняется, скрюченные пальцы медленно приближаются к лицу человека. Александр с недоброй усмешкой произносит:

- Дотронешься до меня пальцем, я тебе их по одному вырву.

Ведьмина рука останавливается, старуха изумлённо спрашивает:

- Што-о-о!?

Дрожит, грязное тряпьё топорщится, волосы дыбом.

- Да я тебя в упыря-а-а! – шипит старуха, взмахивая руками.

- Накось, выкуси, - хладнокровно отвечает Александр. От кукиша размером с детскую голову падает тень больше самой ведьмы. Перстень предостерегающе вспыхивает рыжим огоньком. Ведьма на мгновение замирает, и без того вытаращенные глаза округляются ещё больше, вытянутая рука исчезает, встопорщенные лохмотья опадают. Старуха на цыпочках подбирается ближе, неверяще рассматривает перстень одним глазом, потом другим.

- Ну што ж вы, мущина, сразу-то не показали, - заюлила она, - чай, я бы хлебом-солью встретила, на пороге…

- Не трепись, старуха, - оборвал Александр, - ты, я вижу, совсем нюх потеряла, твоя дурная изба и то сообразительней. Сядь!

Ведьма послушно плюхается на край кадушки, руки чинно замирают на коленях.

- Позвольте спросить вас, уважаемый, как величать вас? С чём изволите пожаловать ко мне? – вежливо спрашивает старуха.

- Моё имя Александр Золотая Грива, а пожаловал я вот с чём… - Александр коротко рассказал для чего послан князем, упомянул о знакомой ведьме по имени Рада и о том, что Кунявиха должна помочь ему. О том, что перстень - подарок, решил пока не упоминать. Не понравилась старуха.

- Ну, чём смогу помогу, - ответила ведьма, косясь одним глазом на перстень, - только что за Рада такая, не упомню. Какова она?

Александр в нескольких словах обрисовал образ знакомой Бабы-Яги.

- Постой, постой, это не Задрыга ли? – поинтересовалась ведьма.

- Не знаю никакой задрыги. Радой зовут, княгиня она сейчас. Первый раз встретил её года два назад, в лесу под Киевом, помог кое в чём.

- Под Киевом? Ну, точно Задрыга… Так она княгиней стала? Ха-ха…- согнулась от смеха ведьма, - как же она умудрилась, ведь ейной харей … ха-ха … только леших пугать… ха-ха…

- Траву колдовскую заваривала, пила, потом вроде как кожу пересаживала с … э-э… с низа спины на лицо, я уже не помню. В общем, помолодела и всё. А почему ты её задрыгой называешь?

Вместо ответа ведьма замахала руками, словно отгоняя пчёл, шлёпнулась тощим задом на пол, продолжая смеяться. Поднялось облако пыли, ведьма затрясла лохматой башкой, волосы разлетелись во всё стороны. От едкой вони лицо старухи безобразно искривилось, она громко чихнула раз, другой. Пыль, словно туман, заполонила избушку. Александр не стал дожидаться, пока ведьма прочихается. Протягивает руку. Сильные пальцы сжимают в комок тряпьё на горбу. Встает, удерживая ведьму в вытянутой руке, словно щенка за шиворот … Дверь разлетается в щепки от мощного пинка. С диким визгом ведьма вылетает на свет Божий в клубах пыли и обломках досок и катится по мёрзлой земле ворохом тряпья. Остановившись шагах в тридцати, вскакивает и быстро бежит в дом. Глаза горят синим огнём, волосы дыбом. Прыгает с земли в дверной проём, взмахнув руками, словно ворона крыльями. Александр брезгливо вытирает ладонь о голенище, пальцы аккуратно отламывают огарок лучины. В это мгновение разъярённая ведьма врывается в дом – глаза пылают, зубы лязгают!

- Сядь на место, - коротко приказывает Александр. Перстень предостерегающе мигает.

Старуха прерывисто вздыхает, покорно садится на край бочки.

- Так что там о Задрыге? – задаёт уточняющий вопрос Александр.

- О Задрыге-то? – как ни в чём ни бывало взмахивает руками ведьма, - да знаю я. Её чего так прозвали? Она по молодости красивой была и любила на чужих мужиках кататься. Вскочит какому дураку на шею и ну ногами дрыгать. Мужик как увидит её ноги голые, так и дуреет, и бежит сломя голову. А ей только того и надо. Сидит на загривке, хохочет! Она так полдеревни загоняла вусмерть. Бабы тогда собрались, да ухватами поколотили её, а потом в печь затолкали растопленную. Она чуть живая из неё вылезала, в трубу! Вся в волдырях, чёрная, страшнющщая! Бабы-то кто куды! Да-а … в лес ушла жить. Долго в нём жила, училась колдовству. А сейчас, говоришь, замуж вышла? Видать, надоело одной-то. Да-а, теперь накатается вдосталь!