Александр Золотая Грива.

— Неужто он всех? Да ну…— усомнился Кремень, — а если и так, то что? Они ж сами, дуры, лезут. И вообще, — махнул рукой, — это дело такое, независимое. У него жёны-то нет, вот и … А у меня есть, вот и …

Боярыня покраснела, отвернулась.

— Успокойся, золотко моё, — погладил Кремень громадной ладонью маленькую голову жёны, — скоро князь посольство посылает к ромеям. Я тоже поеду. Заберу с собой и всё дела.

Но с посольством не получилось, чего-то там не сошлось. Что бы окончательно не ссориться с женой, Кремень решил избавиться от Алекши по-другому. С началом лёта многие купцы уходили к ромеям за товаром, с расчётом, что к осени вернуться. Путешествие вниз по Днепру, затем вдоль побережья Чёрного моря очень опасно и потому всём отбывающим караванам требовалась многочисленная охрана. Ратные люди, оставшиеся не у дел, охотно соглашались на службу у торговцев. Вот к такому и пристроил Алекшу Кремень. Звали купца Колун. На торгового человека он был похож меньше всего — длинный, жилистый, лицо продолговатое, резко сужающееся к острому подбородку. Несмотря на тёплый день, одет в кожаную куртку, под которой видно кольчугу. Сам в прошлом не то солдат, не то разбойник, Колун разбирался в военном деле и потому придирчиво рассматривал парня. Он не стал ничего говорить Алекше, только мотнул головой — давай, мол, на корабль. Отошёл в сторонку, поманил Кремня.

— Парень вроде ничего, но каков в деле?

— Лучший, — заверил Кремень, — не сомневайся.

— А если лучший, чего отдаёшь? — ухмыльнулся Колун.

— Не твоё дело, — окрысился боярин, — говорю тебе, лучший. И не отдал бы тебе, да вот … Ну, короче, берёшь или нет?

— Ладно, беру, беру ... Эх, говорил я тебе, Кремень, не женись, морока одна, — вздохнул Колун.

— Да что ты, понимаешь ли, бормочешь тут… — заревел боярин так, что на пристани народ начал оглядываться.

— Ну всё, всё, не рычи, — замахал длинными руками Колун, — хороший парень, вижу. Ты лучше вот что мне скажи…

Колун схватил боярина за локоть и повёл в сторону, что-то тихо и быстро заговорил про цены, сколько и какого товару купит князь, чего такого особенного хотят жёны боярские

Алекша впервые в жизни ступил на палубу корабля. Ему ещё никогда не приходилось плавать на таком большом судне. Хоть и вырос на реке, но, стыдно сказать, даже Днепр ни разу не переплывал на лодке. Широкие палубные доски едва слышно скрипнули, передалось мерное покачивание судна. Алекша сразу почувствовал зыбкость, отсутствие земной твёрдости. Невольно вспомнил спор двух мудрецов древности — кем считать плывущих, живыми или мёртвыми, ведь от смерти их отделяет два дюйма. На лавках, вдоль бортов, сидят и лежат звероватого вида мужиков. Угрюмые морды в шрамах, у каждого на поясе меч или громадный нож. Рубахи расстёгнуты до пупа, рукава закатаны. Мужики враждебно посматривают на новенького. Алекшу это нисколько не смутило, тем более не напугало — таковы всё разбойники, а команда купеческого судна только из таких и может состоять, потому как нормальные люди по домам сидят. Развернулся и решительно зашагал в сторону ближайшей портовой корчмы. Вернулся через несколько минут. Не говоря ни слова, расставил кувшины на свободной лавке, разложил жареное мясо на чистой холстине, луковицы, хлеб. Посмотрел на мужиков.

— Угощайтесь, ребята.

Они переглянулись. Один, рыжий, с серьгой в ухе, видимо старший в команде, крякнул и приказал:

— Давай!

Когда команда выпивала и закусывала, Алекша сидел в стороне. Нарезал мясо, подливал в кружки. После выпивки мужики сразу подобрели. Когда кувшины опустели и не осталось ни кусочка мяса, рыжий важно вытер рот рукавом, склонил голову набок. Обвёл карими глазами палубу, словно искал, чего ещё выпить и закусить, посмотрел на Алекшу.

— Ну, добро, уважил. С чём пришёл, как звать?

— С вами пойду к ромеям. Колун на службу взял. Зовут Александр, можно Алекша, — ответил он.

— А с боярином у тебя какие дела?

Алекша оглянулся на берёг. Кремень и Колун продолжали оживлённо обсуждать что-то. Колун размахивает руками, убеждая в чём-то боярина, тот трясёт головой и ухмылялся.

— Уже никаких, — отмахнулся Алекша, — служил ему.

— А раньше? — допытывался рыжий.

— А раньше тебе лучше не знать, — чуть резче, чём положено, ответил Алекша.

— Да отстань от парня, Рыжий, — отозвался один из матросов. Сплюнул за борт, вытер рот нечистым платком.

— Видно, что хлопец не из монахов, как и мы, так чего пытать? Кремень — человек правильный, сам знаешь, дерьмо не подсунет.

Налетел порыв ветра, судно качнулось, кусок паруса залопотал, как собака ушами. Рассохшийся за зиму деревянный настил громко заскрипел. Рыжий мельком глянул на парус, ответил недовольно:

— Дело предстоит опасное. Надо знать человека.

— Так узнаёте, — мирно ответил Алекша, — я артельный порядок знаю и монахом точно никогда не был.

— Ладно, — хлопнул его по плечу Рыжий, — добро, устраивайся. Перёд выходом покажу твоё место за вёслами.

Отправляться предстояло уже на следующее утро. Колун запретил пить, гулять и вообще уходить от судна, поэтому ночь всё провели на корабле. Команду струга опытный Колун набрал из новгородских ушкуйников, проще говоря, из разбойников, временно оказавшихся не у дел. Гулять эти ребята умели, так что запрёт был нужен. Алекша устроился на палубе вместе со всеми, но сон долго не шёл. Волны чуть слышно плескали за бортом, судно качалось, по-старчески поскрипывало и кряхтело. Пронзительно-холодные звёзды смотрели в лицо не мигая. Алекша долго глядел в тёмную бездну ночного нёба, словно хотел прозреть будущее, но чёрное покрывало так и не открыло тайны…

Уснуть не получилось. Уже рассвело. Лежать на жёсткой палубе надоело. Тихо поднялся, сошёл по сходням на берёг. Умылся холодной речной водой до пояса, растёрся жёсткой холстиной докрасна и почувствовал себя отдохнувшим. Тихо, что б никого не разбудить, стал подниматься по скрипучим доскам. В рассветной тишине что-то громко захлопало. Он оглянулся — черно-рыжий петух неуклюже взлетел на торчащее бревно. Неодобрительно глянул одним глазом на человека, что посмел подняться раньше его, встопорщил перья, вытянулся и со всей петушиной силой кукарекнул. Истошный вопль стрелой понёсся над водной гладью, ударился о берёг и вернулся обратно слабым отголоском. Один из матросов сёл, сонно пробормотал:

— Убил бы гада крикливого.

Краешек рыжего солнца едва выглянул из-за верхушек деревьев на левом берегу, когда купеческий струг вышел на середину реки. Большой грязный парус развернулся во всю ширь, слабо лопотнул на утреннем ветерке и бессильно обвис, как уши старой больной собаки. Вдоль бортов чернеет ровный ряд отверстий. Длинные свежеструганные вёсла дружно опустились в мутную воду, оттолкнулись. Струг скрипнул деревянными суставами, бесполезный парус стыдливо уполз вверх... Путешествие Алекши в Византию началось. Сегодня путь из Киева до Стамбула прост, займёт несколько часов, а тогда это было длинное и очень опасное путешествие и не всё из него возвращались. Команда грёбла весь день, с небольшими перерывами на перекус. Во время еды на корму, за руль становился Колун и правил судном по ветру. Держал строго середины реки и внимательно смотрел по сторонам — не покажутся ли разбойничьи лодки. Первые два дня у Алекши побаливала спина с непривычки, всё-таки работал вёслами целый день! Ладони горят огнём, плечи ломит, а в спину словно кто раскалённую иглу воткнул. Терпел, вида не показывал, зато ел за троих и ещё добавки просил. Рыжий только посмеивался, глядя, как молодой парень уплетает кашу с мясом.