Александр Золотая Грива.

Чудесный харалужный меч ломал сабли как игрушечные, легко разрубал самодельные кожаные доспехи с нашитыми конскими копытами, в которых были двое нападавших, примитивные плетёные щиты разваливались на куски после первого же удара. Оставшиеся в живых четверо в панике бросились бежать и только один, с настоящим ромейским щитом и мечом продолжал сражаться. Он ловко парировал удары щитом, отбегал, уворачивался, кружил вокруг, как волк - выжидал подходящего момента.

Алекша взглянул в спины и понял, что они скоро вернутся с подмогой и тогда конец - забросают копьями или просто камнями. Решил схитрить - когда противник ударил, принял меч на грудь. Остриё не пробило панцирь, но Алекша вскрикнул, упал на колено, упёрся рукой в землю. Нападавший счастливо заверещал, торопливо бросается вперёд. С торжествующим воплем заносит меч для смертельного удара. Алекша падает на спину, делает подсечку, да так, что обе ноги переламываются, будто лучинки. Противник падает, как подрубленный. Булатный меч сносит полголовы - не вставая, Алекша рубанул наотмашь.

Отличный ромейский щит, широкий и длинный, чуть не в рост человека, лежит совсем рядом. Подхватил, левая рука юркнула в петли, как в родное гнездо и замерла, надёжно укрытая прочным деревом и железом. Алекша свирепо раздул ноздри, окинул взглядом ещё колыхающиеся ветви кустов. Он чувствовал себя непобедимым воином, искал врага. Посмотрел на убитых в схватке, опустил глаза ниже. Только сейчас понял, что у непобедимого воина нет сапог, он босой, по-простому - босяк. Разбитые в кровь ноги жжёт горячий песок, острые камешки колют, словно маленькие ножики. К сожалению, нападавшие тоже оказались босяками. Зато у некоторых головы замотаны цветными тряпками. Алекша торопливо сорвал тряпьё, замотал ноги. Получилось глупо и смешно, но сейчас не до красот.

Не мешкая, бросается за убежавшими. Кровавые следы тянутся через кустарник, пересекают небольшой пустырь, снова пытаются спрятаться в кустах и выводят на пригорок, с которого Алекша видит в полусотне шагов впереди маленькое поселение. Полтора десятка хижин, построенных из прутьев, обломков корабельных досок, деревьев и прочего мусора, что выносит море на берёг. Стены ужасных хибар вымазаны снаружи глиной пополам с чёрным илом. Лёгкий встречный ветерок несёт тяжёлый запах тухлятины.

В центре грязной деревеньки беснуется толпа. В окружении десятков людей неопределённого пола и возраста стоят сбежавшие с поля сражения и что-то горячо рассказывают, быстро размахивая руками и перебивая друг друга. Вокруг орут, машут палками, какими-то короткими верёвками, Алекша не понял, что это такое. Зато у других увидел самодельные короткие копья - ножи на палках.

Ясно, что галдящая толпа вот-вот побежит за ним отомстить за убитых. Убегать и прятаться от немытых придурков не хотелось. Не раздумывая, бросается в атаку.

Его заметили, когда до толпы оставалось шагов двадцать. Десятки глоток одновременно заорали так, будто увидели трёхголового змея и тотчас по щиту и шлему забарабанили камни.

" Пращи, - понял Алекша, - не верёвки, а пращи..." Коротко взмолился всём богам, что взял щит - без него пришлось бы очень туго. Несколько камней попало по ногам, но нелепые тряпки смягчили удар. Ещё несколько мгновений и неровная стена перекошенных криком лиц, грязного тряпья и оглушительного визга приблизилась вплотную. Не глядя, крест-накрест рубанул, молниеносно повернулся на одной ноге, как в разбойничьей пляске, меч в вытянутой прямой руке. Воздух засвистел, рассекаемый на куски, по земле застучало, будто спелые груши посыпались.

Крики оборвались, толпа бросилась врассыпную в полной панике, как решил Алекша. Оглянулся. Вокруг валяются разрубленные тела, уцелевшие стали в круг шагах в десяти. У всех в руках те самые верёвки - пращи. Торопливо раскручивают над головами, воздух шелестит от десятков вращающихся пращей. Вот один камень сорвался, другой, третий ... каменный град обрушился на Алекшу. Торопливо присел, укрылся щитом. Камни непрерывно барабанят по броне, щиту, больно бьют по ногам. Шлем оглушительно звенит и кажется, что вот-вот рассыплется. Вместе с головой.

Оглохший от звона, шатающийся от града ударов, Алекша понял, что ещё немного и его просто забьют камнями подростки и женщины. Оставаться на месте нельзя. Бросается вперёд, толпа расступается, град камней обрушивается на спину. Врывается в хижину. В тёмном вонючем жилище ничего не видно. Встает в проходе, щит надёжно укрывает от ударов. Алекша всмотрелся в тех, кто швыряется камнями - да, в основном подростки, даже дети, много женщин. Старичьё в сторонке сбилось маленькой кучкой и подбадривает дребезжащими голосами молодёжь.

Удивил внешний вид людей - одеты по-разному, кто во что. Славянские рубахи, римские тоги, ромейское платье и халаты кочевников - всё перемешалось в самом диком сочетании. В Киеве он насмотрелся на самых разных людей, знал, что каждое племя одевается в соответствии со своими законами и традициями. По одежде легко определить профессию, достаток, какое положение занимает он в обществе, женат, холост, единственный сын и наследник или нет и так далее... Здесь не понятно ничего. Эти существа похожи скорее на животных, ряженых глупым дрессировщиком под людей.

" Да ведь это грабители! - вдруг понял Алекша, - это племя, живущее воровством и грабежами. Мужчины ватагой нападают на малые караваны или одиноких путников, женщины и дети собирают то, что принесёт волна на берёг. Они не возделывают землю, не строят, они ничего не создают, а только потребляют". Он слышал, что есть на свете племя, в котором труд считается позором, а воровство и обман - добродетелью. Самого подлого вора избирают вождём. Это племя - мерзкая воровская шайка - бродит по земле, клянчит милостыню, ворует, продаёт дурман-траву, кривляется на ярмарках для потехи простонародья. Возникают эти твари только там, где живут и трудятся люди, где можно обмануть, предать, ограбить. Это плесень, существа паразиты...

Ощутил движение за спиной, резко обернулся, шагнул в сторону и прикрыл грудь щитом. Сверкнуло, острое железо ударило в верхний край. Рука со щитом поднялась выше, лезвие с неприятным скрежетом скользнуло вниз, рубанул в ответ, не глядя. Почувствовал, как острая сталь рассекла мясо, кости, застряла в середине. Резко дёрнул меч, тело ударилось о щит, упало под ноги.

Опустил глаза. Худая смуглая рука ещё сжимает кривой нож, глаза закатились, белки неприятно светятся в темноте. Да это старуха! Алекша с досады плюнул, но вины не ощутил - старуха хотела нож в спину всадить, он защищался...

Глаза успели привыкнуть к полумраку, разглядел ворох тряпья в углу, грубый очаг из булыжников и глины, кучу дров, какие-то горшки, плошки. Людей в хижине больше не было. Всё грязно, дурно пахнет потом, испражнениями.