Александр Золотая Грива.

Толпа снаружи взрывается новыми криками, визгом, как будто всех разом шилом кольнули. Алекша быстро поворачивается. Камни больше не летят. Взгляд снова упал на убитую, стало стыдно, но что теперь поделаешь? Он думал, что хижина пуста, не ожидал нападения, и вдруг на тебе, нож в спину! Любой станет отмахиваться чём попало.

За тонкой стеной послышалось пыхтение, топот. Алекша решил, что сейчас попытаются ворваться. Поднял щит, изготовился для разящего удара мечом.

Внезапно в хижине стало темно. Вход быстро накрыли щитом из корабельных досок, подпёрли бревном. Торопливые шаги, шорохи продолжали доноситься снаружи, потом тонкие стенки хижины стали сотрясаться от ударов - их начали забрасывать.

" Сжечь хотят, гады, - догадался Алекша, - сейчас подпалят и конец!" Огляделся, начал бить по стенам, потом разбежался и ударил всём телом. Хижина затряслась, сверху посыпалась труха, пыль, но устояла. Снаружи послышались довольные возгласы, крики, кто-то злорадно засмеялся.

Хижину подожгли сразу с трёх сторон. Пересушенное дерево запылало, огонь кинулся вверх и крыша расцвела оранжевым цветком. С потолка посыпались искры, горящие головешки, вначале редко, затем чаще и вот уже огненный дождь обрушился.

Алекша закрылся щитом, в отчаянии оглянулся. Заметил, что в одном месте стена почти прогорела, осталось ещё чуть-чуть. Не раздумывая, бросается вперёд, выставив щит как таран. Крыша страшно затрещала, начала сыпаться, огненный дождь обрушился на голову, плечи, шлем и панцирь, и без того уже горячие, мгновенно раскалились. Едва сдерживая крик боли, Алекша врезается в огненную стену...

Собравшиеся дикари увидели, что горящая хижина словно взорвалась. В огненном облаке появился воин в сверкающих доспехах. Он пролетел по воздуху сажени две, упал на землю, перевернулся через голову, вскочил на ноги. Сверкающая броня коснулась чей-то отрубленной руки, лужицы непросохшей крови. Зашипело, лужица в мгновение испарилась. Воин страшно закричал, сверкнул длинный меч.

В толпе оборвались крики, всё замерли в ужасе. Воровское племя ждало зрелища казни, криков, стонов, мольбы о пощаде. Вместо этого из пламени вырвался огненный воин. Он врезался в неподвижно стоящих зрителей и огромный меч замелькал в воздухе с необыкновенной скоростью. Кровь из страшно разрубленных людей потоками хлынула на песок, от сверкающего металлического круга полетели отрубленные головы, руки, рассечённые пополам тела начали падать одно за другим.

Две трети было убито, прежде чём остальные опомнились. Мужчины, женщины, дети бросились в разные стороны, дико крича от страха, но то ли ослабели от внезапного ужаса, то ли бегать не умели, только воин из огня легко догонял и рубил всех подряд. Никто даже не пытался сопротивляться...

Железо брони нестерпимо жгло, остатки рубахи и штанов горели прямо на теле. Алекша ничего не чувствовал, кроме боли от сгорающей заживо плоти. Он вылетел из огненной хижины, споткнулся о камень, упал, перекувыркнулся и вскочил. От плеча раздалось шипение, завоняло жжёным мясом и кровью. Крича от боли, бросился на толпу. Горячий щит отшвырнул за ненадобностью, крепко сжал обеими рукам меч. В узкой прорези забрала замельтешило, появлялись и исчезали с необыкновенной скоростью какие-то люди в ярком тряпьё, перекошенные страхом лица. Чужая кровь залила глаза, потекла по груди, по ногам и рукам. Боль от ожогов сразу стихла, панцирь перестал жечь. Вместе с кровью в тело словно вливалась сила, ярость. Алекша чувствовал себя, как волк в стае кроликов - меч, словно огромный клык рассекал мягкие податливые тела на кровавые куски, нигде не встречая сопротивления.

Кровь на лице густеет, плохо видно. Сорвал шлем, бросил на землю. За спиной послышалось всхлипывание, невнятное бормотание. Обернулся, как дикий зверь, наотмашь рубанул. По мечу лёгонько стукнуло, звуки пропали. Краем глаза успел заметить что-то маленькое, в пёстром тряпьё, наверно ребёнок - и чёрт с ним, гадёнышем, пусть не хнычет...

Боль от огня медленно стихла, вместе с ней ушла и судорога, что скрутила тело в тугой жгут мяса и жил. Полусогнутые ноги выпрямились, он вытянулся во весь рост. Меч неторопливо опустился, остриё мягко вошло в песок. Слабый ветерок с моря провёл по лицу прохладной лапой, влажные от пота волосы коснулись щёк, тронули за шею. Потоки солёного пота с кровью мешают широко раскрыть глаза, провёл по лицу рукой. Пепел от сгоревшей рубахи смешался с потом и кровью, получилось только хуже. Зарычал с досады, схватил с пола тряпку, из неё что-то выкатилось, вроде как голова, ожесточённо протёр глаза, отшвырнул.

Вокруг никого, на истоптанном сотней ног песке валяются руки, головы, порубленные туловища, тряпки и везде кровь, кровь... Прямо под ногами лежит мёртвая женщина, разрубленная от макушки до задницы, напополам. Дерьмо, кишки, всё содержимое внутренностей выползло наружу, вьются радостные мухи, вонища!

Алекша почувствовал, что ещё чуть-чуть и его вырвет. Торопливо зашагал прочь, спотыкаясь на отрубленных руках и головах, что повсюду. Пару раз под ногами омерзительно захрустели детские головы, чвакало, липкая гадость выдавливается на песок... Не утерпел, сблевал так, что чуть наизнанку не вывернуло. С трудом выплевал липкую дрянь, вытерся. Присел на колоду для рубки дров, бессильно прислонился к стене хижины. Обожжённая спина в ответ стегнула такой болью, что чуть не взвыл. Тошноту и сожаление о том, что натворил вгорячах, вышибло из нутра, как стрелу из арбалета. Подскочил, руки сдавили меч, который так и не убрал в ножны. Короткий стон прорвался сквозь сжатые зубы, превратился в выдох.

Повернул голову к морю, ветер опять взъерошил волосы, солнечные блики на миг ослепили. Сделал первый шаг, вдруг услышал непонятные звуки. Обострённое чутьё подсказало, что кричит человек, только как-то странно, будто из-под земли.

Алекша осторожно двинулся вперёд, стараясь определить, откуда исходят странные крики. На всякий случай надел шлем, поднял с земли плетёный из прутьев ивы щит - хоть и плохонькая, но защита, а то мало ли что.

Крики доносились с другого конца поселения, из-за полосы чахлых кривых деревьев, растущих прямо на камнях. Залез на плоский булыжник, похожий издалёка на лежащую корову, с него перепрыгнул на другой, третий. С вершины четвёртого, последнего увидел страшную картину - круглый пустырь, по краям торчат колья, несколько вкопанных в землю брёвен с поперечиной на вершине, перёд вкопанными брёвнами на коротком столбе установлено грубое колесо, на нём распят человек. На кольях тоже люди, на брёвнах висят женщина и трое детей. Всё уже давно мертвы, тучи зелёных мух облепили тела, над пустырём стоит тяжёлый запах разлагающихся трупов.