Александр Золотая Грива.

- Ну, ладно. А как люди относятся к ромейской вере?

- Да вроде неплохо. Наши-то боги больно много жертв требуют, да всё людских, не всём такое по нраву. Когда пленного или чужака, ладно, а ежели своего, да ещё родственника, а то и дитя родное? А вашему богу только песни угодны да свечки, ну, на храм когда дать чего и всё! Только вот одно ... гм... нехорошо ... - замялся Александр. От волнения взмок, капли пота проложили блестящие дорожки на лице, повисли на носу, подбородке.

- Ну, ну, говори, не бойся, - подбодрил его Марцеллий, - тебе ничего не будет, даю слово.

- Да вот... э-э... когда священники проповеди читают, то рабами нас называют. У нас, если свободного обозвать рабом, надобно большую виру платить за оскорбление, а то и вовсе убить могут.

- Когда священнослужители называют кого-то рабом, имеется в виду, что человек раб Божий, а не человеческий, - улыбнувшись, пояснил Марцеллий, - быть преданным Богу - достоинство, а не стыд.

- Так, сенатор, - согласился Александр, - но простолюдины понимают сказанное буквально, им разжевать и в рот положить надобно.

- Ты ведь не простого рода, верно? - вдруг спросил сразу ставший серьёзным сенатор.

- Боярского, но не богатого.

- Понятно, что небогатого, иначе чего тебе за тридевять земель тащится, - усмехнулся Марцеллий, - но ты умён и образован, это хорошо ... Ладно, господа военные, беседа с вами была интересной, мы её продолжим позднее, а пока готовьтесь к отплытию. У вас что-то ещё ко мне, ипаспист?

- Да, господин сенатор. Я обнаружил вот это, - Александр развернул мешок, достал шлем, панцирь и пергаментные свитки. Марцеллий не мигая, молча смотрел на разложенные перёд ним вещи. Краска сходит с лица, побелевшие губы с трудом разомкнулись:

- Откуда это?

- На берёг выбросило драккар викингов, на борту никого не было, обнаружил вот эти доспехи и бумаги. Вард сказал, что могут принадлежать очень знатному человеку и посоветовал показать вам.

- Вы поступили правильно, - прошептал Марцеллий. Выпрямился в кресле, лицо окаменело, покрылось мраморной бледностью, сенатор словно превратился в надгробное изваяние. Александр и Вард Фока замерли, боясь пошевелиться.

Сенатор трудно поднялся из-за стола, костяшки пальцев упёрлись в крышку стола:

- Центурион примипил, вы назначаетесь командиром отряда охраны посла. Ваша сотня квартирует в казармах тагмы стены в районе порта, найдёте её там. Начать погрузку на дромоны. Отплытие послезавтра утром. Подробности узнаёте у секретаря. Назначьте телохранителей для меня. Свободны!

Вард Фока и Александр одновременно вскинули руки в приветствии, повернулись и позолоченные двери бесшумно сомкнулись за спинами. Мимо поплыли мраморные колонны, злые лица многочисленных посетителей, уныло ожидавших своей очереди к сенатору. Солдаты дворцовой стражи, которых почему-то оказалось больше обычного, смотрели хмуро и недовольно отворачивали угрюмые рожи.

Вард шагает с наглой улыбочкой, Александр опасливо оглядывается - как бы по затылку не дали!

Улица плеснула волной солнечного света, горячим воздухом. От раскалённых плит мостовой жар проник в сапоги, стало горячо.

- Фу-у, получилось, - облегчённо выдохнул Вард. Сдвинул шлем на макушку, вытер вспотевший лоб ладонью. - Теперь прямым ходом в порт!

- С доспехами непонятно вышло, - удивился русич, - смотрел так, будто горе какое из мешка достали, а?

Вард пожал плечами.

- Сам не знаю, чего он так.

Кентарх завертел головой, отыскивая уличную повозку.

- Слушай, - толкнул в бок Александр, - а как тебя сенатор назвал, центыр... пропил...

- Центурион примипил. Это на латыни, по-нашему означает сотник первое копьё или старший офицер. Я ж тебе говорил, что сенатор потомок древнего рода из западной империи и имя потому такое - Марцеллий. Мы говорим на греческом, а он знает латынь, язык своих предков, часто им пользуется. Его, кстати, многие за это недолюбливают, считают высокомерным, - отвечал Вард, продолжая высматривать извозчика, - но он умён, хитёр, его ценит император и потому сенатор не обращает внимания на недругов. Ты, похоже, понравился ему, так что смотри, расположением такого человека надо дорожить... Эй, стой!

Повозка остановилась, друзья запрыгнули на сиденье. " В порт!" - приказал Вард, возница кивнул, повозка под резвую дробь копыт покатила к морю.

Ранним утром, когда заспанное солнце опасливо выставило первые лучи из-за моря, от Константинопольской пристани отчалили два корабля - военный дромон с командой морской пехоты и сотней щитоносцев, и небольшая фортида, грузовое судно, на котором расположился сенатор, его помощники, дюжина личных телохранителей и, главное, подарки вождю хуррамитов Бабеку и его многочисленным жадным жёнам.

Слабый попутный ветер облегчил труд гребцов. Чтобы солдаты не маялись от безделья, Вард приказал посадить всех на вёсла. На грузовом судне гребцов оказалось меньше, но зато парус вдвое больше и потому неуклюжая фортида нисколько не уступала в скорости дромону. К полудню ветер внезапно спал, поверхность моря превратилась в гигантское зеркало. Скорость фортиды упала, Вард снял солдат с вёсел.

При полном безветрии, в абсолютной тишине два корабля неторопливо шли вдоль берегов, не удаляясь особо, но и не приближаясь из-за возможных отмелей. Плеск воды, скрип уключин и равномерные команды помощника капитана уносились далёко в море, тая в бесконечном пространстве.

Шатёр сенатора раскинули на плоской корме фортиды, по бортам плотно навесили солдатские щиты, так что получилась сплошная стена из белоснежных, сужающихся к низу прямоугольников с красным крестом посередине. Сенатор как вошёл утром в шатёр, так и не выходил из него. Спокойствие и умиротворённость воцарилось на палубах кораблей, свободные от вахты на вёслах дремали и только вперёдсмотрящие на вершине ксилокастры дромона внимательно осматривали сверкающую гладь. Они первыми заметили три низких быстрых судна, что вышли на одних вёслах из неприметной бухты и устремились к пузатой фортиде.

Сигнал тревоги громом прогремел над палубой. Вард Фока, благодушествующий на гамаке в послеобеденной дрёме, как ужаленный сорвался с места, белкой взлетел на корабельную башню. Одного взгляда было достаточно, что бы понять - неизвестных интересует грузовое судно, ввязываться в драку с военным дромоном не станут.

- Всё на вёсла! - громко скомандовал кентарх, - пироболы к бою!

Александр никогда не видел, как ромеи сражаются в морском бою. По боевому расписанию его место возле руля, защищать кормчего от стрел, копий и мечей. Если в бою рулевой погибал, неуправляемое судно становилось лёгкой добычей противника и потому рулевого защищали самые сильные и злые в бою солдаты.