Кристофер Паолини - Эрагон.Брисингр

- Если этот Драконий Всадник – кнурлан во всем, кроме крови, то он не гость, и мы можем рассматривать его, как мы рассматривали бы любого из наших врагов из разных кланов.

- Да ведь это нелепо! – воскликнул Орик, произнося почти с гневом. – Ты не можешь сказать, что он...

- Успокой свою речь, пожалуйста, Орик, - сказал Ганнел. – Крик не решит этот вопрос. Орик, Надо, Йорунн, вы пойдете со мной.

Беспокойство начало грызть Эрагона, когда эти четыре гнома пошли и совещались с чтецами закона несколько минут. "Конечно же, они не позволят Вермунду избежать наказания только из-за какой-то устной хитрости!" - подумал он.

Возвращаясь к столу, Йорунн сказала:

- Чтецы закона единодушны. Даже хотя Эрагон – поклявшийся член Дургримст Ингеитум, он также занимает важные положения вне нашего царства, а именно: он – Драконий Всадник, но также он и официальный эмиссар варденов, посланный Насуадой, чтобы засвидетельствовать коронацию нашего следующего правителя, и также он – друг высоко-влиятельной королевы Имиладрис и ее народа в целом. По этим причинам Эрагону обязаны таким же гостеприимством, которое мы оказали бы любому посланному принцу, монарху, послу или другому значительному лицу. – Женщина-гном поглядела искоса на Эрагона, ее темные, сверкающие глаза смело смотрели на него. – Короче говоря, он – наш почетный гость, и мы должны рассматривать его также... что каждый кнурлан, кто не безумен, должен знать.

- Да, он – наш гость, - согласился Надо. Его губы сжались и побелели, а щеки были напряжены, как будто он только что откусил яблоко и обнаружил, что оно еще не спелое.

- Что ты скажешь теперь, Вермунд? – спросил Ганнел.

Вставая со своего места, гном с фиолетовым покрывалом, скрывающим лицо, осмотрел стол, пристально глядя на каждого вождя клана по очереди.

- Я говорю вот что, и слушайте меня внимательно, гримстборитхн: если какой-нибудь клан повернет свои топоры против Аз Свелдн рак Ангуин из-за этих ложных обвинений, то мы посчитаем это военными действиями и ответим соответственно. Если вы меня заключите в тюрьму, то это мы также рассмотрим как военные действия и ответим соответственно. – Эрагон увидел, как покрывало Вермунда дернулось, и подумал, что гном, возможно, улыбнулся под ним. – Если вы нападете на нас любым возможным способом, сталью или словами, независимо от того как слаб ваш упрек, мы посчитаем это военными действиями и ответим соответственно. Если вы не стремитесь расколоть нашу страну на тысячу кровавых кусочков, я предлагаю, чтобы вы позволили ветру унести прочь обсуждение этого утра и вместо него заполнили свои умы мыслями о том, кто должен снова управлять с гранитного трона.

Вожди кланов сидели долгое время в тишине.

Эрагон должен был прикусить язык, чтобы удержаться от залезания на стол и ругания Вермунда, пока гномы не согласились бы повесить его за преступления. Он напомнил себе, что он обещал Орику, что будет следовать его примеру, имея дело с собранием кланов. "Орик – мой вождь клана, и я должен позволить ему ответить на это, как он считает подходящим".

Фреовин разнял руки и хлопнул по столу мясистой ладонью. Своим хриплым баритоном, который разнесся по всей комнате, хотя он казался не громче шепота, тучный гном произнес:

- Ты опозорил наш народ, Вермунд. Мы не можем сохранить нашу честь как кнурлан и проигнорировать твой проступок.

Пожилая женщина-гном, Хадфала, перелистала свою пачку покрытых рунами страниц и сказала:

- Чего ты думал добиться, кроме нашей гибели, убивая Эрагона? Даже если вардены смогли бы свергнуть Гальбаторикса без него, какое горе дракон Сапфира излила бы на нас, если бы мы убили ее Всадника? Она заполнила бы Фартхен Дур морем нашей собственной крови.

Ни слова не произнес Вермунд.

Смех разбил тишину. Звук был таким неожиданным, что сначала Эрагон не понимал, что он исходит от Орика. Когда его радость спала, Орик сказал:

- Если мы выступим против тебя или Аз Свелдн рак Ангуин, то ты посчитаешь это военными действиями, Вермунд? Очень хорошо, тогда мы не выступим против тебя, никак.

Вермунд нахмурил лоб.

- Как это может развеселить тебя?

Орик снова захихикал.

- Поскольку я подумал о том, о чем ты не подумал, Вермунд. Ты хочешь, чтобы мы оставили тебя и твой клан в покое? Тогда я предлагаю собранию кланов, чтобы мы сделали как хочет Вермунд. Если бы Вермунд действовал сам, а не как гримстборитх, он был бы изгнан за свое нарушение на страдания смерти. Поэтому, позвольте нам рассматривать клан, как мы рассматривали бы человека; позвольте нам изгнать Аз Свелдн рак Ангуин из наших сердец и воспоминаний, пока они не захотят заменить Вермунда гримстборитхом более сдержанного характера и пока они не признают свою подлость и не раскаются в ней перед собранием кланов, даже если мы должны будем ждать тысячу лет.

Морщинистая кожа вокруг глаз Вермунда побледнела.

- Ты не посмеешь.

Орик улыбнулся.

- Ах, но мы и пальцем не тронем тебя или твой род. Мы просто проигнорируем тебя и откажемся торговать с Аз Свелдн рак Ангуин. Ты объявишь войну нам за ничегонеделание, Вермунд? Поскольку, если собрание соглашается со мной, что точно, то мы ничего не будем делать! Ты заставишь нас заостренными мечами покупать ваш мед, вашу ткань и ваши драгоценности из аметиста? У тебя нет стольких воинов, чтобы принудить нас. – Поворачиваясь к остальным за столом, Орик спросил:

- Что скажут остальные из вас?

Собранию кланов не потребовалось много времени на принятие решения. Один за другим, вожди кланов вставали и голосовали за то, чтобы изгнать Аз Свелдн рак Ангуин. Даже Надо, Гальдхайм и Хавард – бывшие союзники Вермунда – поддержали Орика. С каждым голосом "за", кожа, видимая на лице Вермунда, становилась все более бледной, пока он не стал похож на призрака, одетого в одежду своей прежней жизни.

Когда голосование было закончено, Ганнел указал на дверь и сказал:

- Прочь, Варгримстн Вермунд. Покинь Тронжхайм в этот же день, и пусть никто из Аз Свелдн рак Ангуин не беспокоит собрание кланов, пока они не выполнят условия, которые мы сформулировали. До тех пор, пока это не случится, мы будем избегать каждого члена Аз Свелдн рак Ангуин. Знай, однако: в то время как твой клан может освободить себя от позора, ты, Вермунд, должен всегда оставаться Варнримстн, вплоть до своего смертного дня. Таково желание собрания кланов. – Его заявление завершилось – Ганнел сел.

Вермунд оставался там, где был, его плечи дрожали от эмоций, которые Эрагон не мог определить.

- Это вы – те, кто опозорили и предали наш народ, - прорычал он. – Драконьи Всадники истребили весь наш клан, кроме Ангуин и ее охранников. Вы ожидаете, что мы забудем это? Вы ожидаете, что мы простим это? Вот ещё! Я плевал на могилы ваших предков. Мы, по крайней мере, не потеряли свои бороды. Мы не будем прыгать с этой марионеткой эльфов, в то время как наши мертвые члены семьи все еще жить не могут без мести.