Элизабет Лим - Шесть алых журавлей [litres]

Зима прибыла.

Одним утром я пришла на работу и застала кухню почти пустой. Только Чижуань стоял у печи и готовил пирог на пару. Запах стоял просто божественный: теплый, сладкий, с тонкими нотками имбиря.

– Пирог с хурмой. Госпожа Мэгари его просто обожает, – сказал Чижуань, нарезав три кусочка. Затем переложил их на голубое фарфоровое блюдце и поставил его на деревянный поднос к корзинке свежих фруктов, красиво украшенных цветущей веткой сливового дерева. – Она слегла на несколько дней, но раз госпожа просит о пироге, значит, уже идет на поправку. Она приказала, чтобы его доставила именно ты, Рыбешка.

В его голосе не звучало ни намека на оскорбление или осуждение, что меня удивило. Ровно как и просьба Мэгари. « Меня? »

– Мое дело не задавать вопросы, а лишь исполнять волю госпожи. Ее покои на верхнем этаже замка, в крыле Восточной горы, левый коридор. Сейчас у нее урок музыки, так что иди на звук лютни, если потеряешься.

Чижуань вновь сосредоточился на железных котелках, свистящих над огнем. Полагаю, это наш обед.

– Не задерживайся, – строго приказал он. – Это не повод отлынивать от работы, и если служанки увидят тебя на обратном пути из сада, я тебя покрывать не стану.

Я взяла поднос и кивнула.

– Обмотай голову шарфом, чтобы гвардейцы не увидели твоего горшочка. Меньше будут задавать вопросов.

Чижуань все верно предвидел. Гвардейцы тщательно изучили поднос с пирогом, но ни один не спросил, что я делаю в замке.

В узких коридорах было не разминуться; стены, обшитые деревянными панелями, оставили без прикрас, в отличие от императорского дворца с его позолоченными дверными рамами и расписными фресками.

Пока я шла на тихое бренчание лунной лютни, мне попалась на глаза комната с открытой дверью. Внутри были двое пяльцев, ткацкий станок и прялка. Очень напоминало комнату для рукоделий Райкамы.

– Сюда! – воскликнула Мэгари, выглядывая из своей спальни чуть дальше по коридору. – Я уже испугалась, что ты потерялась!

Я спешно зашла внутрь и поставила поднос на лакированный столик. Мэгари наблюдала за мной с любопытством, убрав руки за спину. Ее щеки заливал легкий румянец, но дыхание выходило прерывисто, а под глазами пролегали тени. Вот бы пирог улучшил ее самочувствие…

– Стой, не уходи! – сказала она, когда я направилась к выходу. – Я всю неделю хотела с тобой поговорить.

Я склонила голову и показала на здание кухни. « Меня ждет Чижуань ».

– Садись, садись, – настаивала девочка. – Это приказ.

Мэгари подождала, пока я опущусь на одну из шелковых подушек. Я бы уснула прямо там, если бы не беспокоилась, что от меня воняет рыбой.

Она выбрала самый спелый фрукт в корзинке.

– Вот, возьми хурму. В этом году урожай удался, самый сладкий за все время. Уж я в этом специалист, ведь это мой любимый фрукт. И пирог обязательно попробуй!

« Спасибо ». Я спрятала хурму в карман, а пирог умяла за три жадных укуса. В животе громко заурчало – слава богам, что проклятие запрещало мне издавать звуки только ртом. Иначе моим братьям давно бы пришел конец.

– Ешь еще! Родители всегда говорят, что отвага – девиз Бусианов, но в подобные моменты я не прочь переписать его на: «Держись особняком и пей чай». Может, тогда мой олух-братец сидел бы дома, и нам не пришлось бы мучиться в догадках, что с ним стряслось.

Я перестала жевать. С трудом сглотнула.

– Нет, ты ешь, ешь! Я только и делаю, что лопаю хурму и пироги, чтобы не волноваться о Таккане. Хотя это лишнее. В смысле волноваться. – Мэгари выпрямилась, но ее плечи все равно дрожали. – Он обещал вернуться до Зимнего фестиваля, а мой брат всегда держит слово. Слишком меня боится, чтобы даже попробовать его нарушить.

Я одарила ее храброй улыбкой. Мне ли не знать, каково беспокоиться о братьях.

При нашей последней встрече Таккан пригласил меня в Иро, мол, это прекрасный город. Его тоску по дому было видно невооруженным глазом. И если он не вернулся, то явно не по своей воле. Еще и не предупредив семью…

С ним явно случилось что-то ужасное.

– Но теперь, когда ты здесь, мне намного лучше, – взбодрилась Мэгари, хотя ее хрупкие плечи по-прежнему подрагивали. Она взяла куклу и обняла ее. – Мне кажется, я знаю, почему он отдал тебе эмблему. Ты похожа на девушку из одной из его сказок.

На моем лице отразилось любопытство. Сказок? Таккан не произвел на меня впечатление сказочника, но, с другой стороны, что я вообще знала о своем бывшем женихе? Я даже не смогла отличить Таккана от его мерзкого двоюродного братца, который путешествовал под его именем.

– Полагаю, приглядывать за тобой до его возвращения – мой долг, – сказала Мэгари. – Одним богам известно, какие ужасы наплели о тебе Хасэге с Зайрэной из-за этого горшочка. Я так понимаю, ты не можешь его снять?

Я скривила губы, подтверждая очевидное.

– Прискорбно, – девочка вздохнула. – Знаешь, это странно… в отличие от моего двоюродного брата, Зайрэна не всегда была такой задирой. А теперь они как два цветка с одной гнилой ветки.

Мэгари встала.

– Хасэге на худой конец приструнит мама, а вот Зайрэна нынче может хоть весь замок сжечь, и никто ее не обвинит.

Я недоуменно развела руками. « Почему? »

– Потому что ее родителей убили бандиты в Дзэньсе. Мама была безутешна… леди Тэсува была ее лучшей подругой.

Это объясняло, почему Зайрэна ходила во всем белом; она в трауре.

– Слышала, тебя тоже нашли в Дзэньсе, – Мэгари открыла ящик стола. – Ты направлялась домой?

Я не знала, как на это ответить, чтобы она поняла.

Девочка достала лист пергамента и показала на заранее приготовленные кисть и чернила.

– Ты умеешь писать? Если напишешь, откуда ты, я попрошу Орю отправить тебя домой. Или можешь показать на карте.

Я замешкалась. В таверне мне хотелось рассказать Таккану о том, кто я на самом деле, но проклятие Райкамы не позволило этого сделать. Однако мачеха никак не могла знать, что я в Иро. Может, попробовать еще раз?

Мое запястье напряглось, из-за ожогов от крапивы было трудно держать в пальцах что-то столь хрупкое, но я проигнорировала боль.

Я

Я отвела руку, не решаясь продолжить. Это невинное слово было проверкой. Подождала, держа кисть над бумагой. Ничего не произошло: ни тебе зловещих теней, ни змей.

Неужели я наконец-то оказалась вне зоны досягаемости Райкамы?

Воодушевившись, я окунула кисть в чернила. С чего бы начать? Можно попросить Мэгари вернуть меня к братьям. Или рассказать, что моя мачеха колдунья. Или что мои братья превратились в журавлей…

Но стоило склониться над бумагой, как чернила капнули, растеклись… и каким-то чудом приняли смутное очертание черной змеи.

Кисть выпала у меня из пальцев.