Стефани Гарбер - Караваль [litres с оптимизированными иллюстрациями]

Говорил он все тем же дружелюбным тоном, несмотря на то, что Хулиан продолжал бросать на него убийственные взгляды, а на Скарлетт смотрел так, будто ожидал ее прихода.

Возможно, он и не являлся магистром Караваля, но все же был важной особой – Скарлетт это чувствовала. Не находя подходящих слов, она просто протянула ему пуговицы, которые собрала за время игры, надеясь, что, увидев их, он откроет какую-нибудь потайную дверь вроде той, какую она нашла в Кастильо Мальдито или в спальне Теллы.

– Не могли бы вы нам помочь вот с этим, – наконец, вымолвила она.

Молодой человек взял ее ладонь, и Скарлетт ощутила мягкость его рук даже через бархатистую ткань черных перчаток. Похоже, он из тех аристократов, за кого всю работу выполняют другие.

Притворяясь, что рассматривает пуговицы, он склонился над ладонью Скарлетт, а сам так и впился ей в лицо своим единственным глазом, искрящимся ядовито-зеленым светом.

– Смотрите-ка лучше на пуговицы, приятель, – откашлявшись, вмешался Хулиан.

– Уже посмотрел, но, увы, подобные безделушки меня не интересуют.

Молодой человек загнул пальцы Скарлетт, заставив ее сжать ладонь и, прежде чем она успела отстраниться, поцеловал ее руку, прикасаясь губами к коже намного дольше, чем это было необходимо.

– Думаю, нам пора, – объявил Хулиан, сжимая вытянутые вдоль тела руки в кулаки с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Он едва удерживался от решительных действий.

Скарлетт подумала, что нужно уйти с Хулианом, прежде чем он наделает глупостей, но как же решительный шаг, о котором говорилось в подсказке? Она напомнила себе, что шейный платок этого молодого человека сохранил яркий цвет даже после того, как она выпила сидр и увидела мир в черно-белом цвете. Едва ли то была простая случайность. А он продолжал смотреть на нее так, словно ожидая, что она задаст ему какой-то вопрос. Его губы снова изогнулись в улыбке, обнажившей опасные белые зубы.

Хулиан обнял Скарлетт, будто в попытке защитить, и сказал:

– Я попросил бы вас не смотреть так на мою невесту!

– Забавно, – отозвался молодой человек. – Все это время я считал ее своей невестой.

Инстинкты Скарлетт кричали: «Беги!», но тело отказывалось двигаться, и она продолжала стоять на месте, охваченная ярким водоворотом цвета. Когда молодой человек представился – граф Николя д’Арси – Скарлетт почувствовала, что объятие Хулиана стало крепче.

– Боюсь, вы ошиблись, приятель, – уверенно заявил он, – и приняли мою невесту за другую девушку. Это уже не первый случай за неделю, не правда ли, любимая? – Он предупреждающе сжал ей плечо.

Но Скарлетт была слишком потрясена и по-прежнему не могла пошевелиться. Оказывается, пуговицы вовсе не являлись подсказками, а черную коробку с платьем прислал ей не Легендо и даже не собственная сестра, а граф д’Арси – вот что на самом деле означала буква «Д» в подписи к записке!

Похоже, играть в игры ее настоящему жениху нравилось ничуть не меньше, чем самому Легендо. Хотя чем дольше Хулиан обнимал Скарлетт, тем менее веселым выглядел граф Николя д’Арси.

Скарлетт с трудом верилось, что это тот же самый человек, который написал ей так много прекрасных писем. Он не казался злым или внешне непривлекательным, но ничем не походил на мужчину, чей образ сложился у нее в голове после прочтения его посланий. Граф, с которым она состояла в переписке, казалось, не мог дождаться встречи, чтобы, наконец, отбросить всякую секретность. Но стоящий перед ней человек вовсе не казался открытым, наоборот, ему, похоже, нравилась атмосфера таинственности. Скарлетт невольно задалась вопросом, не излагал ли он на бумаге все то, что, по его мнению, ей было приятно услышать?

– Надеюсь, я вас не разочаровал.

Граф поправил шейный платок. Тут позади него открылась задняя дверь, и вернулся шляпник вместе с еще одним посетителем, от которого исходил знакомый запах лаванды, аниса и гнилых слив.

– Любимая, нам пора идти!

Хулиан распахнул парадную входную дверь в тот самый момент, когда в поле зрения появился отец Скарлетт. У нее перед глазами полыхнули все оттенки фиолетового. Когда граф протянул к ней руку, Хулиан не колебался ни секунды: опрокинул витрину со стеклянными глазами и, воспользовавшись всеобщим замешательством, схватил Скарлетт за руку и выволок на улицу, под завесу серебристого дождя. Вслед им несся гневный оклик губернатора Драньи:

– Задержать любым способом!

– Скарлетт, вам нет нужды убегать! – вторил ему менее грубый голос графа. Двигался д’Арси, несмотря на свой щегольской костюм, с невероятной прытью.

Скарлетт увлекла Хулиана к крытому мосту, надеясь, что он окажется именно тем, часто меняющим направление, по которому она переходила две ночи назад. Увы, надежды ее не оправдались. Ее отец и граф продолжали преследовать их по извилистым улочкам с ярко освещенными витринами торговых лавок и хлопающими в ладоши людьми, очевидно, считающими происходящее частью представления.

– Сюда! Держись! – Свернув со скользкой дороги главной улицы, Хулиан со Скарлетт мчались теперь к каналу, лавируя в толпе людей, ищущих укрытие от дождя. – Садись в лодку!

– В грозу находиться на воде опасно! – возразила Скарлетт. – В нас может ударить молния.

– У тебя есть идеи получше? – Хулиан схватил два весла и запрыгнул на судно в форме полумесяца.

– Скарлетт! – сквозь шум дождя донесся до них голос губернатора Драньи. – Не делай этого…

Его слова потонули в раскате грома, вслед за которым сверкнула молния, окрасив ночь в серебристый цвет. А Скарлетт вдруг стала свидетельницей того, чего никогда раньше не видела: ее отец выглядел испуганным. Капли дождя стекали по его щекам, как слезы. Она была уверена, что это просто игра света, но на мгновение ей показалось, что отец действительно любит ее, что, возможно, в глубине души беспокоится о ней. Выражение лица графа скрывала темнота, но Скарлетт могла бы поклясться, что он пребывает в восторге от брошенного ею вызова.

Хулиан опустил весла в воду и начал грести, а Скарлетт прижала мокрые колени к груди и отвернулась. Даже если бы отец и был способен на проявления доброты, а граф оказался именно тем мужчиной, каким она его себе представляла, она все равно не заставила бы себя вернуться ни к одному из них.

Выбор свой она сделала еще до того, как выбежала из шляпно-галантерейной лавки. Она не смогла бы назвать тот самый момент, когда осознала, что брак по договоренности с мужчиной, знакомым ей лишь по письмам, больше не является пределом ее мечтаний. Она наконец-то поняла, что имела в виду Телла, говоря, что в жизни есть кое-что поважнее собственной безопасности.