Саша Ино - Нежность. Том 1

— Тау, прошу, выслушай их историю. Если мои люди виноваты, я их накажу.

— Не верь обещаниям повелителя Архатея, — кричит Карл.

Тау теряется и, еле собравшись, молча кивает Касандеру.

— Юнгс! — командует тот.

Барон спешит начать:

— Нет, никакой истории. Шел я, никого не трогал, мучился головной болью. Тут… Меня сбивает с ног, вот этот, — Дерфи указывает на Карла, — Растяпы эфийцы! Вообще под ноги не смотрят! Еще и не извиняются… что за манеры! Я говорю, мол, куда прешь, тра-ля-ля, не гоже царственной особе носиться по чужим дворам и народ расталкивать, не этично. А он дерзит и не признает очевидного косяка…

— Я не стану просить прощения у архатейских гнид! — не выдерживает Карл.

— Вот, опять, — Юнгс демонстративно разводит руками.

— Тау, — Касандер пристально смотрит на наследника Эф, — В данной ситуации виноват твой брат…

— Да, похоже, — Тау смущенно потирает подбородок, — Приношу свои извинения.

— Что? — Карл подскакивает, как ошпаренный, — Какого??? Тау!!!!

— Ты слышал…

— Да, ты просто сошел с ума! Я тебя не узнаю! Брат!

— Карл, ты и понятия не имеешь о дворцовой политкорректности. Надо учиться…

— Ты позоришь меня перед врагами! Это ты не имеешь понятий!

— Карл, прекрати истерику.

— Хватит меня оскорблять, — принц оскаливается, кидая молнии взглядов на окружающих, — Как я вас ненавижу, архатейцы! Предатели человеческого рода!

— Тау, я думал, мы нашли общий язык, — Касандер спокоен, он легонько потирает свое запястье, — Но жаль, я ошибался… Если я готов признать свои ошибки, то вы еще нет. И кто из нас не хочет мира? Кто нагнетает атмосферу кровавой бойни? Опять обвинишь меня…

— Нет, — неожиданно громко выкрикивает Тау и сам же пугается своей реакции, — Ты… Ты сейчас не причем.

— Сейчас… Видишь как все условно, — Касандер подносит кольцо к губам и принц Эф покрывается чуть заметным румянцем.

Юнгс хмыкает.

— Карл, — Тау настойчив, — Я хочу, чтобы ты сам извинился. Это будет справедливо.

— Никогда!!!! — мальчишка в сердцах топает ногой.

— Тогда буду вынужден говорить с отцом…

— Ну и отлично, я сам жажду рассказать папе о твоих делах. Ты околдован! Ты во власти магии шакаленка! Мы уезжаем, сейчас же!

— Я не отпускал.

— Тау! Ты забыл это мои люди, и я хочу уехать. Ты либо со мной, либо нет!

— Не ставь мне условий! Ты меня младше по рангу!

— Я такой же принц, как и ты! И я твой, если ты помнишь, родной брат!

— Я помню, — смягчается Тау.

— Вот поэтому прошу, едем.

Тау несмело оглядывается на Касандера, правитель стоит с чуть прикрытыми глазами, сгибая руку в причудливом движении. Впечатление, что он держит невидимый поводок.

Юнгс усмехается второй раз.

— Тау, так ты едешь домой??? — Карл почти теряет остатки самообладания.

— Карл… нет, — трясущимися губами отзывается его брат, кажется, он сам не верит в то, что говорит, — Нет. Я остаюсь…

— Как? — оробев, шепчет Карл.

— Я наследник Эф и я принимаю решение остаться в Архатее еще. У меня здесь дела.

— Чертов колдун! Что ты сделал с братом?! — вспыхивает младший принц, и кидается на Касандера, — Будь ты проклят!

Юнгс преграждает ему дорогу, выставляя сеть саламандры, сильнейшее защитное заклинание огня. Оно вспыхивает решеткой объятой пламенем, в которой пульсируют древние символы. Карл летит прямо на магический барьер. До столкновения остаются считанные секунды, но тут вмешивается Касандер.

— Не надо. Лебедь… — говорит он и с легкостью отклоняет заклятие барона.

Но Карл и без помощи Юнгса не доходит, его брат сбивает молодого принца с ног грамотной подножкой.

— Ты позоришь Эфы, — тихо говорит Тау.

— Это ты их позоришь! Ты! Предатель! — Карл, вновь свалившийся в пыль дороги, чуть не плачет.

— Карл Биа-Хатерий, — начинает Касандер ледяным тоном, — Надеюсь, после всего случившегося, вы понимаете всю невозможность вашего нахождения в Архате. Прошу незамедлительно покинуть мои владения!

Правитель серьезен и как обычно надменен, его глаза сверкают победными искрами полуденного солнца.

— Пожалуйста, уходи, — произносит Тау, становясь на одну линию с архатейцами.

— Тау!!! — Карл все еще не верит глазам.

— Вам пора, — Касандер поднимает руку к небу, и в его ладони разгорается салатовый шар, объятый белым огнем метана.

Карл нервно облизывает губы и смотрит на брата. Он предпринимает последнюю попытку образумить Тау.

— Смотри, Тау, колдун хочет меня убить! — произносит он дрожащим голосом, — И ты останешься равнодушным?!

— Он просто ждет, когда ты покинешь территорию замка, — поясняет Тау.

— Ладно! — вырывается из уст Карла, — Сейчас я уйду, но я вернусь за тобой. Я не дам колдуну завладеть твоей душой!

Младший принц взбешен и разбит, но он принимает единственно верное решение. Он уводит своих людей за ворота.

Их спины плавятся в закатном солнце, и тут Тау не выдерживает. Он кидается вдогонку, но, едва не настигнув отряд, падает на колени и замирает в бессильном оцепенении.

Касандера тоже ведет вперед, он судорожно хватается за запястье и чуть не теряет равновесие от боли. Юнгс ели успевает подхватить своего повелителя под локти.

— Ты в порядке? — тихо спрашивает он, зарываясь в волосы Касандера и шепча прямо на ухо, чтобы никто не слышал.

— Да, — так же тихо отвечает правитель. В его глазах все еще стоят боль и удивление.

— Отойдем, тебе надо присесть, — решает барон Дерфи.

На лавке возле входа во дворец они находят покой. Касандер тяжело дышит, приходя в себя, а Юнгс с интересом его разглядывает.

— Смело, — наконец, говорит боевой маг.

— Что именно? — автоматически спрашивает Касандер.

— Цепи…

— Догадался?

— Да, я хорошо тебя знаю. Я много раз видел твое страшное заклинание в действии. Никогда бы не подумал, что ты применишь его к себе. Еще раз — смело!

— У меня не было выбора.

Касандер отводит грустный взгляд от своего товарища.

— Был. Почему не Ева?

— Она бы не выдержала. Влюбилась бы и ушла за ним…

— И также бы вернулась. Цепи убили бы Тау. Ведь даже, если любовь ответная, страсть цепей губительна.

— Я не хотел расставаться с сестренкой!

— Но она бы никуда не делась…

— Юнгс, я не хочу причинять ей вред! Люби она Тау, она бы страдала от того, что я с ним сделаю… А я не прощу себе ее слез.

— Опять ты жертвуешь собой ради недостойных… — хмыкнул Дерфи.

— Что? — Касандер поднял брови.

— Сколько тебя знал, ты никогда не щадил себя ради сестры. Закрывал собой от гнева отца, терпел его побои и унижение, выбил для нее право жить в другом замке, мотивируя больным сердцем…

— Но это правда!

— Ну, конечно, такая же правда, как и то, что я эфийский менестрель.