Саша Ино - Нежность. Том 1

Мне нужна была смерть Касандера.

Как глоток воздуха.

Как точка в затянувшейся истории.

Как вода, чтобы смыть с себя позор.

Но гаденыш затаился. После моего возвращения в Эфы, все новости о нем прекратились. Создавалось впечатление, что он исчез. Даже архатейские дворяне поговаривали о том, что правитель бросил страну на произвол судьбы. Фрея охотно снабжала нас слухами о смуте и недовольстве подданных дома Милиотар. Я бесконечно радовался, но…

Но, все же, просыпаясь по ночам в холодном поту, я ловил себя на мысли, что отчаянно хочу получить хоть одну весточку о своем противнике. Он слишком сильно меня волновал. И я не знал, нормально ли мое поведение. Сильно сомневался в искренности Фреи, и боялся, что все еще нахожусь под властью цепей. А иначе как объяснить, что я снова и снова вспоминал те дни и ночи, проведенные наедине с Касандером? Причем теперь я точно знаю, что не всегда грезил Евой.

Иногда я ясно видел, что передо мной мальчишка правитель.

Мы, сидя на берегу заросшего пруда в сердце дворцового парка, проводили много времени в беседах обо всем на свете. В венке из лилий Касандер выглядел очень соблазнительно. Его грусть и одиночество задевали за живое, и хотелось помочь «сироте».

Но не только жалость рождалась тогда в моем сердце. Страшно признавать, но бывали дни, когда я отдавал отчет в том, что сплю с себе подобным. Я не видел ничего зазорного в своих поступках, ведь не я унижался. Но хорошо, что это было лишь наваждение, иначе я бы не знал, как мне жить дальше. Ведь я, принц и воин, и не имею право восхищаться другим мужчиной, это низко и мерзко.

Но до сих пор, при воспоминании о Касандере, сердце щемит, как будто что-то незримое натягивается в воздухе, соединяя километры в едином порыве нас объединить. Цепи… Но их не должно быть.

Будто оспаривая очевидность, картинки сами встают перед глазами.

Касандер смотрит на меня своими зелеными глазками, иначе не скажешь. Он отдается мне, как доверчивый ребенок первому улыбнувшемуся человеку. Касандер так нежен. Ему больно, но он пылает страстью, позволяя мне с новой силой протыкать его тело.

Странное чувствительное создание…

Он всегда проявлял заботу и бежал ко мне, не скрывая эмоций и чувств. Кажется, так правдиво невозможно сыграть. Вспоминаю его озорное лицо, когда он приходил будить меня утром. Он падал на постель, ложась на меня, и кокетливо закрывался отнятым одеялом. Я лениво зевал. Мне трудно было привыкнуть к ранним подъемам повелителя Архатея. Тогда Касандер начинал покрывать мое лицо робкими и сладкими поцелуями, закрывая от удовольствия глазки.

Было здорово, не каждая женщина способна на такую нежность.

Когда мягкие губы юного колдуна становились пунцовыми от долгого соприкосновения с моей щетинистой кожей, я соизволял ответить взаимностью, и Касандер дрожал от счастливого трепета. Наши языки жадно касались друг друга, ведя ожесточенные диалоги, а тела прижимались еще сильнее, показывая, насколько нам обоим приятно.

Я увлекал Касандера под одеяло, задирал подол его царских балахонов и, гладя разгоряченную плоть, наблюдал за сменой сладострастных выражений на его аристократическом лице. Касандеру быстро становилось хорошо, он краснел и постанывал.

Такое необычное чувство овладевать заклятым врагом, клянущимся в том, что он дарит тебее невинность! Тогда я не видел злого умысла колдуна, тогда я был погружен в его хрупкую страсть. Я получал незабываемое удовольствие во время секса, когда прижимал его к стене все сильнее и сильнее, чтобы он упирался в холодные камни под действием убыстряющихся толчков. Когда становилось некуда деваться, и Касандер попадал в плен, зажатый между мной и камнем, он позволял проникнуть в него максимально глубоко. Под его крик, я извергал бурю страсти, оставляя ее в теле поверженного врага.

Почему мальчишка терпел?

Его шепот о любви и желании угодить заставлял еще сильнее гореть в пылу вожделения. Он произносил такие вещи, которые никто никогда мне не говорил. Он делал то, что ни одна королевская особа себе не позволяла. Стоя на коленях передо мной, он доказывал свои чувства, даря ртом немыслимое удовольствие. А я с превосходством взирал на его унижение, перебирая россыпь черных волос, высвобожденных из затейливой прически. Касандер был превосходен!

Он так изгибался, сидя на мне, что казалось со мной сама страсть, само изящество, воплощенное в стройном загорелом теле, блестящем испариной.

Архатеец был моим любовником.

Вражеский повелитель отдавал мне самое ценное — себя.

И я должен верить, что мои воспоминания — действие одного только заклятия?

Я обязан прислушиваться к Фрее, которая утверждает, что помогла мне?

Не думаю.

Я хочу забыть Касандера, нашу преступную связь и я сделаю это. Но при всем моем желании не могу отделаться от чувства, что мальчишка честнее и искреннее ведьмы, чересчур старающейся показать свою доброжелательность. Хотя это ничего не меняет… Касандер подарил мне свою ласку, но я поклялся его убить. Все слишком ненормально и, поэтому я должен вернуть жизнь в привычное русло, уничтожив злой искус.

Касандер умрет от моих рук. Я так хочу.

Кровь Карла убила жалость к врагу, и я легко перечеркну былое, прекратив жалкое существование самого черного и самого несчастного в мире колдуна.

Ненавижу Касандера, ненавижу за все! А особенно за то, что заставил меня сомневаться в себе, лишив Евы и любви к Эфам. Брат моей возлюбленной умрет, и мы все освободимся для счастья.

Такова судьба!

Парк, сумерки бесконечно долгого дня, дорога от ворот к замку. По ней движется одинокая фигура.

— Лиза! — кидаюсь в объятия к своей молочной маме. Она до сих пор пахнет детством, медом и спокойствием волшебных сказок. Кажется, она вся соткана из ласки доброй нянюшки.

— Ты совсем повзрослел, малыш Касандер, — Лиза проводит по моей спине.

И мне становится стыдно.

— Я все тот же, — бурчу я, краснея.

— Не стесняйся себя, все хорошо, — она как обычно механически улыбается, — Первая любовь — это нормально. Наконец-то, ты решился попрощаться с невинностью.

— Но я был с другим мужчиной…

— Не думай об этом. Любовь прекрасно в любом своем проявлении.

— Мне стыдно, — признаюсь я, — Я обманом завладел другим человеком. Да и сам…

— Нет, мой малыш, ты чист. На тебе нет цепей.

— Что? — я резко отстраняюсь и ошарашено поднимаю брови.

— Смотри, — Лиза протягивает мне чуть голубоватый кристалл отражений.

Я качаю головой. Тогда Лиза, по-матерински охая, сама активирует силу кристалла. Он поблескивает синими огоньками.

— Видишь? — спрашивает она, поднося кристалл ко мне и водя им в воздухе.