Наталья Корнева - Ювелир. Тень Серафима [СИ]

Кристофер же был обладателем редкой, по-настоящему аристократической красоты. Он происходил из одной из древнейших благородных семей Ледума, и о чистоте его крови говорил безукоризненно черный цвет волос, яркий и насыщенный, а также светлая, похожая на дорогой фарфор кожа.

Надо сказать, классический черный цвет волос считался в Бреонии эталоном — наравне с ним, как исключение из правил, находился только чистый белый, который встречался необыкновенно редко: один на тысячу черноволосых. Волосы других цветов, представлявшие собой разнообразные тона и оттенки — темно-коричневые, каштановые, русые, серые, пепельные, золотистые, их смеси и вариации, — считались нечистыми, и тем хуже, чем дальше они уходили по цветовой палитре от идеала. Наибольшую предубежденность возбудили против себя обладатели рыжих волос — бытовало поверье, что в их жилах течет ядовитая кровь оборотней, сильфов или иной лесной нечисти.

Получив молчаливое разрешение остаться, кончиками пальцев Кристофер чуть тронул молоко, белевшее в ванночке для омовения: то успело остыть до состояния освежающей прохлады. Однако, сие совершенно не годилось. Требовалось расслабляющее тепло, поэтому маг мысленно задал все нужные условия. Почти всегда висевший на шее медальон с синим корундом немедленно выполнил команду. Сам минерал был небольшого размера, зато цвет — безупречен: бархатисто-васильковый, умеренной интенсивности, что позволяло ценить его на порядок выше темных аналогов.

Виски немедленно отозвались глухой болью — в поздний час лорд был без «Властелина», однако на пальцах величаво сияли платиной белые перстни с алмазами. Камни пропустили импульс, но вернули автору рожденное им возмущение энергетического пространства. Неизбежный побочный эффект.

Вообще, совершать магические воздействия рядом с хозяином алмазов было себе дороже — блокировал тот или нет, только камни всегда зеркально возвращали искажение поля, стремясь вернуть энергию в первоначальное состояние. И если преобразование было сложным и энергозатратным, оно вполне могло кончиться плачевно. Тем не менее, несмотря на все зримые преимущества алмазов, немногие маги способны были успешно пользоваться этими своенравными камнями, а среди правителей предпочтение им — и почти исключительно им — отдавал только лорд Эдвард, за что и именовался, естественно, за глаза, Алмазным лордом.

Но это было простенькое преобразование: необходимые расчеты пронеслись в голове у Кристофера в один-единственный миг. Тепловые воздействия чрезвычайно любопытны: они происходят незаметно для глаза. Способом бесконтактного взаимодействия маг вводит необходимое тепло, изменяя энергетическое состояние объекта.

Сапфир мгновенно передал информацию. Внешне ничего не поменялось, но теплая молочная ванночка, самой комфортной температуры, была уже готова. Кристофер погасил голубой электрический свет, щелчком пальцев зажигая более подходящие случаю свечи. Бросив в курящиеся благовония щепотку светло-коричневого порошка, который он принес с собой, аристократ опустился на колени и высыпал в молоко горсть лепестков. Розы, пионы и какие-то неизвестные экзотические цветы, вызывающе яркими хлопьями поплыли в непорочной и благостной белизне. Аромат их немедленно усилился. Тонкой струей незаметно вливался в него дымок опиума, любимого Кристофером и модного нынче в высшем обществе Ледума.

Воздух становился сладок, сладок, как патока, и загустевал прямо на глазах. Воздух пах ванилью и медом, пах так сильно, что его было больно вдыхать: кажется, легкие вот-вот разорвутся от этой запретной сладости. Пальцы предательски дрожали, но Кристофер велел себе успокоиться и, смирив взволнованное дыхание, аккуратно снял с ног правителя туфли из мягкой цветной кожи. Прикосновение это было сродни прикосновению к божеству, отозвавшись нутряной, неподвластной никакому контролю дрожью. Взяв в руки большую морскую раковину, блестящую от лака и просвечивающую лишь легким дыханием цвета, Кристофер принялся осторожно лить на ступни теплое молоко.

Когда церемония омовения была завершена, Кристофер аккуратно промокнул влагу шелковым полотенцем, убрал налипшие мокрые лепестки и нанес на кожу смесь ароматных масел. Мышцы лорда всё еще хранили остаточное напряжение, но то был естественный тонус. Правитель находился в превосходной физической форме, и можно было только диву даваться, как ему это удается. При мысли о сокрытой в этом теле силе, горло Кристофера невольно перехватило, будто ремнем, и глубоко внутри что-то тревожно заныло.

Бледные губы лорда чуть тронула заветная краска удовольствия. Кажется, Кристофер знал толк в наслаждениях. Он оказался способен и в этом тоже. Глава ювелиров частенько бывал в одном из закрытых клубов для развлечений элиты и, кажется, не тратил там время даром. Касания кончиков пальцев были нежными и приятными, более разнообразными, чем у иных профессионалов, а нервное совершенство кистей и запястий обещало нечто заманчиво большее. Преданно заглядывая правителю в глаза, словно спрашивая позволения, аристократ поцеловал эти узкие ступни, эти пальцы, поцеловал трепетно и страстно, как фанатики целуют святыню. Вся его поза выражала покорность и желание повиноваться.

Конечно, с гораздо большим удовольствием лорд Эдвард желал бы видеть сейчас на месте Кристофера Октавиана Севира. Новый лорд Аманиты успел крепко досадить лорду Ледума за непродолжительное время своего правления. Правитель чувствовал неуклонно растущее раздражение, тяжелые мысли его вновь и вновь возвращались к причине и объекту, ненавистному объекту этого раздражения. Лорду Октавиану в день церемонии, если она состоится, сравняется тридцать лет. Возраст, которому прощается всё. Возраст, в котором всё возможно. Он всё еще достаточно молод, чтобы позволить себе быть решительным, категоричным и непреклонным, и уже достаточно опытен, чтобы не совершить совсем уж глупых ошибок.

Несомненно, Октавиану повезло: он пришел на всё готовое. Однако, как было известно лорду Эдварду, предприимчивый юноша не просто довольствовался дарами судьбы, но и, по мере возможности, активно приумножал их. Октавиан был талантливым магом, одаренным не только способностями, но и любознательностью, терпением и готовность работать, в том числе и особенно — работать над собой. Мастерство его уже успело раскрыться — он овладел многими секретными продвинутыми техниками, принятыми в их доме, и даже занимался какими-то новаторскими исследованиями природы минералов.

Что ж. Возможно, он окажется достойным или даже опасным противником, — но всё же этого недостаточно, чтобы противостоять силе и опыту самого правителя Ледума. Лорд Эдвард ни секунду не сомневался: рано или поздно нахальный мальчишка будет поставлен на место и окажется у него в руках. И совсем этому не обрадуется.