Розанна Браун - Песнь призраков и руин [litres]

Десятки тяжелых взглядов тысячетонным грузом повисли на шее Малика. Особой болью пронзал взор Жрицы Жизни, и на какую-то страшную секунду юноше даже показалось: это сама богиня смотрит на него всеведущим черным глазом своей служительницы.

Вот он, последний шанс соскочить, выйти из игры, отказаться от всего этого безумия, и пусть другие, истинно достойные, носят пышные наряды и принимают горячие ванны. Пусть это делает тот, кто искренне хочет быть победителем, кого жаждет и кого достоин народ.

Малик открыл рот.

И закрыл его.

Украдкой взглянул на Геге – вот она одиноко, сиротливо лежит на полотенце и терпеливо ждет встречи с единственной душой на свете, которая ее искренне любит.

– Я готов на все, матушка, – сказал он и тут же испытал престранное чувство: будто одна дверь, позади, с шумом захлопнулась, а другая, впереди, отворилась.

Напряжение в комнате сразу перелилось в возбужденный гул со стороны жрецов. Жрица Жизни отступила немного, скрестив руки перед собой, и ее заостренное лицо озарила легкая улыбка. Заяц передернул ушами.

– Я не сомневалась в вас.

– Постойте, матушка! – поспешно выкрикнул Малик, опасаясь, что мужество может снова изменить ему. На счастье или на беду, но он теперь полновластный победитель Сигизии Жизни и уж на одну личную просьбу точно имеет право. – Мы со старшей сестрой как раз подыскивали себе жилье на время Солнцестоя и еще не успели, когда Аданко… выбрала меня. Нельзя ли доставить мою сестру сюда и поселить пока вместе со мной в Лазурном саду?

Жрица нахмурилась:

– Увы, жить в Лазурном саду в Солнцестой позволено лишь победителям и тем, кто прислуживает им. Если мы сделаем исключение для вас, придется разрешить и другим победителям приводить родственников. – Она помолчала. – Впрочем, правила никак не запрещают мне приютить у себя сестру победителя. Как ее зовут? Я велю страже привести ее в храм, и она останется там до конца Солнцестоя в качестве моей личной гостьи.

– Эшааль. Ее имя Эшааль Асфур, – ответил Малик, про себя молясь всем богам, чтобы Лейла вспомнила и откликнулась на свое вымышленное имя. – Искренне благодарю вас.

Жрица Жизни коротко рассмеялась.

– Это самое меньшее, что я могу сделать для победителя, ради которого богиня Сама спустилась с небес. Теперь, если у вас больше нет вопросов, перейдем к нашим приятным делам. До Церемонии Открытия остается совсем немного времени, и надо еще успеть подготовить все ваши облачения. Насмешкам Жрицы Ветра не будет конца, если мой победитель окажется одет беднее, чем ее.

Жрица хлопнула в ладоши, и к ним устремился десяток слуг с грудами нарядов на вытянутых руках. Она выбрала один и развернула перед Маликом.

– Надеюсь, вы ничего не имеете против плащей с капюшоном?

Церемония началась с боя барабанов. Точнее, бил – разговаривал, играл, гулко гремел – один-единственный барабан одной-единственной женщины-гриота, что, петляя по улицам Зирана, созывала всех и каждого на площадь Джехиза. Из памяти видевших эту женщину сотрутся черты лица ее и цвета одежды, но нескоро забудут они ее смех – сотрясавшее все естество гоготание, – радостный и леденящий кровь одновременно.

За женщиной-гриотом следовали трубачи – эти дудели в горны из слоновой кости длиной в человеческую руку, и от мелодии, которую они исполняли, у стариков на глаза наворачивались слезы. У одних – от того, что боги позволили им дожить до нового Солнцестоя. Другие оплакивали тех, к кому боги не были столь благосклонны.

Затем пришла очередь танцоров, которые, кружась и подпрыгивая, распевали во всю глотку славословия Великой Матери. Далее – жрицы целой колонной на счастье рассыпали по земле комья кукрузной муки, смешанной с молоком и медом. Храмовые служители несли позади них деревянные скипетры, увенчанные чашами, в которых курились благовония, – вся площадь разом наполнилась сладкими ароматами жасмина и лаванды.

Вызывая бешеный восторг детей, следом появился целый зверинец: изысканные жирафы и холеные леопарды, гарцующие зебры и павлины, перья у последних играли всеми цветами радуги. Потом наступил черед тысячи конных и тысячи пеших воинов при полном параде, с оружием наголо, бросавших боевые кличи каждые несколько секунд.

И надо всем этим в небесах парила Комета Баии – тусклая при свете дня, но все же заметная глазу. Сегодня был День Солнца – первый день недели, традиционно посвященный Львице-Гьяте. Даже само светило казалось ярче, чем обычно. Вероятно, не желая делиться лаврами с какой-то выскочкой-кометой, оно лучами рассыпало по всем способным отражать свет поверхностям щедрые порции крошечных звезд. Карина следила за шествием со своего «наблюдательного пункта» – особой площадки под самыми стенами Ксар-Алахари, – буквально раскрыв рот от изумления. Она с замиранием сердца представляла себя где-то в этой процессии – нет, лучше во главе, на месте гогочущей женщины-гриота! Воображала, как смеется там, внизу, с детишками, как танцует, а рядом – ни единого охранника… В конце концов тоска обо всем этом так глубоко заполнила ее, что она даже обрадовалась, когда Амината объявила:

– Пора, все готово.

После того напряженного заседания Совета Карина надеялась хотя бы на пару часов отдыха, чтобы восстановить силы, прежде чем погрузиться с головой в исполнение обязанностей, свалившихся на нее столь внезапно. Но стража повела ее из Мраморного зала прямо на встречу с дипломатами из Восточной Болотистой Саванны, после чего ей пришлось утверждать последние детали к программе Церемонии Открытия, затем – сразу нестись инспектировать кухни, где готовился торжественный ужин, и так далее и так далее.

Карина не была уверена, что все эти мелочи способны как-то повлиять на обновление Преграды, но дала себе зарок не рисковать: с колдовством не шутят. В общем, она старалась изо всех сил: отвечала на все вопросы, приветствовала всех и каждого с улыбкой такой милой и вежливой, что никто бы не догадался, через какой ад прошла девушка минувшей ночью.

Нельзя было, конечно, не заметить всеобщего разочарования при появлении принцессы вместо Пустельги. Никто ничего не говорил открыто, но Карина понимала: у всех во дворце на уме та же мысль, что неотступно преследовала ее саму с того момента, когда убийца в маске вонзил меч в спину правительнице.

Почему она здесь, а ее матери и сестры нет?

В висках у Карины стучало. Если она немедленно не перестанет об этом думать, то развалится на части в прямом смысле. А разве можно дать членам Совета новый повод для сомнений теперь, после того как она настояла на продолжении Солнцестоя по плану?

К счастью, подходило время последнего и самого важного мероприятия первого дня фестиваля – Церемонии Открытия. Как только закончится шествие, все храмы должны официально представить публике своих победителей. Затем состоится Зажжение Священного Огня: Карине предстоит принести в жертву Великой Матери жеребца и на его крови развести Священное Пламя. Эта часть ритуала заранее беспокоила ее сильнее всего; ей никогда раньше не приходилось убивать ни единого живого существа, не говоря уж о такой громаде, как жеребец. Однако Фарид заверил: если бить точно и наверняка, все получится.