Розанна Браун - Песнь призраков и руин [litres]

– Во имя Котоко, Землею Рожденной, сразится Джамаль Траоре!

Джамаль – единственный из всех победителей – не уступал Дриссу физической статью и силой, а возрастом превосходил его раза в два. Он лишь вежливо поклонился толпе и отступил в строй. Дикобраз богини Котоко у его ног зевнул.

– Во имя Сусоно, Водою Рожденной, сразится Адетунде Диаките!

Семейство Тунде принадлежало к числу крупнейших жертвователей Храму Воды, так что имя избранника этой Сигизии ни для кого не составляло секрета за много месяцев до Солнцестоя. Для Карины и подавно. Принцесса заранее готовилась к этому моменту, но все же в ее сердце что-то предательски екнуло, когда ее бывший, так сказать, недовозлюбленный вприпрыжку обегал сцену. Он низко склонился перед толпой, и сцена эта даже на значительном расстоянии вызвала у девушки шквал непрошеных воспоминаний – вот они весь день напролет лежат, свернувшись калачиками, где-то в саду, вот мило щербатая улыбка Тунде сияет ей сверху вниз… Впрочем, все это было давно и неправда, и нельзя дать розовым соплям заглушить голос разума. Она сделала правильный выбор, порвав с красавчиком, и точка.

– Во имя Осебо, Огнем Рожденного, сразится Деделе Ботъе!

На сцену выступила широкоплечая девица с волосами, собранными в пучок. Руки – просто корабельные канаты из чистых мышц. О семье Ботъе Карина знала только то, что они – торговцы, одни из виднейших и богатейших в стране. Их песчаные баржи в великом множестве ежегодно бороздили просторы пустыни.

Теперь оставался один, последний, победитель – и в дело предстояло вступить принцессе.

– И наконец, во имя Аданко, Жизнью Рожденной, сразится Адиль Асфур!

Так вот он, этот парень, лично избранный богиней. Смотреть особо не на что: невысок, осанки властной не имеет. Едва выступил из строя – и тут же назад. Лица Карина не видела, зато отчетливо уловила дрожь во всем его теле. Принцесса покачала головой. Этого остальные победители с кашей съедят.

Еще одно, последнее, общее приветствие огласило окрестности – и ближайший стражник дал ей знак: пора!

С высоко поднятой головой Карина вышла из кареты – и тут же словно всей кожей ощутила, как дружно охнула вся площадь. Они замерли в ожидании Пустельги. Но нет. Вторая фигура – убеленная серебристой сединой – не появилась из недр паланкина, и над толпой пронесся довольно громкий ропот. Где султанша? И почему на Карине – ее цвета́?

Принцесса с невозмутимым видом вышла на середину сцены. Члены Совета выстроились по правую руку от нее, Верховные жрицы – по левую. Победители – в шеренге – остались стоять внизу, и лиц их Карина по-прежнему не видела.

Лицом к лицу с толпой. Точнее, лицом – к лицам, к десяткам тысяч лиц, чьи благополучие и безопасность теперь зависят только от нее. Все мысли в голове словно замерли, залегли на дно. Что надо сказать сейчас? А что после?

В последний миг растущую панику погасил голос Баба из недр памяти: « Они пришли за зрелищем. Надо показать им что-то сто́ящее внимания ».

Так он говорил в день Карининого первого публичного выступления, и, уж конечно, в людских нравах с тех пор ничто не изменилось. Принцесса воздела руку над головой. Все шепотки утихли. Она поднесла три пальца к губам, затем к сердцу, затем выставила вперед левую ладонь с божественной эмблемой. Публика, как один человек, последовала ее примеру.

– Солнцестой афешийя! – возгласила Карина.

– Солнцестой афешийя! – прогремел в ответ Зиран.

Знакомый радостный трепет осознания – публика здесь, у ее ног, и внимает ей – пронзил девушку. Пусть задатков прирожденного вождя, в отличие от остальных Алахари, она лишена, но если что и умеет отлично – так это выступать перед зрителями.

Голос Карины зазвенел над площадью:

– Возблагодарим Великую Мать за этот долгожданный день! Возблагодарим Великую Мать за ее прекрасные дары!

Аудитория эхом повторила ее слова.

– Тысячу лет назад, – продолжала принцесса, – на этом самом месте, где мы стоим сейчас, простирались владения Кеннуанской империи. Правил ею ничтожный и жестокий фараон Ахмен-ки. Предание из тьмы веков гласит, что алчность фараона была безгранична, как небеса, и необъятна, как океан. Ему мало было царить над страной, превышавшей размером и мощью все, что видел когда-либо континент Сонанде. Ахмен-ки не знал покоя, пока ему не покорится каждая пядь, еще не принадлежавшая кеннуанцам во всей земле. Пока не будет разграблена и опустошена каждая деревня, пока не овладеет он всем, что создали наши предки!

Толпа загоготала и засвистела.

– Царство мрачного страха, тирания Кеннуа над всем Сонанде длилась много тысяч лет. Народ наш воздевал руки к Великой Матери, взывая об избавлении от ужасов рабства, и Она послала нам великую героиню-освободительницу Баию Алахари, мою прародительницу!

При упоминании возлюбленной основательницы государства народ взорвался восторженным гулом, Карине пришлось, вновь подняв руку, призвать его к тишине.

– Мало кто верил в успех правого дела, но Бабушка Баия с оружием в руках восстала против фараона. Наши предки, наш юный город напрягал все силы, и никто не покинул боевых рядов даже тогда, когда против нас обернулись прежние друзья, и в их числе сам Царь Без Лица. И был огонь, и были кровавые битвы. И пришла победа!

На сей раз толпа разразилась таким шквалом выкриков, что даже Карина не могла с ним совладать – пришлось дожидаться, пока он спадет хоть немного.

– Мы, люди нового мира, помним и чтим неисчислимые жертвы, принесенные пращурами на алтарь будущего мира и процветания. Мы, люди нового мира, знаем: какие еще бури ни налетят и какие еще трагедии ни постигнут Зиран, он жив и никогда не падет!

– Зиран жив! Зиран вечен! Зиран не падет никогда!

«Заклинание» это, повторенное многократно тысячами голосов, наполнило собой все пространство, и у Карины перехватило дыхание. Вот она, воплощенная мечта Бабушки Баии. Прямое свидетельство того, что великая жертва ее предков была не напрасна. Ради таких моментов можно стерпеть даже вечное заточение в стенах Зирана. Можно научиться жить и так…

Публика все еще продолжала скандировать «заклинание», когда один из служителей вывел на сцену великолепного жеребца мастью чернее полуночного неба. Карина простерла руки к прекрасному животному.

– Пришло время возжечь огонь, в котором сквозь века отразится путеводный свет Великой Матери, ниспосланный народу для победы в той великой, последней битве. Но прежде – благодарственная жертва Всеблагой Богине Богов за тысячелетний покров благодати!

Служитель подал принцессе клинок длиною почти с ее предплечье, и она шагнула навстречу жеребцу, невольно любуясь глянцевым блеском его крупа и нежным взглядом больших карих глаз. В царских конюшнях он издавна пользовался особой любовью и популярностью, люди специально приходили посмотреть на него, и теперь сердце отчаянно колотилось у девушки в груди. Спокойно. Когда все закончится, мясо и шкура прекрасного зверя будут использованы с толком. В конце концов, при замке Ксар-Алахари всегда выращивали домашний скот на убой, Карина знала это с детства. К чему колебаться?