Розанна Браун - Песнь призраков и руин [litres]

– Великолепно. А теперь ты свободна. Возвращайся к себе и изволь оставаться там, пока не придет время выполнять утренние обязанности. И об этом разговоре ни звука.

Амината вскинула брови:

– Но вы не должны спускаться в Нижний город одна. Возьмите хоть одного Дозорного…

– Это приказ.

На горничную этот тон не особо подействовал – она, казалось, изготовилась возражать и дальше, и в другое время Карина, вероятно, только приветствовала бы такое страстное проявление дружеского участия и беспокойства за нее. Однако сейчас она обдала Аминату ледяным взглядом, и под ним та все же опустила глаза.

– Разумеется, ваше высочество.

Принцесса не стала даже дожидаться, пока погаснет тусклый свет в проходе между двумя их спальнями, – сразу нырнула в манящую тьму.

В пределах стен Ксар-Алахари издавна существовала разветвленная сеть скрытых ходов, ее проложили еще во время Фараоновой войны. Раньше, когда род Алахари был достаточно многочислен, чтобы заполнить отпрысками все комнаты, слуги пользовались этой сетью, чтобы сновать по замку и его территориям свободно, но не попадаясь лишний раз на глаза господам. Однако после Великого Раскола, истребившего почти всю царскую семью, задолго до рождения Карины, нужда в таком количестве прислуги отпала, и большая часть туннелей оказались заброшены.

По одному из таких забытых всеми проходов со всех ног неслась теперь Карина. Путь ей освещал лишь маленький фонарик, прихваченный из спальни. Принцесса держала его на вытянутой руке, стараясь прямо не смотреть на язычки мерцающего пламени. Каменные стены в силу своей природы приглушали все звуки, а темноты она никогда особо не боялась… пока вот не столкнулась с ней наедине лицом к лицу.

В конце концов хитрая система тайных коридоров исторгла ее из себя как раз у Внешней стены замка, и Карина без труда прошмыгнула наружу через первые попавшиеся служебные воротца. Двадцать минут спустя она легко и просто слилась с гурьбой пешеходов, пересекавших ущелье между Старым и Нижним городом.

Путь ее лежал к Речному рынку. Кругом гремел и бушевал Солнцестой. Девушка лавировала между ходуль одних бродячих артистов, уклонялась от снарядов, которыми другие перебрасывались с верещащими от восторга детишками (снарядами служили черепа некрупных животных). Тут и там влюбленные парочки ныряли под разноцветные пологи шатров, где гадалки предсказывали судьбу. Укротители зазывали прохожих прокатиться верхом на ручных звероящерах, у которых из ноздрей валил густой пар.

Откуда-то сверху лился прелестный мелодический перелив колоколов, барабанов и еще каких-то инструментов, Кариной не узнанных. Если каким-то людям в этой толпе и испортила настроение смазанная незадачливой принцессой Церемония Открытия, то они никак своего настроения не проявляли, а, напротив, гуляли шумно и с размахом. Уд девушка прихватила с собой просто для отвода глаз, на случай если в городе ей встретится кто-нибудь шибко наблюдательный из дворца, но сейчас ей больше всего на свете хотелось использовать его по назначению – достать из футляра, стать на углу какой-нибудь широкой улицы и играть, играть для прохожих, играть, как сотни тех уличных музыкантов, для которых это – хлеб.

Она пересекла осушенный канал, в лучшие свои времена успевший дать имя Речному рынку, и здесь перед нею открылось целое море палаток. Временное население Речного рынка непредусмотренным образом выросло после людского «прорыва» внутрь Зирана накануне Солнцестоя, и теперь Карине пришлось долго-долго петлять по бесконечным рядам полотняных сооружений – где размером с целый добротный дом, где – с сарай; где – цветов океанских волн, где – розовато-красных оттенков, где – ослепительно золотистых. Наконец Карина остановилась у ничем не примечательной скромной коричневой палатки – чуть пообъемней обычной крытой телеги. Точнее, примечательной была только одна деталь – флаг над нею: зелено-черно-золотое полотнище с изображением арквазийского геральдического кабана. Перед входом на деревянном табурете дремал один-единственный охранник с копьем. Из уголков его рта прямо на халат в черно-белую полоску стекала слюна.

Переодетая принцесса сперва легонько толкнула его ногой в голень, а затем, видя бесплодность своих усилий, больно пнула, и страж наконец проснулся с криком:

– Параметры соответствуют разрешенному стандарту!

– Рада за вас, но я здесь не по поводу палатки, – сообщила Карина. – У меня срочное послание из дворца для Афуы Боатенг, дочери посланницы.

Охранник подозрительно покосился на нее:

– Кто вы такая?

– Та, кто надеется, что ей не придется объяснять разгневанной принцессе, почему ее послание не доставлено по назначению. – Карина подняла руку с конвертом, на котором перед уходом предусмотрительно поставила печать материнским гербовым перстнем.

Охранник сглотнул, живо вскочил на ноги, попятился внутрь палатки.

– Сию секунду! Один момент! – и скрылся за пологом.

Карина в полной растерянности взирала на это жалкое сооружение. Выходит, делегация Арквазии предпочла гостевым апартаментам в Ксар-Алахари вот такое, с позволения сказать, жилище?!

Через несколько минут наружу высунулась головка Афуы. Глаза ее тут же полезли на лоб от изумления, но, прежде чем она успела открыть рот, Карина шагнула вперед и объявила:

– Вам письмо от принцессы! Приказано передать лично в руки.

Особое ударение на последнюю формулировку прозвучало так прозрачно, что Афуа все поняла, коротко кивнула и бросила охраннику несколько слов по-кенсийски. Затем девочка завела Карину за палатку, и они расположились в ее тени. Сейчас на Афуе был наряд гораздо скромнее, чем во время встречи кометы, – лишь желто-голубая полоска узорчатой материи на груди и юбка из рафии [26] Рафия – род пальм, растущих преимущественно в Центральной Африке. Из волокна их листьев и черешков плетется в том числе одежда. ниже колен. Волосы она закрутила в два облакообразных пучка. На талии сверкали яркие стеклянные бусы. Глядя на гостью снизу вверх, дочка посланницы приветливо улыбнулась:

– Привет! Как ваше самочувствие? Вернете мне мой бурдюк?

– Самочувствие – лучше. Нет, не верну. И у меня к тебе вопрос. – Карина поставила в памяти мысленную зарубку – надо кого-нибудь послать купить девчонке новый бурдюк. И, пожалуй, пони – за моральный ущерб. Дармовому пони любая будет рада. – И еще просьба. Об услуге. О помощи. Но прежде всего: что тебе известно о нкра?

Афуа как-то «неубедительно» рассмеялась и внимательно осмотрела Каринино лицо, от подбородка до лба.

– Никогда о таком не слышала.

– Слышала, слышала, – возразила принцесса не допускающим возражения тоном. Что-что, а уловки ребенка, пойманного на лжи, ей хорошо знакомы. – Ты упоминала о ней тогда ночью, перед появлением кометы. Кроме того случая, слово «нкра» встретилось мне лишь в одном месте – в «Книге усопших, дорогих сердцу»!