Розанна Браун - Песнь призраков и руин [litres]

Юноша покачал головой:

– Гостеприимство вашего щедрого дома не имеет равных во всей Вселенной.

Мвале Омар расхохотался, а вслед за ним – и все вокруг… Разве Малик сказал что-то смешное? Следует ли ему тоже засмеяться? На всякий случай он так и сделал – но, увы, лишь в тот момент, когда все остальные перестали. Как всегда, вышло только хуже. Лицо его залилось краской.

В конце концов, это всего лишь карнавал. Пирушка. Гулянье. Да, широкое, да, шумное, даже ошеломляет – но всего лишь гулянье. Если уж он от Идира ушел целым, то и здесь как-нибудь продержится.

– Чего вы ждете? Поднесите парню выпить! – Мвале Омар щелкнул пальцами, и кто-то из слуг сразу сунул Малику в руку кубок вина с приторно-сладким ароматом. От растерянности и боязни обидеть хозяина юноша осушил его целиком в два глотка. Вельможа снова раскатисто загоготал и встал на ноги.

– А мальчонка выпить не дурак! Видно, что знает толк в этом деле. – Сановник взял Малика за руку и потащил за собой к ярмарочной площадке. – Пошли, пошли, вас просто необходимо кое с кем познакомить!

Юноша успел бросить умоляющий взгляд на Лейлу, но ту уже увлекла в свой кружок стайка вельможных дочек и сестричек – всем хотелось расспросить об экзотических подробностях талафрийской жизни.

Мвале Омар по дороге велел подать Малику еще кубок – этот тоже был осушен залпом. Затем выяснилось, что Жизненного победителя «просто необходимо познакомить» буквально со всей городской элитой. Юристы и ученые, художники и мыслители замелькали перед глазами нескончаемым хороводом. Громкие имена сыпались как из рога изобилия. Малик и не пытался запомнить их в таком количестве. Серьезность титулов и должностей вступала в нелепое противоречие с легкомысленной пестротой костюмов. Один господин отрекомендовался заведующим кафедрой идеономии в университете, при этом не имея на себе ничего, кроме пятнистой накидки «под леопардову шкуру», таких же брюк и тапочек с бубенчиками.

Карины по-прежнему нигде не видно, отметил Малик, опрокидывая в себя третий кубок вина.

– А ее высочество собирается почтить своим присутствием карнавал? – как бы невзначай поинтересовался он у Мвале Омара, который уже бодро вел его за собой по лоточным рядам, а добрая половина царского двора семенила за ними.

Вельможа неопределенно фыркнул.

– Кто знает? Естественно, ей отправлено приглашение, но предсказывать, где наша принцесса в итоге появится, где нет, – дело крайне неблагодарное. – Он одарил собеседника какой-то блудливой ухмылкой. – А также с кем.

Малик густо покраснел и поспешил утопить замешательство в третьей – нет, в четвертой – или пятой? – винной чаше.

– Я вовсе не пытался намекнуть…

– Не нужно смущаться, мой друг. Я и сам в вашем возрасте слыл первостатейным ходоком, и, доложу вам, в Лазурном саду мое ложе никогда не оставалось холодным. Если как-нибудь между делом ощутите потребность в развлечениях… скажем так, более потайного свойства, буду рад поделиться сведениями о подходящих местах. Даже составлю компанию. Я их в Зиране знаю наперечет. И сам в некоторые до сих пор заглядываю.

– Нет-нет, я хотел сказать, я… – Не прошло и получаса, как Малик почтительно раскланивался с женой этого сластолюбца, а тот, гляди-ка, уже зазывает едва знакомого юношу с собою в бордель. Впрочем, юноша этот заранее решил вести себя на карнавале смелее и раскованней, поэтому опять подавил стыдливость, промямлив что-то вроде «сами знаете, как это бывает».

Вельможа пришел в восторг и чуть не застонал:

– О, как же вы напоминаете мне меня в молодости! Между прочим, знаете, на прошлом Солнцестое я пришел вторым! – Он хихикнул. – По такому случаю, может, потешите старика и расскажете, как вам удаются все эти дивные фокусы? Иллюзии? Ну, как на втором испытании.

И снова Малик решил воспользоваться удачно найденным приемом – сказать правду:

– Я просто тку их из воздуха. С помощью магии.

И снова сработало: правда была встречена взрывом хохота. Когда он утих, Мвале Омар сам пустился в довольно рискованные с точки зрения спортивных правил рассуждения о задымлении, о системах зеркал, шкивов, о прочей «обманной» амуниции – в общем, Малик был рад хоть на время выйти из фокуса всеобщего внимания. Люди склонны верить тому, чему хотят верить, согласно своему образу мыслей и воспитанию. Ни один разумный человек не пожелает оказаться уличенным в магических «предрассудках».

Однако сама мысль о масштабах созданного им мира видений вдруг вызвала в Малике мощный прилив волшебной энергии… Только бы удержать ее под контролем сейчас! Только бы не сорваться… О боги, как жаль, что остальные родные, кроме Лейлы, не видели его на сцене. Мама расцвела бы от гордости. Папа… Папа, ни разу в жизни не похваливший его… Как здорово было бы доказать ему , продемонстрировать, на что способен его сын! Ну а Надя бы…

Надя…

Желчь подступила к горлу. Опять Малик забыл о ней, о ее спасении – на сей раз в круговороте Полупути, купаясь во внимании и лести придворных!

– Прошу меня извинить. – Он наконец решительно высвободил руку из тисков Мвале Омара и торопливо, хотя и на нетвердых ногах, заковылял к самому дальнему и темному концу карнавальной зоны.

Наконец Малик оказался один, и его сразу вырвало всем употребленным до этого – прямо на корни какого-то дерева. Отерев рот тыльной стороной рукава, юноша тяжело застонал.

Как смел он отвлечься в мыслях от Нади хоть на секунду?

– …уступить место мальчишке из такой семьи, о которой никто и не слышал?!

– Вы не допускаете, мама, что он просто талантлив? Самородок.

Малик замер. Голоса Дрисса и Мвани Зохра меж тем приближались, и разговор они вели, по всему видать, не из тех, что предназначались для его ушей. Но деваться все равно было некуда.

– Самородок – не самородок, мне плевать, – отрезала Мвани Зохра. – Ты обязан обойти его.

– Но разве уступить победу на Солнцестое позорно?! К тому же я вовсе не уверен, что хочу…

Звук удара плоти о плоть пронзил воздух. Малик содрогнулся и инстинктивно прикрыл руками голову.

– Эгоист! Не смей говорить мне такого! – Мвани Зохра произнесла это тихим голосом, но в нем сквозила угроза. – А теперь, будь любезен, иди и займись наконец делом. Найди принцессу. Если слухи не врут и она вправду как-то сама подстроила этот сумасшедший триумф Жизненного победителя, то, видят боги, тебе надо спешить. Завоюй ее расположение. Очаруй ее. Хвала небесам, это несложно. Ума ей не досталось от матери и вполовину.

Одни шаги после этого торопливо удалились, другие спустя несколько мгновений приблизились к са́мому укрытию Малика. Он выпрямился во весь рост – как раз вовремя, чтобы рассмотреть пылающую и вспухшую щеку Дрисса, ураганом пролетевшего мимо. Искреннее сочувствие к конкуренту переполнило сердце Адиля. Интересно, как отреагировал бы Дрисс, расскажи он ему, что понимает, каково это – жить с родителем, который вечно тобою недоволен. Но прежде чем Малик успел открыть рот, Дрисс скривил губы в глумливой усмешке: