Розанна Браун - Песнь призраков и руин [litres]

Горестные крики Нади снова зазвучали в ушах Малика, но как он ни пытался выхватить свой Призрачный Клинок – не выходило. Рука почему-то останавливалась.

– Надо просто ждать. Кто-нибудь наверняка нас найдет, – крикнул он Карине.

По мере их приближения к центру города мертвых все неумолчней становился гул. Темный народец не появлялся – вероятно, потому, что они все еще были прямо под за́мком…

– Никто нас не найдет. Это невозможно. Единственный «ключ от фонтана» – у меня, – бросила через плечо принцесса. – Наша единственная надежда – найти выход здесь, в некрополе. Если, конечно, ты не собираешься добираться до Ксар-Алахари, плывя вверх против течения по реке.

Если это правда, то без нее , одному, ему точно не выбраться. Так какой смысл убивать ее здесь, если он сам не выживет и не докажет Идиру, что выполнил поручение?!

Нет, пока Малик нуждается в принцессе, самое разумное – сдувать с нее пылинки. Но именно пока. По этой, и только этой причине основной план следует отложить… Вероятно, если повторять это объяснение про себя раз за разом, ему самому будет легче в него поверить.

Тут они вышли на какую-то площадь – очевидно, рыночную, судя по рядам прилавков и лавок по всему периметру. К тому же, к величайшему изумлению Малика, здесь, в отличие от пройденных ими улиц, обнаружились люди. Он приблизился к одному из прохожих – и тут же отпрянул с криком.

Те, кого он принял за людей, в действительности оказались трупами! Вели они себя при этом совершенно как живые и занимались делами, свойственными живым: внимательно осматривали окаменелые фрукты на лотках, мыли омертвелые поверхности прилавков, качали на руках мертвых детей. Одежды у всех превратились в лохмотья, очевидно, очень давно, и только потертые золотые бляхи да выцветшее шитье давали отдаленное представление о том, как выглядели эти роскошные наряды много эпох назад.

Отбегая в сторону, Малик вдруг споткнулся о собственную лодыжку и повалился на землю. Карина соизволила остановиться, обернуться и подать ему руку.

– Где мы? – спросил Малик, подавляя приступ тошноты.

– Кеннуанцы верили: все и вся, что кладется человеку в могилу, останется с ним в загробной жизни, – объяснила Карина. – Конечно, они не могли отправлять туда своих фараонов, почитавшихся за земных богов, в одиночестве. Для сопровождения и обслуживания в жертву после смерти господина приносились его рабы.

Голос ее звучал ровно и бесстрастно, но в глазах полыхал гнев дикой силы – Малику оставалось только радоваться, что он направлен не на него.

Приняв протянутую руку и вставая на ноги, юноша стал разглядывать огромную замысловатую фреску за спиной у принцессы – на стене здания, похожего на храм. Серия рисунков простиралась на несколько этажей в высоту и рассказывала историю Оджубайской пустыни, от докеннуанских кочевников до появления кометы, возвращающейся раз в пятьдесят лет. Однако в части, посвященной основанию Зирана, Малик узрел нечто, о чем раньше никогда не слышал.

Зиранские исторические хроники и картины глухо умалчивали о Царе Без Лица. Ни один рассказ о тех временах не содержал подробностей о том, кем был человек, которому удалось сначала завоевать, а потом утратить доверие Баии Алахари.

Но здесь, в зловещем блеске этой гробницы величиной с целый город, древний царь представал в полном виде – то есть с лицом, и лицо это уже много дней преследовало, мучило Малика, вставало у него перед глазами, стоило только их закрыть…

Лицо Идира.

Малик покачнулся, словно от удара, и в ужасе чуть не призвал на помощь Призрачный Клинок. Везде на фреске рядом с Баией Алахари находился Идир – разумеется, в человеческом обличье, с белыми волосами. Идир и Баия бок о бок в бою. Чуть ниже Идир и Баия – гордые родители, а между ними двое детей с такими же серебристыми шевелюрами, как у Карины. На следующей картинке ребенок, правда, остался только один…

Наконец-то фрагменты мозаики в голове у Малика сошлись: близкое знакомство с древней царицей, обнаруженное обосуме тогда, накануне Солнцестоя; его жгучая ненависть, смешанная со скорбью, в отношении Зирана как города и как явления.

Безумие, бессмыслица – но факт! А с фактом спорить бесполезно.

Идир и был Царем Без Лица.

И все Алахари после Баии, вплоть до Карины, – его потомки. Выходит, царская семья и темный народец – в родстве между собой.

Малик бросил быстрый взгляд на принцессу, которая, в свою очередь, открыв рот, созерцала храм.

– Нашла!

Издав этот возглас, она, однако, указала не на Идира, а на крышу, через край которой целыми охапками свешивались цветы кроваво-красного цвета. Девушка очертя голову метнулась по направлению к огромному зданию, видимо, нимало не сомневаясь – или не отдавая себе отчета? – в том воздействии, какое должна оказать на всю ее жизнь поразительная фреска.

У Малика закружилась голова. Эта Карина, значит… не человек? Не на все сто процентов человек, во всяком случае. Короче говоря, одним богам известно, что она такое. Он уверен только в одном: окажись он на ее месте, непременно захотел бы, чтобы хоть кто-то рассказал ему всю правду о предках. Однако если этим кем-то для нее станет Малик, то придется объяснить, откуда он знает Идира, и, в общем… все это для победителя знака Жизни явно плохо закончится.

И кстати, если Злой дух в самом деле – прямой пращур Карины, почему он хочет ее погубить?!

– Ваше высочество! Постойте! – возопил Малик.

– Мне надо сорвать один такой цветок!

– Поглядите на стену! Это же Царь Без Лица!

– Ну и что, кому он нужен? Его давным-давно нет на свете!

Они миновали группу навеки застывших детей, как бы играющих в навеки застывший мяч. В каждом из окаменевших лиц парню мерещился образ Нади, и он едва сдерживал слезы.

– А как насчет всех этих людей? – Метка успела занять свое обычное место у него на ладони, готовая в любой момент обратиться смертельным оружием. – Они тоже «не нужны», потому что их «давным-давно нет на свете»? И на тех, что сотнями каждый день гибнут, пытаясь пересечь пустыню, вам тоже плевать? И на жертв нескончаемых бедствий в Эшре?

– Ты… Вы ничего не понимаете, – прошипела Карина, ускоряя шаг.

Отблески золотого сияния на серебристых волосах придавали ей какой-то неземной, сверхъестественный вид.

Ощущение неполноценности, никчемности, испытанное Маликом, когда Мвали Омар чуть не прибил Боади, вернулось к нему. Он ускорил шаг и уже несся рядом с принцессой. Землю под их ногами теперь устилали какие-то чешуйки цвета морской волны, но Малику было не до них.

– Как же мне понять, коли вы ничего не объясняете? Что случилось?

– Ничего не случилось!

– Тогда почему вы все время куда-то убегаете?