Валерий Сабитов - Ард Айлийюн

— Да… — со вздохом сказал губернатор, — Верно, Остров мой не лучшее место для хороших людей. Да и для нас. Думаю, вскоре сможем переселиться. А тут будет военно-промышленная база. У вас имеется военная промышленность? Неважно… На запад отсюда есть приличное место. Голубая бухта, как называют местные аборигены. Аборигены пока упорствуют. Они утверждают, что вся земля, — Ард Ману, да? — принадлежит айлам. То есть вам, что ли? Если так, то вы явились в самое время. Сразу и оформим акт передачи. Продажи, если хотите…

Сандр осмотрел свиту императора, заглянул каждому в глаза, нахмурился и ответил:

— Нет. Мы не имеем ни права, ни желания… Ард Ману не продается. И да, он принадлежит айлам.

Бледные щеки губернатора стали белыми, глаза сузились.

— Что вы несете всякую путаницу!? Раз вы айлы, то прошу во дворец, там все и оформим.

Сандр терпеливо продолжил разъяснение:

— Мы айлы. Но мы не все айлы. Мы всего лишь оперативный отряд. Необходимо согласие всего населения Арда Ману. Всех без исключения. До единого.

Красный из свиты выступил снова.

— Я вижу, ты командир. Посмотри кругом. Ты стоишь на нашей земле, а говоришь как хозяин. Тебя не спрашивают. Тебе предлагают…

В беседу вновь вмешался Нур:

— Этот остров не ваш. Хоть вы здесь и живете. Временно живете. Думаю… Уверен, вам придется покинуть его. И вернуться туда, откуда пришли.

Настала общая пауза, нарушаемая рокотом волн, скрипом невидимых отсюда построек и шумом холодного влажного ветра. Паузу прекратило общее восклицание императорской свиты:

— Что-о!??

Но губернатор властно и резко поднял руку. И мягко сказал:

— Ничего. Решим. В процессе… А вы неплохо выглядите, айлы. Почему среди вас я не вижу женщин? Знаешь, командир, — обратился он к Сандру, просверлив прищуренным взглядом Нура, — Есть у меня подруга. Императрица… Была когда-то царевной-лягушкой. Да теперь — жаба жабой. И шкуру уже не скинет, тяжела стала шкурка, к костям приросла. Возьму я себе жену-подругу из ваших женщин, светлую да тонкую… Вот и будем решать вопросы по-родственному, по-семейному…

Пауза сосредоточилась на оперотряде. Общие семейные перспективы потрясли айлов. И Джахар, морщась больше от какофонии звуков, чем от дурных запахов, сказал:

— Такой мир между нами невозможен.

Император рассмеялся. И спросил:

— Так вы хотите войны?

И Нур ответил:

— Для обретшего понимание Истины наилучшее состояние: ни войны, ни мира. С теми, кто не желает обрести такого осмысления.

Сандр рассмеялся, радостно и восторженно. Ай да Нур, какой же молодец! Император сузил взгляд до минимума.

— А ты, юный да скорый, успел обрасти пониманием? Во всем?

— Нет, не во всем, — с улыбкой отреагировав на смех Сандра, ответил Нур, — Такое невозможно. Но, — достаточно вступить на этот путь. И сделать единственным. Дальше дорога сама поведет.

— Это в смысле: сапоги дорогу знают? — с ехидным смешком спросил стоящий с краю свиты маленький и пузатенький.

Сандр уяснил: эти «люди» не способны понять сказанного Нуром. И мыслеобщение с ними невозможно, ибо сознание имперское ущербно и поверхностно. А напряжение нарастало, контакт не получался, и Сандр мысленно приказал отряду быть готовым к любому исходу встречи. Свою мысль добавил Нур: «А перо Роух мы вернем в любом случае!» Но обстановку разрядил мальчик, уверенно пробравшийся вперед сквозь свиту. Судя по богатому и опрятному одеянию, из высших кругов Острова. Или даже Империи. Глаза его светились таким любопытством, что айлы размякли. Пыл свиты тоже улегся, они не знали, что и как делать в текущей ситуации.

А мальчик, смотря на отряд, восторженно произнес:

— Вот и вы… А я слышал, вы из цветов рождаетесь. Правда?

Ангий вдруг расцвел встречной улыбкой: проявилась профессиональная близость к детям. И сказал так мягко, что всех удивил:

— Почти правда. Но не совсем… Мы появляемся в мир среди цветов. При спокойных лунах и ярких звездах, — так рождается айл… А ты разве не так явился?

Мальчик погрустнел и ответил:

— Я не помню. Тут нет лун, звезд и цветов. Они все там, за Калиновым мостом.

Император положил руку на голову мальчика и погладил ее как-то механически. И сказал, сосредоточенно подбирая слова:

— Мы не айлы. Мы — люди. И у нас все делается по-человечески. И рождение, и смерть. И то, что между ними, ха-ха…

Смешок вышел нервный, почти истерический. Ангий, уяснив слова императора, но его самого исключив из поля внимания, смотрел на мальчика и продолжал:

— Смерть по-человечески… У нас нет кладбищ. Как то, что вы соорудили на берегу. Приходит определенная ночь, и мы уходим из мира вместе с нашими телами. Но прежде мы прощаемся с родными и друзьями, с цветами. С деревьями, водой, камнями…

— И с цветами?! — восхитился мальчик; лицо его разгорелось, глаза расцвели, — Вы умеете говорить с цветами?

Император отнял руку от головы мальчика и сказал строго:

— Придет время, и ты все узнаешь. А пока… Займи свое место. У меня переговоры.

Мальчик неохотно удалился назад за свиту. А император заговорил с Сандром, смотря на него суженными глазами:

— Здесь, — имперский дух. Извольте помнить! В этой земле мои люди положили свои кости. А коли так, то по завету предков, земля эта наша. Да, та земля, на которой пролилась наша кровь, — наша земля! Слово предков священно. И потому знамена наши красные… Прошу крепко помнить! Я ухожу. Продолжим беседу во Дворце. Вас проводят, покажут остров, как мы живем…

Экскурсоводом оперотряду определили лицо из свиты. Лицо, обладающее особыми обязанностями и полномочиями.

— Жрец, монах, управдом… Имя, — Назар, — с хитрой улыбкой представился он и задымил громадной сигаретой, — Впрочем, зовите как хотите. От меня не убудет…

И жрец закашлялся, приведя в колыхание спрятанный за обширной черной рясой объемный живот. Ангий посмотрел с состраданием на побуревшее от кашля лицо и спросил:

— Зачем вы курите? Сигареты, — это ведь вредно?

За жреца ответил Нур:

— А им курить полезно. Сигареты создают внутри организма такие вкус и запах, что извне они уже ничего не воспринимают. Покурил — и можно хоть в центре свинофермы спать. Отвратительного для них не существует. Ведь так, жрец?

Назар успел откашляться и сплюнул под ноги сгусток серо-сизой мокроты. И отвечал уже уверенным проповедническим басом:

— Так, сын мой, так. Для нас всё едино, что чёрт, что ангел. Было бы чем закусить. Но прошу…

И он, подобрав полы далеко не свежей рясы, опоясанной на животе растрепанной веревкой, заторопился вперед, на подъем. Сделав шагов пятьдесят по скользкой и замусоренной почве, отряд оказался на верхней точке Острова, перед водохранилищем, обложенным по краям необработанным камнем. Справа высился храм под металлическим на вид куполом и башня рядом с ним. Оба строения сооружены из щебня, связанного бетоном. На южном берегу водохранилища — обширное здание, возведенное из дерева. С десятком колонн, покрашенное в зеленый и синий цвета, оно, несомненно, императорский дворец.