Валерий Сабитов - Ард Айлийюн

И он добавил для Сандра:

— Что, командир, есть сомнения? Все-таки придется ликвидировать заповедник Тьмы… Могут ведь притянуть подобных себе. Их пока несколько десятков. А пойдут сотнями, Арду Ману придется несладко.

Нур, преодолевая детский страх, попытался увидеть во тьме Провала знакомое лицо Нечто. Но пустота не показывала ничего и никого. Вынырнув из сгустившегося тумана, к жрецу подошли двое и принялись шептать ему в оба уха. Всё те же пятнисто-зеленая униформа, грязные сапоги, серые лица. Жрец покачал головой и они исчезли в направлении Дворца.

— Я вам покажу, как живут рабочие из материка, — предложил Назар, с опаской посматривая на Провал. Он к нему и не приблизился.

— И самогонный завод покажи! — неожиданно добавил Анкур, — Нур, они там так хитрят! Себе делают очистку, а в барак рабочим дают неочищенную. Одну называют «святой водой». Почему она святая, Назар? Другую — «шайтан-водой».

Жрец пошевелил губами и с трудом выдавил из себя несколько слов:

— Тяпа, думаю, тебя во Дворце заждались…

— Я не Тяпа! Я — Анкур! И нигде меня не заждались. Мне с айлами лучше, чем с вами. Шел бы ты сам в свой Дворец. А экскурсию мы и без тебя закончим.

Глафий расхохотался.

— Так их, Анкур! Значит, жрец, святую воду потребляешь? Из фляжки? Святой коньяк? А для народа шайтан-вода?

Барак для рабочих не отличался от казармы для своих. Грязь, полусырые матрасы на двухэтажных лежбищах. Только народ иного сорта и в иной одежде. Белые цифры, как на часах в храме, на стеганых ватных куртках спереди и сзади удивили. Поскольку роль гида от Назара перешла к Анкуру, он объяснил:

— Номера на фуфаечках, — очень удобно. Вместо имени. Запомнить легко, не перепутаешь.

Преодолевая отвращение, Сандр шагнул внутрь барака. Жрец, помня о змее, к двери не подошел. Внутри, — тот же мрак, с некоторыми отличиями. Анкур не любит жреца Назара. И потому сразу указал на угол слева от входа.

— Святой угол. Назар их везде устраивает. Там под пылью образ. Картинка лица святого. У нас художник есть. Но я и сам могу не хуже нарисовать. Даже лучше. Эти образы пауки очень любят. Видите, все в паутине?

Действительно, паутина плотно обволокла дощечку с портретом. Да, пауков предостаточно.

— А вот тут, на стене, видите? Шкура василиска. Для Назара сушат. Он за такие шкуры двойной паек шайтан-воды выдает.

— А зачем тебе змеиные шкуры? — поинтересовался у жреца Арри.

— Василиск — не простая змея, — отхлебнув из фляжки для поддержания духа, сказал Назар, — А царская. Шкура станет украшением императорских корон. И сделает власть имперскую вечной. Столь велика сила василиска, освященная мною…

— Тобою? — улыбнулся Джахар, — Но ведь внутри тебя нет никакой мелодии… Как ты можешь что-то облагородить?

— Конечно! Ничего он не может! — подтвердил Анкур, — Это у него еще одна государственная тайна. Они планируют развести побольше василисков и сделать их своим войском.

— Войско? Против кого же? — спросил Ангий, — Ведь они ядовиты, не так ли?

— Против того, кого они боятся больше других. Против айлов. Против вас, — раскрыл государственную тайну Анкур, заставив жреца побледнеть.

— Серьезное войско, — сказал Сандр, — Ваши василиски много сильнее той змеи, что грозила твоей жизни, Назар. Не боитесь, что они обратят яд против вас?

Но жрец Назар не хотел продолжения диалога. Да и не мог его продолжать: мозг потерял остатки упорядоченных мыслей. Не в последнюю очередь под воздействием святой воды из фляжки. И Сандр обратился к мальчику:

— Что ж… Анкур, веди нас дальше…

Но пришлось задержаться. В барак вошли трое рабочих, усталых и полупьяных. И принялись будить новую смену. Айлов не заметили.

— Они из мастерских, — пояснил Анкур.

Сандр проводил их взглядом и посмотрел на Нура. Да, на самом деле: такие труженики уже не обитатели Арда Ману. Они — зомби-рабочие, ни на что иное не способные. В прежнее бытие не вернутся и под принуждением. Островной трудовой ритм для них единственный способ существования. Рабочая смена, визит в столовую за порцией шайтан-воды и кормёжкой, сон в бараке и снова по кругу. А сон, — без сновидений, в пьяном кошмаре.

Отряд отошел от барака. И тут же, шагах в тридцати, совершенно ниоткуда возникло странное существо: обросшее шерстью, туловище наполовину скрыто рваной хламидой, на остроухой голове рожки, вместо сапог — натуральные копытца. Существо блеснуло круглыми зелеными глазками и метнулось к Назару. И заговорило визгливо:

— О друг мой домоправитель! О драгоценный Назар! Я ищу тебя по всему Острову, а ты тут с айликами прогуливаешься… Пойдем, новости есть. С тебя — сто грамм и огурчик…

— Не бойся, Нур. Это собутыльник Назара. Пан Сатир. Так его зовут. Но он не страшный. Даже меня боится.

Сатир сверкнул зеленым взглядом на Нура, скользнул по айлам и, ухватив жреца за полу рясы, увлек в сторону. Сандр отметил, как мгновенно напрягся Нур.

— Пан Сатир? — Нур внимательно смотрел на уходящих в туман Назара и Сатира, — Это — демон. Дух Острова. Злой дух, Анкур. Маленький, но злой.

— Злой… добрый… — протянул Анкур, — Я понимаю. Добрый — как айл. А злой — как Назар. Правильно?

Глафий всё-таки не выдержал местного аромата:

— Добрые айлы! Мой юный бравый друг Анкур! А не пройти ли нам к берегу? Не так уж и далеко, а? Подышать хоть чуток. Иначе…

Анкур тут же согласился:

— Я и сам хотел. Тут рядом моё любимое местечко. Пойдемте.

И ухватил Нура за руку.

— А он тут не один, Пан Сатир. У него свои друзья. Они тоже не люди. Леший, Яг-баба, Водяной… Наверное, они тоже демоны.

Берег принес некоторое облегчение. Шторм утих, туман на побережье рассеялся. На песок и камни медленно накатывают тяжелые, ртутные на вид волны. На сером песке, привалившись спиной к камню, сидит островитянин в униформе. Рядом — три удочки, нацеленные на улов.

— Ярёма! — воскликнул Анкур, — Почему ты здесь, Ярёма?

Рыбак медленно повернул голову. Увидев рядом с Анкуром айлов, он резко вскочил и сделал неуверенный шаг вперед.

— А это кто с тобой? — спросил он.

— Айлы. Пришли посмотреть, как мы на острове живем. Ты как живешь?

— Я? — Ярёма, похоже, не понял вопроса, — Айлы? Нет, я не смогу вас нарисовать. Слишком много цветов, много яркого. Нет. Да и легкие вы какие-то. Зачем ты их привел ко мне, Тяпа? У меня творческий кризис, и я в тоске.

— Ярёма — наш художник, — пояснил Анкур, — Называет себя придворным живописцем. Как будто есть еще и другие, не придворные. Ты ловишь рыбу, Ярёма? И как?

— Никак, Тяпа. Нужна лодка, но Назар-ключник не дает. Попросишь его за меня? Рыбки хочется. Свежей.

Нур вдруг торжественно продекламировал:

— «И сын вырос в сильного и удачливого охотника. Он умел распутывать следы всех лесных зверей, соболь не обходил его ловушек, медведь подставлял убойное место его оперенным стрелам».