Мария Капшина - О верности крыс

— Я весь внимание, — сказал герцог, щурясь от льющегося в окно света. Ортар погладил рукой лаковый подлокотник.

— Я думаю, вы и так знаете, на что сейчас похож Кадар, — сказал он, укладывая руку и поднимая глаза на ол Каехо. — Со смертью нок Шоктена те роды, что чуть посильней, повадились звать друг на друга гартаоэ. Нок Эдол не слишком рад этому обстоятельству, и пытался навести порядок.

Ол Каехо слушал с выражением вежливого внимания на лице.

— Некоторые подумывают сейчас позвать на нок Эдола Империю.

Ол Каехо по-прежнему молчал, не выказывая никакой заинтересованности.

— Мне пришла в голову мысль позвать Империю против всей швали, которая бродит сейчас по восточному и южному Кадару, — сказал Ортар. Ол Каехо неопределённо хмыкнул. Ортар подержал паузу немного.

— В Кадаре сейчас собирается большая армия: силами нок Шоктенов, нок Аджаев, крупных банд наёмников и гартаоэ. Я знаю, в какой день, где, куда и в каком порядке они планируют наступать.

Ол Каехо по-прежнему молчал, но теперь совсем иначе. Он перевёл глаза на наёмника — очень пристальные, изучающие. Ортар смотрел прямо и спокойно.

— И вы приехали сюда, чтобы подарить эту информацию мне? — задумчиво спросил ол Каехо.

— Не думаю, что мне удалось бы поговорить с ол Тэно напрямую, мне нужен посредник, — сказал Ортар. — И, разумеется, не подарить. Я редко что-то делаю даром.

Ол Каехо ухмыльнулся.

— А что мне мешает выбить у вас информацию бесплатно?

Ортар улыбнулся широко и беспечно.

— У вас нет на это времени.

Ол Каехо внимательно смотрел на него пару мгновений, потом ухмыльнулся снова.

— И сколько вы просите?

Ортар положил руки на стол и начал:

— Вы убедите ол Тэно, во-первых, заключить союз с нок Эдолом. Во-вторых, союз с городами на побережье Науро. Даджата, Шайент, Эгзарт, Эгзаан. С нок Эдолом вам придётся договариваться отдельно. От лица городов заключить договор уполномочен я.

Ол Каехо молчал какое-то время, но напряжения в тишине не чувствовалось. Ортар смотрел в окно. Оно, похоже, выходило на обрыв, и ниже скала спускалась прямо в реку. Дострелить сюда, надо думать, неоткуда. Забраться — тем более. Разве что по спущенной наружу верёвке, и на виду у всех прохожих. При таком раскладе и верно можно позволить себе роскошь окон наружу, а не во внутренний двор, и непомерно широких. Вот отапливать эту комнату наверняка сущее наказание. Впрочем, от этой беды страдают все толстостенные каменные здания.

А вид был хорош даже отсюда; от самого окна он наверняка открывался ещё лучше: на холмы с редкими деревьями и выходящим кое-где на поверхность камнем. Между валунами, между рощами, над каменными залысинами стелился ветер, оставляя за собой быстро тающий след примятой травы. Над краем дальнего леса, высоко в линялом небе неподвижно распластал крылья ястреб. В окно ворвался вдруг ветер, бросая в комнату пушинку осота и дальний резкий крик птицы.

— Города — это я понимаю, — сказал ол Каехо. — Но что вам за дело до нок Эдола?

Ортар рассмеялся, откидываясь на спинку кресла. Ответил с удовольствием:

— До нок Эдола есть дело вам, лорд герцог. Если Империя не успеет разбить эту армию мародёров, война затянется, и я вам ручаюсь, она переместится в Тиволи. А это уже подозрительно близко к вашим окнам. Мне вот не нужна война на побережье. Вам нужна война здесь?

_________________________

(2289–2307)

Сойвено о-Каехо

2289 год, 13 день 1 луны Ппд

Сойге

— Птиц! Птии-ца!

— А?

— О чём задумалась? Красивое небо, правда?

— Дождём опять пахнет, — задумчиво сказала Птица. — Чем бы таким чехол пропитать, чтобы он, зараза, не промокал?

— Птиц! — рассмеялся Вен. — Ни капли романтики!

— Какая может быть романтика с сырой тетивой? — деланно возмутилась Птица. Вен хмыкнул.

— Так он же у тебя, вроде, непромокаемый. Чехол.

— Угу. Первые полчаса…

Они сидели на берегу, доедая с тряпицы круглый, утром прихваченный с кухни хлеб, обсыхая и подставляя лица мягкому предполуденному солнцу. Внизу, под берегом, бежала река. Керра текла с Цонга, и большую часть пути — по относительно плоскому сойгийскому герцогству. Но успокаиваться не спешила. К тому времени, когда она добиралась до окрестностей Кааго, река делалась уже не настолько бешеной, как наверху, где её стискивали с двух сторон плечи хребтов. Но переходить её вброд всё равно не стоило — как считали взрослые. Это было вполне возможно, но решительно бессмысленно. Ведь можно же подняться чуть выше или спуститься чуть ниже и воспользоваться мостом. Дети в реке, конечно, плескались. Деревенские — делая вид, что заняты стиркой. Вен и Птица от них не отставали, хотя плескались обычно дальше, за излучиной, где редко кто бывал.

Что бы там ни говорили ленивые и слишком осторожные взрослые, горные и предгорные реки довольно спокойно можно переходить вброд, при условии, что вода не поднимается до пояса. Горные речки нешироки и неглубоки, это не степные громадины, которые со стороны кажутся почти неподвижными. Но горная речка и по колено глубиной, разлившаяся шагов на пятнадцать-двадцать — тоже не подарок. Она лупит под колено со всего маху, выбивает из-под ноги опору, а ногу из-под тебя… Выше в горах ещё и вода в ней немногим холоднее снега, так что ноги леденеют до ломоты почти моментально. В предгорьях реки чуть смирней, и их воду успевает немного прогреть солнце.

По таким неглубоким речкам в предгорьях очень увлекательно сплавляться тайком от родителей. Прыгнуть в стремнину и позволить воде тащить тебя вниз. Тут главное — держать голову над поверхностью, а плыть особо и не надо: течением и так вынесет. Правда, ссадин заработать о донные камни можно — только мигни. Поэтому мигать некогда, а нужно следить за дном, держать его пятками на расстоянии, то ли прыгая, то ли летя в потоке, чуть отталкиваясь от камней — по возможности ногами. Но можно и руками, руками всяко лучше, чем головой.

А посреди реки поднимается здоровый валун, брошенный сюда давным-давно для смеха кем-то из Вечных. Стремнину этот валун режет на два хвоста, и если удачно вывернуть прямо за камень, то можно отдышаться: там мельче, и вода почти спокойна.

Позади отфыркивался Вен.

— Дальше пойдём? — спросила Тидзо, придерживаясь за тёплый валун. Очень хотелось вытряхнуть из уха воду, но прыгать на речном дне не хотелось. Здесь, конечно, за валуном, не острые камни, а мелкая галька и крупный песок, но всё равно особо не поскачешь по колено в воде. Вен проморгался и задумчиво сощурился вниз по течению. Там берега сходились ближе и поднимались повыше, дно уходило вглубь и течение ускорялось. Но этот прямой отрезок с быстрым течением не был длинным. Шагов через пятьдесят река довольно резко поворачивала вправо. Стремнина била под левый берег и закручивалась там в обратную сторону, отчего слева вымыло за долгие годы почти идеальный полукруг, который можно было бы назвать заводью, если бы не течение. Но остановиться и выбраться из стремнины там было несложно, надо только поймать момент, когда течение изгибается под глинисто-сланцевым берегом.