Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — император

Он засопел, посмотрел на меня исподлобья.

— Это оскорбление? Это чего она там томится?..

— Не знаю, — ответил я откровенно, — так говорил народ, а я, как король, учитываю его идиомы. Идиомы — это не брань, сэр Тамплиер.

Он поморщился.

— У вас все звучит как хитрая брань. Что с собой брать?

— Можно все, — ответил я, — кроме оружия и доспехов.

Он отшатнулся.

— Это голым, что ли?

— Без меча, — признался я, — тоже иногда чувствую себя голым, странно, да?.. Но тут уж ничего не поделаешь, благородный сэр. В утешение могу сказать, что без оружия и доспехов пойдут все.

Он смотрел неверящими глазами.

— Как это… все?

— Даже я, — ответил я. — Это вас как-то утешит?

Он запнулся, проглотил какие-то слова, снова уставился в меня бешеными глазами, словно стараясь понять, где же брешу по своему обыкновению нагло и бесстыдно.

— Если все, — проговорил он медленно и снова остановился, подбирая доводы.

— Вот и прекрасно, — сказал я бодро. — А вот одежды нужно побольше. Под нее нужно навертеть тряпок побольше, пойдут на факелы. Греческого огня тоже можете взять в емкостях, я распоряжусь. Наверняка пропустят. Но нести придется под одеждой. Главное — никакого оружия!

Он смотрел все еще в горестном непонимании.

— Но как же… драться? Вы же драться идете?

— Не просто драться, — сообщил я, — а на последний и решительный!.. На уничтожение врага в его же логове. А меч… точно не обещаю, но я постараюсь вам его добыть.

Он посмотрел исподлобья.

— Мне?.. За что такая честь?

— Я не сказал, — уточнил я, — что именно вам. Сперва, конечно, себе. Потом сэру Альбрехту, он по рангу выше вас, затем сэру Норберту… А потом уже и вам, ладно. Если не отыщется кого-то с зело длинной родословной.

Он поморщился.

— А вам не насрать на их родословные?

— Насрать, — согласился я, — но это между нами, паладинами. Перед Богом все равны, наделены правом голоса, могут избирать и быть избранными… Тьфу, что-то опять не туда занесло. В общем, если любой приказ… подчеркиваю, любой!., то тогда как бы да, вы ценный кадр…

Его лицо перекривилось, однако недоверие испаряется на глазах, прорычал гулко:

— Подтверждаю, что выполню любой ваш приказ, ваше величество! И клянусь в этим великой клятвой. Да накажет меня Господь, если нарушу хоть в малости.

Я сказал со вкусом:

— Прекрасно. Отправляйтесь к сэру Норберту и передайте, что вопрос решен. Он знает, что делать.

Он посмотрел исподлобья, подозревая, что все просчитано и разыграно так, как и должно быть, коротко поклонился и вышел.

В лагере снова поднялся шум, я поморщился, вышел. На залитом солнцем пятачке с крупных боевых коней слезают рыцари в белых плащах поверх доспехов, а на белом фоне ярко пламенеют огромные красные кресты несколько стилизованной формы.

Я с изумлением узнал брата Отто, который граф Шварцбург-Рудолыптадт из рода Кенисбергов, доблестного Зальм-Райнграфенштайна, барона Эттинга Гогенцоллерн-Зигмарингена в его дорогих доспехах из Вестготии, а также остальных рыцарей, верных уставу Ордена Марешаля.

Они увидели меня, выстроились, но не преклонили колена, рыцари Ордена не принадлежат к какому-то королевству.

— Брат Отто, — сказал я радушно, — барон Этгинг!.. Ого, да тут все мои знакомые или почти все… Рад вас видеть, братья!.. А как же охрана Тоннеля?

Брат Отто прямо посмотрел мне в глаза.

— Ваше величество, если вас ждет поражение, то какой Тоннель?..

Я ощутил неловкость, обнял дружески и сказал через его плечо:

— Братья, располагайтесь в лагере. Вам укажут хорошие места, хотя жить нам здесь точно не придется…

Зальм-Райнграфенштайн пробормотал тихонько:

— Хотя остаток жизни провести можем здесь.

Он поклонился и ушел вместе со всеми, кивнул внимательно наблюдающему за всеми Альбрехту.

— Граф, это цвет рыцарства Марешаля. Придумайте, как им распорядиться.

Он посмотрел искоса.

— Да? Я думал, вы уже придумали.

— Придумал, — признался я, — но надо же проверить вату квалификацию? Дорогой мой карась, вы же знаете, на что щука в реке?

В шатре не поместились даже лорды, я велел военачальникам собраться в центре лагеря, там большое и вытоптанное место, а сам остался за столом, вертел в ладонях медную чашу и зло вспоминал, что филигоны не пользуются предметами, а у нас даже птицы умеют отламывать тонкие сухие веточки и доставать ими червяков из глубоких щелей, куда не влезть самим, хотя, конечно, от этого людьми не стали.

Еще у нас, к примеру, бобры создают плотины, что филигоны вряд ли поймут, однако все равно волосы дыбом, когда пытаюсь только вообразить, каких вершин в состоянии достигнуть инстинкт приматов, у которого миллионы, если не десятки миллионов лет развития!

Возможно, для филигонов создать Маркус то же самое, что для бобров плотину, а для пчел соты?

В шатер заглянул Альбрехт.

— Ваше величество?

— Иду, — ответил я.

Яркое солнце заставило щуриться так, что сам ощутил себя филигоном. На площади перед шатром сплошной стальной блеск доспехов, в глазах рябит от пестрой одежды.

Я заулыбался широко и победно, король должен и обязан, посмотрел по сторонам отечески, а улыбка стала еще шире.

— Лорды, — произнес я с чувством, — мы еще не придумали, как с ними бороться, но время уходит.

Вполне возможно, филигоны набрали пленных уже достаточно для их непонятных нужд и вот-вот поднимутся в их проклятое небо…

Альбрехт быстро зыркнул на меня и сказал громко:

— Где их уже не достать.

— Вот-вот, — поддержал я, — и тогда все, конец, хана, амба. Армагеддон. Конец света и конец всему. Так что я отбираю добровольцев из добровольцев для самого рискованного предприятия на свете…

Лорды, что слышали о начале какого-то таинственного предприятия, что затевается помимо них, переглянулись в недоумении.

Барон Келляве пророкотал с достоинством:

— Ваше величество, вы нас обижаете! Мы все здесь явились по своей воле и готовы отдать жизни…

— Знаю, — прервал я. — Но, дорогой барон, мне нужен особый отряд. В первую очередь те, кто повинуется беспрекословно!.. Все будет висеть на волоске… и постоянно висеть. Только люди с высокой самодисциплиной…

Он подергал себя за усы и сказал с неуверенностью на лице:

— Мне понятно не все, но это ваш выбор, ваше величество. Кого возьмете в отряд, так тому и быть.

— Отлично, — сказал я. — Простите, дорогие друзья, но то, что я задумал, слишком непростое испытание…

— Ваше величество! — воскликнул граф Волсингейн воспламененно. — Мы все готовы сложить головы…

Я поморщился.

— Никто не сомневается, мой юный друг. Но мне нужны те, кто победит врага! А для этого нужно кое-что еще кроме умения красиво подставить голову под удар и умереть с именем любимой на устах.