Екатерина Мекачима - За тридевять земель [litres]

Василиса легонько улыбнулась.

– Знаешь, я сейчас тоже так думаю, – ответила она. – Но в Дален не хочу.

– Тогда, может, в Варгл?

Царица отрицательно покачала головой:

– Мне неохота никуда идти. – Василиса вздохнула. – Да и как ты представляешь такую прогулку? В окружении свиты прошествуем по ярмарке, а люди будут нам в ноги кланяться? – Царица усмехнулась.

– Давай переоденемся в простые платья и тайно покинем Теремной Дворец? – спросил царь и подмигнул царице.

Василиса легонько рассмеялась, и Веславу стало легче на душе. Царь очень тужил о том, что из-за военных дел он почти не уделял времени жене, а она с каждым днём всё больше чахла.

– Чтобы больше никогда не вернуться? – смеясь, уточнила царица.

– Думается, так ответить до́лжно было мне, – улыбнулся Веслав, и взгляд Василисы потемнел.

– Веслав, я хочу с тобой серьёзно поговорить, – со вздохом проговорила Василиса, и царь обеспокоенно посмотрел на неё. – Раз у нас сегодня есть время, то я поведаю тебе о думах, что не дают мне покоя.

– Колодец измучил тебя, родная? – нахмурился Веслав. Царь знал, что кошмары продолжали преследовать жену, но ни он, ни волхвы не могли помочь ей. И от этого Веславу было тяжелее всего – не так страшили ветра Неяви и война Юга, как то, что происходило с любимой. Взгляд её зелёных, как море, очей померк, а пепел обрамляющих исхудавшее лицо волос всё более походил на седину.

– Колодец снится мне, но я держусь, – тихо ответила царица и опустила взгляд. Говорить она хотела о другом. Василиса решила, что покинуть семью надо честно, надо проявить силу Духа и рассказать мужу о том, что она уйдёт в тайгу к матери, ибо свой долг царицы – продолжение рода – исполнить не может; Злата погибла, и наследников трона нет. Затем Василиса простится с отцом и возьмёт руку полудницы.

– Ты справишься, я знаю. – Веслав подался вперёд и, взяв руку Василисы, поцеловал её. – Твой Дух силён, он сильнее Неяви. Если бы не ты, я бы не стал царём. И если ты покинешь меня, если прыгнешь, мне не за кого будет сражаться, и я прыгну вслед за тобой, как и ты хотела прыгнуть за мной на скалах Блажена.

От слов мужа у Василисы сжалось сердце. Если она расскажет Веславу или если покинет его тайно, то… Как бы царю ни было тяжело, он должен будет пройти, как и она, это испытание. Ибо долг царя – заботиться о подданных, но не о себе.

– Веслав, я… – начала было царица, но в дверь светлицы постучали. Веслав, отстранившись, со вздохом позволил войти. Служка доложил, что в приёмных покоях дожидается царя посыльный почтовой службы Великого Свагобора.

– До вечера пусть ждёт, – сухо ответил царь. – Больше сегодня прошений не принимаю. Если какому-то княжеству вновь помощь казны понадобилась, откажи сразу. Нет такой возможности.

Юноша нерешительно мялся в дверях.

– Что ещё? – рассердился Веслав. Только Василиса хотела ему открыться, как им вновь помешали! Отец Сварог, как же он от всего устал! Как же устал от всех государственных дел, что мешают истинному счастью! Как бы он хотел оказаться с Василисой в глухой Волыньке и жить мирной жизнью…

– Неведомое морское войско напало на Велейные острова и Зелёный остров, – на одном дыхании произнёс служка. Посыльный передал ему весть на случай того, если царь откажется принять. – Град Велей разрушен, Световит погиб. Славин пал.

Веслав не мог сказать и слова: вести с Запада были подобны ледяному потоку, смывающему всё на своём пути. Отец Сварог! Что же себе позволяют Боги? Веслав с ужасом смотрел на Василису, которая печально смотрела на него.

– Иди, родной, – тихо проговорила царица. – Боги не посылают нам того, что мы не можем вынести.

– Макошь, что же за пряжу ты прядёшь? – прошептала Василиса, оставшись в одиночестве. Теперь она не сможет, как хотела, поговорить с Веславом: у неё не хватит духу причинить ему ещё больше страданий. Царица видела, как правление мучает царя, как тяжело ему принимать решения за всех. Чувствовала, как он всем сердцем желает простого тихого бытия… Но она должна уйти, уйти, дабы тёмные силы покинули Солнцеград. Уйти, дабы во всей Сваргорее началась мирная жизнь. Уйти тихо и незаметно… потом. Сейчас она просто станет тенью, она не будет выходить к людям, которые считают её тёмной волхвой. А когда придёт время, когда Веслав научится жить без неё, она обратится к полуднице.

Прощание Василисы будет незримым.

– Ещё немного, ещё чуть, и тьма покинет Свет, – шептала сама себе царица, покидая горницу.

Василиса спустилась в нижние хоромы и вышла в небольшой сад, что был разбит за Царским Теремом – между ним и гостевыми теремами. Яркое солнце разливалось по пожелтевшим листьям деревьев, зайчиками разбегаясь по мощёным дорожкам. Царица медленно побрела по дороге, стараясь развеять тяжёлые думы и борясь с желанием пойти в Святобор к полуднице. Недалеко тихо звенел зачарованный фонтан, и доносились голоса. Царица невольно остановилась и прислушалась.

– И тебе не страшно ей прислуживать? – шептали.

– Нет, ты чего говоришь-то? – удивились также тихо. – Царица добрая, слова мне плохого не сказала! Только, бывало, возмущалась, но как все.

– Добрая-то она добрая, да вот мёртвая, – прошелестело, и Василиса почувствовала, как сжалось сердце и грудь сковало холодом.

– Не мёртвая она, – возразили, – если бы мёртвой была, тогда бы она как умертвие выглядела.

– А ты видела умертвий?

– Хвала Матери Свагоре – нет.

– Тогда откуда тебе знать, как они выглядят? А царица сама всему честно́му народу поведала о том, как умерла!

– Но она сказала и о том, что вновь жива!

– А ты слышала о том, чтобы Боги воскрешали мёртвых?

– Нет.

– И я вот не слышала! Не удивительно ли то, что только царица толкует о том, что Царь Драгослав жив в плену у Мора? Живой мертвец, как и она сама…

Василиса тяжело дышала: она не могла больше слушать. Неведомое доселе чувство накатило ледяной волной, и царица вышла из-под сени деревьев на площадь. У фонтана стояли её прислужница Катруся и служанка Дарья – дородная баба, которая и расспрашивала Катрусю о Василисе. Обе стояли к царице спиной и потому не заметили того, как Василиса вышла к ним.

– И кого из вас мне заволхвовать первой, а? – гневно спросила Василиса, и прислужницы, вздрогнув, обернулись, да так и замерли с открытыми ртами. – Зачем мою Катрусю пугаешь? – Василиса холодно смотрела на Дарью, сжимая кулаки.

– Я… я, ваше величество… – растерялась Дарья. Служанка с трудом подбирала слова, борясь со страхом и волнением: суровый взгляд царицы пронзал льдом.

– Неужели так боишься меня, что ответить не можешь? – покачала головой Василиса. – Тогда скажи мне прямо, что мёртвая я!