Екатерина Мекачима - За тридевять земель [litres]

А в конце дня птицы принесли в Солнцеград весть с Юга о том, что грянула орда.

Ратибор слыл среди новобранцев настоящим героем – мало того, что юноша лично знал наместника и самого царя, а также был приглашён Веславом Первым на Великий Собор, так ещё и наказание отбыл не за что-нибудь, а за спор с самим Ачимом! Спорить с ловчим могли не все начальники стены, а Ратибор отделался лёгким испугом и мытьём посуды. И то, что вначале смешило многих – неумение Ратибора ровно носить доспех и крайние неудачи в фехтовании и Правосиле, теперь не замечали. Борис, который крепко подружился с Ратибором, тоже неумелый воин, старался от товарища не отставать, купаясь в лучах его славы. Ратибору же происходящее не нравилось: куда легче было жить, когда никто не обращал внимания, а неумолкающий круглолицый Борис не ходил хвостом.

На ужине в общей казарменной трапезной Ратибору тоже не было покоя: ему приходилось то по десятому кругу рассказывать о слуге Полоза, которого он видел у Велейных островов, то вновь молвить о том, как прошёл Царский Собор, то вспоминать о буре на корабле наместника, то в очередной раз пересказывать свой спор с Ачимом. Что удивляло Ратибора – его слушали даже те, кто знал его истории наизусть, и эти люди даже задавали вопросы, от которых у Ратибора шла кругом голова.

Потому, когда в трапезную вошли высшие чины Стражи Солнцеграда вместе с великим военачальником Мормагоном, их сразу и не заметили: новобранцы слушали Ратибора. И только когда один из чинов громко стукнул кулаком об дверь и, прочистив горло, зычно представил Мормагона, в трапезной воцарилась звенящая тишина: молодые люди поняли, кто к ним пожаловал, и гневить ещё больше великого Мормагона и военачальников было нежелательно.

– Видать, беда какая-то приключилась, раз он почтил нас, – шепнул на ухо Ратибору Борис. Ратибор хмуро посмотрел на товарища:

– Ты молчать умеешь?

Борис отрицательно покачал головой и для пущей убедительности добавил тихое «нет».

– Новобранцы! – рыкнул Мормагон, и даже муха, жужжащая под потолком, замерла. – Принёс я важные вести! – говорил великий военачальник. – Все вы знаете, что на Юге идёт война. Пало Слово Гор, хранившее нашу землю веками! – Тишина в трапезной сгустилась ещё больше: Мормагон не отличался любовью к вступительным речам и если обращался военачальник к низшим по рангу, то только строго по необходимости. – Птицы с Юга принесли весть: грянула орда, Долемир и Степноград стали вотчиной колосаев, и это, полагаем все мы, только начало. – Звучавшая в голосе Мормагона неизбежность разлилась по трапезной взволнованным шёпотом. – Но это ещё не все сегодняшние вести. Морские слуги Полоза напали на Велейные острова, на Зелёный остров и на Борейское княжество. – Неизбежность зависла над деревянными столами гнетущим молчанием. Ратибор чувствовал, что не может пошевелиться. – Опытные воины отправляются с восходом на Запад, дабы освободить острова от сил Полоза. А защита Солнцеграда ложится на наши с вами плечи.

– Мы что, воевать будем? – опешил Борис, и все на него посмотрели. Юноша не заметил того, что его вопрос был слишком громким.

– Будем, – уверенно ответил Мормагон. – Царь уверен, что эта участь не минует Солнцеград. Но только Боги ведают, кто будет нашим врагом.

С рассветом следующего дня от столицы отчалили суда, на которых войска отправлялись на Запад.

Люди выходили на улицы и провожали воинов на войну, а в Свагоборах волхвы обращались к Богам, дабы Боги ниспослали сварогинам победу.

Провожала суда и Почётная Стража Солнцеграда – те мужи, что оставались хранить покой столицы вместе с дружинами.

Ратибор, как и Борис, находился в первых рядах построившихся на главной пристани воинов. Юноша хмуро смотрел на то, как в предрассветный час восходят на корабли витязи – их начищенные доспехи тускло блестели в утренней мгле, а белые и алые плащи будто таяли в тумане. Помнил Ратибор, как совсем недавно так же провожал суда, идущие на Юг. И думал юный витязь о том, что, не дай Сварог, и он сам скоро взойдёт на корабль, дабы более не вернуться в столицу, ибо искусство Правосилы давалось ему из рук вон плохо.

– Кажется, дела совсем плохи, раз мы остаёмся в числе тех, кто будет защищать Солнцеград, – шепнул Борис Ратибору, смотря на то, как маршируют войска. Царь восседал на белом коне в окружении свиты и волхвов на другой стороне пристани. Алые плащи царя и знати развевал холодный ветер.

– Надеюсь, что до этого не дойдёт, – честно ответил Ратибор.

– А я думаю, что дойдёт. И очень того опасаюсь, – прошептал Иван. С недавних пор у Ратибора появился ещё один почитатель, который, как и Борис, решил, что его общество Ратибору крайне необходимо, а потому часто примыкал к Ратибору и Борису. Тщедушный усыпанный веснушками паренёк лет четырнадцати с копной кудрявых рыжих волос и большими наивными глазами избалованного мирной столичной жизнью юноши.

– Мне кажется, ты опасаешься всего, – заметил Борис, Иван хотел ему возразить, но Ратибор, заметив косые взгляды старших, шикнул, и юные стражи замолчали.

Ратибор, Борис и Иван, как и остальные воины Почётной Стражи Солнцеграда расправив плечи, скрыв в юных сердцах страх, смотрели на то, как отчаливают с белыми ветрилами суда, дабы отправиться на войну с неведомыми силами. Ратибор помнил, что, как говорил вчерашним вечером Мормагон, часть судов флота Солнцеграда останется в ближайших водах нести усиленный дозор, потому дозорным на башнях (тут военачальник многозначительно посмотрел на Бориса) надо быть особенно внимательными. Все стражи должны строже и быстрее совершать обходы, и в случае чего (Мормагон, правда, не поведал о том, что значило это самое «чего», но новобранцы его поняли) трубить в рог, дабы дозорные на башнях возжигали огни. Зажжённые огни призовут строиться войска, которые несут посменный караул на улицах столичных островов и даже на мостах.

И вместе с речами Мормагона, что звучали во всех казармах после военного совета, вместе с отбывающими на рассвете сегодняшнего дня войсками, начиналось новое время. Время неясное и тёмное, и хмурое промозглое осеннее утро казалось ещё одним его вестником.

Вести о грянувшей орде колосаев и вести о Западе настигли Мухому и Фросью в дороге: князь с княгиней плыли по связанным между собой озёрам Половодья на корабле «Ольхове», что Заяц построил за годы княжения в Волыньке. Погода стояла хорошая, и князь с семьёй находился на открытой палубе «Ольхова»: Хорс золотыми лучами раскрашивал растущие на далёких берегах деревья в яркие цвета наступающей осени. Внук Стрибога нёс по небу высокие облака, и вода билась о борта корабля под птичьи песни. Ясна завороженно разглядывала окружающий мир: путешествия нравились непоседливой княжне. Заяц и Фросья, смотря за дочерью, отдыхали на скамье, когда белый зачарованный голубь Великого Свагобора опустился подле них.