Сэмюел Сайкс - Семь клинков во мраке [litres]

На миг я решила пожать плечами и уйти. Но что-то во мне – зуд, от которого не могла избавиться с того момента, как мы встретились, – заставило меня заговорить.

– Ты ходил к ним, спрашивал?

Кэврик глянул на меня с удивлением. Он понимал, о чем я. Он мог пойти к ним и рассказать, что стряслось, вернуться с собратьями и навсегда избавиться от женщины, которая его похитила, угрожая револьвером. Сколько бы крови я ни пролила, трупов ни оставила, пожарищ ни сотворила, он мог освободиться.

Он мог освободиться от меня.

И тогда этот зуд превратится в острую боль, что вонзится мне в затылок, когда Кэврик наконец отправится в долину, оставив меня наедине с моим револьвером. Но если промолчать, будет хуже.

Впрочем, я все равно ждала боли.

– Нет.

Но не этого.

– Нет, бессмысленно. – Кэврик покачал головой и указал на долину. – Видишь командиров? Одни сержанты. Никто из них не знает ничего, кроме приказов. Только время потратим. – Он снова оглянулся на городские стены. – В долине нет палатки командования, значит, все высшие чины в городе. – Он кивнул. – Значит, нам надо туда попасть.

– Ага, – буркнула я. – Уже пыталась. Меня не впустили.

– Что? Почему?

Я зажмурила один глаз, приподняла ногу и коротко пернула.

– Понятия не имею.

Кэврик вздохнул.

– Ладно, попробуем иначе.

Плестись за ним следом было непривычно. Ну, по крайней мере, не тыкая ему в спину чем-нибудь колющим или стреляющим. Однако я все равно отправилась за потрусившим обратно к воротам Кэвриком.

Он просто казался таким… воодушевленным?

Я поспешила нагнать его, пока он проталкивался сквозь толпы путников.

– Что? – подала я голос. – Возьмем ворота штурмом? – Я достала револьвер. – Я, конечно, в деле, но до такого могла додуматься и сама.

– Нет! – крикнул Кэврик, прибавляя ходу. – Никакого оружия! И держись от меня правее в двадцати футах.

– Чего? Зачем?

Он бросил на меня взгляд через плечо.

– Верь мне!

Я поверила. Все во мне орало, что нельзя, что я должна рвануть вперед, палить во все стороны и надеяться на лучшее. Но я покорно отстала. Взяла правее. Проследила, как он сперва рванул на всей скорости, а потом резко затормозил перед воротами.

– Стоять! – Симпатяга-стражник, который не пускал меня, поднял ладонь. Вторую он опустил на эфес меча, но обнажать его не стал. – Будьте любезны.

– Не… не могу… – театрально прохрипел Кэврик, обливаясь потом. – Беда… в долине. Нужна помощь.

– Какая помощь? – нахмурился стражник. – Если вопрос революционный, мы позовем твоего командира, на это уйдет…

Я выгнула бровь, остановившись в отдалении, но в пределах слышимости. Значит, Кэврик все-таки прав.

Он яростно затряс головой и ткнул в сторону долины.

– Нет времени, – охнул Кэврик. – Вы нужны прям сейчас! Завязалась драка. Пропало оружие. Обвинили Революцию. Сейчас начнется перестрелка.

– Что? – Стражник сощурился. – Это… это проблемы Революции. Примирители Последнесвета нужны здесь для…

– Сраный ты кретин! – Кэврик схватил стражника за грудки. – Нас обвиняет Ренита Эвонин! Эвонины утверждают, что Революция их обокрала!

Прекрасная штука – когда ложь складывается в единую картину.

И знаю, что это прозвучит по-свински, но я невольно восхитилась Кэвриком. У Революции есть ружья и солдаты, у Эвонинов – деньги. Последнесвет не захочет драконить ни тех, ни других, тем более на фоне военного давления и якобы напряженной обстановки в городе.

Как только стражник все это осознал, на его лице забрезжил страх. Он обнажил клинок и махнул товарищам.

– Ты! – указал стражник на примирителя на стене. – Сообщи Двум-Одиноким-Старикам. И приведи к вратам еще людей! Остальные – за мной!

Они поспешили к долине. Донесся клик, сзывающий к воротам новых стражников, и путники снаружи зароптали, подняли крик, замычали ротаки, заклекотали птицы, и совсем никто не заметил, как мужчина в грязном мундире и женщина со шрамом проскользнули мимо них на улицы города.

А после? Два человека попросту растворились в толпе.

Нырнув в людный переулок, я оглянулась. Убедилась, что нас никто не преследует, и пихнула Кэврика локтем.

– Выдыхай.

Он коротко вздохнул и, выпучив глаза, вскинул руки.

– Генерал милостивый, – охнул Кэврик. – Я даже не думал, что план сработает. Был уверен, что они все поймут. Весь трясусь. По мне видно, что трясусь? Вообще весь.

– Расслабься, – хмыкнула я, похлопывая его по спине. – Охеренно сработал.

– Похвала из уст Сэл Какофонии? – Он криво усмехнулся в ответ. – Не пойму, радоваться или ужасаться.

– Чуть того и другого – чтобы наверняка.

Над нами возвышался Последнесвет – вздымающиеся к безупречно ясным небесам постройки из гладкого камня и дерева, по крышам которых рыскали примирители с крутыми арбалетами. Я запахнула плащ поплотнее.

– Надо поскорее скрыться, – пробормотала я. – Пока не убедимся, что твой спектакль никто не заметил.

– Верно, – вздохнул Кэврик. – Мне нужно найти Ставку Командования и… – Он беспомощно развел руками. – Не знаю. Понять, что происходит и сколько людей я смогу спасти.

– Есть план?

– Нет. Но это не должно меня останавливать. В Ставке должны узнать, что мы в беде. – Он искоса на меня глянул. – Позвал бы тебя рассказать о Враки, но не знаю, смогу ли провести в Ставку скитальца, пусть даже со сведениями об ином скитальце.

– Что? – усмехнулась я. – Не сможешь придумать еще одну гениальную отмазку?

– То была… всего лишь хитрость. – Кэврик хмыкнул. – Не смог придумать ничего другого, честно говоря. Сперва хотел повторить то, что ты сделала на Алом Пути, мол, «да вы знаете, кто я такой» или типа того. Но вряд ли сработало бы.

– Ага, никогда не задавай этот вопрос, если не знаешь на него ответ, – отозвалась я. – И все же я под впечатлением. Чтобы Кэврик Гордый – и вот так лгал, не моргнув сраным глазом! Ох, что же скажет Ставка?

– Они поймут. Если этим я помогу спасти людей от смерти, они поймут. Поэтому я и должен доложить им о Враки, о Старковой Блажи. Революция создана на благо людям, угнетенным и притесненным.

Кэврик слегка приуныл, и я буквально увидела, как его мысли возвращаются к долине и развернувшемуся там лагерю. И как он задается вопросом – как же, гром их раздери, все эти орудия могут избавить кого-нибудь от боли?

– По крайней мере, так должно быть, – пробормотал он.

Я промолчала, и он отвернулся. И несмотря на гул города – смех людей на верандах кофеен, зычные голоса торговцев, хриплый треск вокафонов, исполняющих новейшие оперы, – между нами воцарилась гробовая тишина.

Самый громкий звук в мире – когда верующий человек начинает сомневаться.

И для меня он заглушил все остальные.