Мари Бреннан - Обращая сумрак в свет [litres]

Извлекла Ималькит из земли металл, раскалила его, сделала себе молот и застучала по металлу, придавая ему форму. Много разных вещей она выковала – прочных вещей, острых. Орудиями из металла она смогла делать такое, чего не сделать ни глиной, ни деревом и ни камнем, и много добра могло принести все это людям будущих дней.

Этим Венчающее Бездну осталось довольно. Превратило оно Нахри из камня в плоть и сказало:

– Хорошо, пусть идет – ведь со временем все равно снова ко мне вернется.

Но кроткая Нахри, склонив голову, заговорила:

– Без Самшин нашему народу не обойтись. Она среди нас самая храбрая, ни одной беде против ее отваги и благородства не устоять. Без нее никогда не стать нам единым народом, без нее так и останутся люди каждый сам по себе. Что могла бы я дать тебе в обмен на этакую драгоценность?

И снова Венчающему Бездну сделалось любопытно.

– А что стоящего, – спросило оно, – можешь ты предложить в обмен на этакую драгоценность?

Взяла Нахри семена со всего белого света, посадила их в землю, полила, выполола вокруг сорняки, чтоб семенам прорастать не мешали, и вырастила великое множество всевозможной еды. С такими растениями люди будущих дней смогут, не полагаясь на милости дикой природы, накормить урожаем с одного поля немало голодных ртов.

Этим Венчающее Бездну осталось довольно. Превратило оно Самшин из камня в плоть и сказало:

– Хорошо, пусть идет – ведь со временем все равно снова ко мне вернется.

Так выпало Самшин сделать ужасный выбор. Брат ее выторговал свободу для Ималькит, Ималькит выторговала свободу для Нахри, а Нахри выторговала свободу для Самшин… но Озаряющего Мир они все еще не спасли, а торговаться разом за Эктабра и Верх И Низ Сотворившее Самшин не могла.

– Прости, – сказала она Эктабру. – Ты, брат мой, для меня дороже собственных крыльев, но Озаряющее Мир дорого всем нам. Не могу я вернуться в земли живых без него.

– Проходя испытание, прежде чем сделаться взрослым, – сказал тогда сестрам Эктабр, – я спустился в пещеру глубоко под землей. Видел я там немало чудес – прекрасных на вид образчиков камня и хрусталя. Мы всегда почитали то, что над нами, но должны почитать и то, что внизу [51] Если не ошибаюсь, в религии современных дракониан ничего подобного этой преисподней нет. – О. К. Не ошибаешься. Нет. – К. . В дни будущего выучите братьев тому, что создал я здесь – искусству вычерчивать знаки на глине. Владея им, вы будете помнить меня, а пока меня помнят, я буду покоиться с миром.

Обняли его сестры крыльями, и благородная Самшин, склонив голову, заговорила:

– Без Озаряющего Мир нашему народу не обойтись. Оно сотворило нас всех, оно одарило нас мужеством, и добротой, и хитроумием, и мудростью. Без него земли живых ждет гибель. Что могла бы я дать тебе в обмен на этакую драгоценность?

И снова Венчающему Бездну сделалось любопытно.

– А что стоящего, – спросило оно, – можешь ты предложить в обмен на этакую драгоценность?

Нет, Самшин не сделала вещи, которую можно увидеть, понюхать или потрогать.

– Я предложу тебе закон и справедливость, – отвечала она. – Здесь, в преисподней, люди терпят муки в наказание за все дурное, что сделали в жизни. Я сделаю так, чтоб они осознали свои преступления до того, как умрут. Согласно моим законам, они искупят грехи, если смогут, и к тебе явятся отмытыми дочиста, а значит, в дни будущего здесь станет меньше страданий и горя.

Этим Венчающее Бездну осталось довольно. Выпустило оно из клетки Верх И Низ Сотворившее и сказало Самшин:

– Хорошо, ты с сестрами можешь идти, но брат твой должен остаться здесь. Озаряющее Мир тоже может идти, но должно будет время от времени возвращаться, ибо память об этом месте останется с ним навсегда.

Заплакав, трое – больше не четверо – взяли с собой Озаряющее Мир и в обратный путь двинулись.

Поднимаю я руку к солнцу, дарующему жизнь. Касаюсь рукой и земли, защиты всему на свете. Расправляю крылья навстречу нескончаемому движению ветра. Смыкаю крылья перед преисподней, где все замирает.

Пишу эти слова, и даже кисть в пальцах кажется непривычной. Не сомневаюсь, мои древние праматери поклонялись высшим силам совсем не так. Не знаю даже, поклонялись ли они Бескрайнему Жерлу, Тому, Что Венчает Бездну. Возможно, они сочли бы написанное мной богохульством. Возможно, мои жалкие старания восславить ветер есть вероотступничество. Возможно, мое понимание земли – просто глупость. Возможно, мои хвалы солнцу ничуть не лучше бессмысленного лепета детеныша, едва покинувшего скорлупу.

Многие сотни лет все это было последней нитью, связующей нас с прошлым. Да, мы оставили территории, которыми владели по всему миру, да, мы утратили былую власть и богатство, однако мы чтим богов праматерей, а значит – одной с ними крови.

Если же эта связь оборвется, с чем мы тогда останемся?

Утрачено не одно божество, но два. Движущееся Непрестанно, также зовущееся Порождающим Ветер, и Бескрайнее Жерло – То, Что Венчает Бездну, поклонялись ему когда-либо, или нет. Когда один из нас умирает, мы говорим, что он ушел в небо. Может быть, это видоизмененные рудименты поклонения Движущемуся Непрестанно? Или некое нововведение, в прошлом корней не имеющее? Где сейчас души моих покойных сестер – на небесах, или в недрах земли?

Благословенное солнце, возьми у меня эти сомнения и тревоги. Ты освещаешь дорогу вперед, но мне она пока не видна.

Убежища я ищу в том, что знаю, а именно – в неспешных, вдумчивых рассуждениях. Теслит, изучая йеланскую философию, заметила сходство нашей концепции солнца и земли с йеланскими воззрениями на инь и ян, первозданные силы, деяние и недеяние, свет и тьму, тепло и холод. В Видвате чтут трех величайших богов, властных созидать, сохранять и разрушать. Но как же быть, если их не двое, не трое, а четверо?

Подвалы Стоксли служат мне не только укрытием от дневного тепла. Там я – все равно, что в объятиях темной земли. Там я медитирую, размышляя над этим вопросом, а поднимаясь наверх, обретаю понимание. Что это – самообман, шутки воображения, порождающего уверенность в том, чему у меня нет доказательств? А может быть, дар, ниспосланный блистательным оком, вдохновение, соединяющее мою душу с душами праматерей?

То, Что Весь Мир Озаряет, зовущееся Верх И Низ Сотворившим. То, Что Без Остановки Движется, зовущееся Порождающим Ветер. То, Что Стоит Незыблемо, зовущееся Всему Основанием. То, Что Венчает Бездну, зовущееся Бескрайним Жерлом. Последнее, как сказано в тексте, есть «уничтожение содеянного» – иными словами, разрушение. Земля, знакомая мне с рождения, есть покровительница и заступница – иными словами, постоянство. Солнце, стихия деяния, в йеланских терминах – ян, Верх И Низ Сотворившее, есть созидание. Ветер же, прародитель драконов, тела коих меняются в зависимости от окружающей среды (истина, несомненно, известная и аневраи), есть преображение.