Мари Бреннан - Обращая сумрак в свет [litres]

(А я то и дело думаю: «Ведь у Коры такой острый глаз – может, она разглядела бы чуточку больше», – и всякий раз спохватываюсь, вспоминаю, что Кора – шпионка, а Гленли замышляет недоброе, и верить здесь можно только Кудшайну. Нет, Кору о помощи я не попрошу ни за что.)

Ясно одно: здесь говорится что-то о Хасту. Нам удалось прочесть его имя, а после – опять то самое слово, «шикнас».

– Возможно, здесь речь о том, как Хасту был удостоен этого эпитета, – ответил Кудшайн, когда я спросила, что он обо всем этом думает.

– Но ведь в тексте эпитет используется повсюду, – возразила я.

– Да, но и что с того? Сестры с братом упоминаются в зачине задолго до их появления на свет. Возможно, и здесь то же самое – тем более, что это позволяет писцу повторить имя Хасту четырежды: вначале само по себе, а после с тремя эпитетами. Пожертвовать точностью ради поэтического приема – дело вполне обычное.

Тут мне захотелось сказать, что, может быть, это и поэтично, но очень сбивает с толку – наверное, общение с Корой даром не прошло. Кудшайну я, впрочем, об этом рассказывать не собиралась: он и так все грустит из-за того, что я с нею больше не разговариваю. (Странно, кстати, видеть такую готовность простить ее в том, кто столь часто сталкивается с человеческим двоедушием. Лично я простить Кору отнюдь не готова.)

– Никак не избавлюсь от ощущения, – сказала я, – что этот фрагмент мог бы объяснить смысл эпитета. «Тем, кто ты есть таков, шикнас»… тебе не кажется, что его здесь словно бы кем-то… нарекают?

Но Кудшайн на это только плечами пожал:

– Посмотрю на следующий фрагмент – может быть, там отыщется нечто полезное.

Не тут-то было. С первого взгляда ясно: далее речь идет о чем-то совершенно другом. Не наткнемся на точное повторение поврежденного где-либо еще, на табличке из еще чьей-то коллекции (что, на мой взгляд, маловероятно) – плохи наши дела.

Хотя… погодите-ка!

«Все это началось в тот день». Письменность, металлургия, земледелие… и правосудие. Ведь я об этом где-то читала – точно помню, читала. Наскальные письмена из Маале Тизафим? Нет, не то: там был свод законов, а вспоминается мне что-то другое. Повествовательный фрагмент… только подробностей вспомнить никак не могу. Ну, почему, почему не могу?! Откуда в памяти столько дыр – не меньше, чем на этой табличке?!

«НАЧАЛО ЗАКОНА».

Вот оно! Фрагмент таблички, повествующей о «первом вынесенном приговоре». А подробностей я вспомнить не могу, потому что их просто нет : фрагмент этот принадлежит частному коллекционеру (не Гленли, кому-то другому). Таким образом, никто его толком не изучал и ничего о нем не публиковал. Помню одно: вроде бы Даниэле Изакес позволили мельком взглянуть на него. А мне откуда об этом известно? Из « Очерков древней юриспруденции» нет, из того письма от Элиаса Иллса! Да, лет около двух назад – я как раз вернулась из плавания по Немирному морю – он мимоходом об этом упоминал. Стоит ему написать (и на сей раз я отнесу письмо на почту сама, а Кору близко к нему не подпущу), и мы узнаем, кто владелец фрагмента. А после посмотрим, что пересилит – желание Гленли удержать информацию при себе, или его же желание целиком опубликовать текст с наших табличек. (Да, я по-прежнему полагаю, что опубликовать перевод ему хочется, пусть даже не вполне понимаю, зачем .)

Боже правый, уже три часа утра! Что ж, сию минуту мне остается одно: лечь и попытаться уснуть. Будить из-за всего этого Кудшайна, безусловно , не стоит.

Отправитель: Марк Фицартур, лорд Гленли

Получатель: Одри Кэмхерст

6 мессиса,

№ 8, Уэнбери-сквер, Фальчестер

Дорогая мисс Кэмхерст!

Даже подобному мне дилетанту вполне очевидно, что часть моих табличек сильно повреждена. Не питая особой надежды на то, что вы многое сможете из них извлечь, я вовсе не виню вас в неудаче. Вину целиком следует возложить на человека, нанятого мною для их консервации: работая с этой табличкой, он явно допустил некую оплошность, так как нашел я ее в куда лучшей сохранности.

Однако, признаться, я не вполне понимаю, что вы хотите сказать относительно того фрагмента таблички из коллекции мистера Леппертона. Если не ошибаюсь, это отнюдь не осколок поверхности моей таблички и не фрагмент копии того же самого текста, но, скорее, нечто совсем иное? И, тем не менее, вы полагаете, что сей фрагмент прольет свет на содержание моих табличек? Вероятно, примерно таким же образом, как изучение либретто «Айскёнигин» [52] «Снежная королева» ( айвершск. ). способно пролить свет на изначальный текст, «Винтерлид» [53] «Зимняя песнь» ( айвершск .). – если, конечно, на ваш взгляд подобное сравнение правомерно?

Что ж, если так, дело принимает весьма неожиданный оборот. Причина моей задержки с ответом состоит в том, что я, встретившись с мистером Леппертоном, предложил за его фрагмент солидную сумму, но, увы, после нашей аукционной схватки за некую статуэтку, состоявшейся пару лет тому назад, человек этот имеет на меня зуб и на предложение ответил решительным отказом. (Теперь, по прошествии времени, я понимаю: возможно, куда разумнее было бы, если б к нему обратился от вашего имени доктор Кейвелл из Томфри.) Ничуть не уверен, что вам посчастливится больше, но, должен признать, заручиться до публикации всего перевода, по крайней мере, догадкой о содержании поврежденного текста будет отнюдь не лишне.

Однако же утверждать, будто дальнейший прогресс без решения данной проблемы немыслим, с вашей стороны просто нелепость. У вас в руках все остальные таблички, и работы над ними еще предостаточно. Но, трезво взвесив ваше упоминание о том, что летние месяцы мистер Леппертон, как всем известно, проводит в Айверхайме и, следовательно, вскоре надолго покинет страну, я предлагаю вот какой компромисс. Вы можете отправиться в Фальчестер и попробовать убедить мистера Леппертона предоставить вам доступ к нужной табличке, тогда как Кудшайн продолжит работу в Стоксли. Таким образом, пока вы пытаетесь залатать сию дыру, работа над переводом не остановится полностью.

Если такой компромисс не вызовет у вас возражений, я закажу вам билеты на поезд. Разумеется, мне бы хотелось, чтоб ваш визит оказался как можно короче: как вы сами заметили, две пары глаз справляются с переводом гораздо быстрее, а затягивать работу сверх необходимого совсем ни к чему.

Надеюсь, напоминаний о том, что наше прежнее соглашение остается в силе, не требуется. Не сомневаюсь, подробности вашей работы интересуют здесь, в Фальчестере, многих и многих, и в первую очередь ваших родных, но, разумеется, столь благородная юная дама, как вы, не станет брать данного слова назад, несмотря на оплошности, возможно, допущенные мною ранее.